Щит времен - Андерсон Пол Уильям - Страница 31

— Что ж, завтра у вас занятия, и лучше будет проснуться со свежей головой. Ужин, что я заказал, тоже, думаю, не сильно нарушит ваш спартанский образ жизни. Как вам нравится наша организация?

Она потратила несколько секунд, подбирая подходящие слова.

— Очень нравится, сэр. Трудно, но захватывающе. Вы ведь и так знали, что мне понравится.

Он кивнул.

— Предварительным тестам можно доверять.

— А кроме того, у вас есть отчет о том, как я закончила учебу. Вернее, закончу. Нет, лучше я скажу это на темпоральном.

Гийон не сводил с нее взгляда.

— Не надо. Вы же знаете, это не в наших правилах, слушатель Тамберли.

Робот плавно поднес Ванде шерри и какой-то напиток в суженном кверху бокале для Гийона. Несколько секунд ей оказалось достаточно, чтобы справиться с мыслями.

— Извините, если я что-то не так сказала. С этими парадоксами… — Она набралась смелости и добавила: — Но, честно говоря, сэр, я не могу поверить, что вы не заглянули в будущее.

Он утвердительно кивнул.

— Да. Это возможно при соблюдении некоторых мер предосторожности. Никто, кстати, и не удивился, когда вы закончили обучение с отличием.

— Хотя мне от этого никак не легче: учиться все равно надо.

— Разумеется. Вы должны работать над собой, набираться опыта. Некоторые, узнав, что их ждет успех, расслабляются, поддаются искушению облегчить себе жизнь, но вы, я уверен, гораздо умнее.

— Понимаю. Успех никому не гарантирован просто так. Я могла бы завалить экзамен и изменить этот фрагмент истории, но, понятное дело, не хочу этого.

Несмотря на вкрадчивые манеры Гийона, напряжение вновь охватило Ванду. Она сделала глоток благоухающего терпкого напитка и постаралась расслабить мышцы, как ее учили на тренировках.

— Сэр, почему все-таки я здесь? Не думаю, что во мне есть что-то особенное.

— В каждом агенте Патруля Времени есть что-то особенное, — ответил Гийон.

— Хорошо, не спорю… Но мне… Я ведь буду всего-навсего исследователем узкого профиля, причем моя специальность — даже не антропология, а доисторические животные. Практически никакого риска для причинно-следственных связей. Что же тут представляет для вас интерес?

— Необычны сами обстоятельства, приведшие вас к нам.

— Так ведь вся жизнь полна неожиданностей! — воскликнула она. — Разве не удивительно, что сложилась такая комбинация генов и на свет появилась именно я? Моя сестра, например, ничуть на меня не походит.

— Веский довод. — Гийон откинулся назад и поднес к губам свой бокал.

— Вероятность относительна. Допускаю, что события, в которые вы оказались вовлечены, носили несколько мелодраматический характер, но мелодрама, в каком-то смысле, норма реальности. Что может быть более грандиозно, чем огненное рождение вселенной, галактик и звезд? Что может быть удивительнее, чем жизнь, возникшая на планетах? Постоянные невзгоды, смертельные конфликты, отчаянная борьба заставили ее эволюционировать. Мы выживаем, ведя непрерывную войну против микроскопических захватчиков и предателей в организме каждого из нас. По сравнению с этой картиной столкновения между людьми кажутся до смешного несерьезными и случайными. Но именно они определяют наши судьбы.

Его размеренный тон и менторская дикция успокоили Ванду больше, чем шерри и приемы саморасслабления.

— Что вас интересует, сэр? — спросила она. — Я постараюсь ответить.

Гийон вздохнул.

— Будь у меня точные вопросы, наша встреча вряд ли понадобилась бы. — Он вновь улыбнулся. — И поверьте, я бы много потерял. Я ведь не настолько далек от вас, чтобы ваше общество не доставляло мне удовольствия.

Ванда чувствовала, что за галантностью не скрывается ничего, кроме желания успокоить ее, чтобы она могла вспомнить и рассказать какие-то подробности, нюансы, интересовавшие Гийона. Хотя, возможно, он искренен.

— Я ищу ключ к одному делу, — продолжил он. — А вы своего рода свидетель, невинный наблюдатель. Возможно, вы заметили что-то в происшествии, или преступлении, что окажется полезным для следователя. Вот почему я использовал ваш родной язык. На любом другом, включая и темпоральный, вам не хватит выразительности. Кроме того, жесты и язык телодвижений всегда лучше соответствуют родному языку.

Преступление? Ванда ощутила легкий озноб.

— Чем я могу помочь, сэр?

— Давайте просто побеседуем. Расскажите о себе. Люди редко отказываются от такой возможности, не так ли? — Он посерьезнел. — И повторяю, вы не совершили ничего предосудительного и, скорее всего, не имеете никакого отношения к данному делу. Однако, как вы понимаете, я должен удостовериться в этом.

— Каким образом? — выдохнула она. — И что это за… дело, которое вы упомянули?

— Я не могу вам сказать.

«Не считает нужным? Или кто-то запретил?» — гадала Ванда.

— Представьте себе бесчисленные мировые линии, переплетенные в паутине причинно-следственных связей. Прикосновение к одной ниточке сотрясает всю паутину. Малейший надрыв ведет к изменению всей конфигурации. Вы уже усвоили на занятиях, что причинно-следственные связи не обязательно действуют только из прошлого в будущее. Они могут отразиться назад и даже отменить свое возникновение. Случается так, что нам известно лишь о возмущении, нарушившем покой паутины, но неведомо, где и в какой точке времени находится возбудитель беспокойства, потому что источник его, возможно, не существует в нашей собственной реальности. Остается лишь искать, проверяя всю нить… — Гийон вдруг замолчал. — Право, я не собирался пугать вас.

— Я не очень пуглива, сэр, — отозвалась Ванда, но про себя подумала: «Такими речами на кого угодно страха нагнать можно».

— Давайте считать, что я всего лишь чрезмерно осторожен, — произнес он. — Вы, как и агент Эверард, оказались втянуты, пусть и против вашей воли, в эту историю с экзальтационистами — наиболее мощной противостоящей нам группировкой, ставившей целью нарушение хода истории.

— Да, но все они были — или будут — пойманы или убиты, — возразила Ванда. — Разве не так?

— Так. Тем не менее они могут иметь отношение к чему-то неизмеримо большему. — Он поднял ладонь. — Нет, речь не идет о какой-то крупной организации или заговоре, у нас нет оснований для таких подозрений. Хаос, однако, имеет определенную внутреннюю структуру. Явления обладают способностью повторяться. Люди тоже. Поэтому и возникает необходимость изучать тех, кто некогда был причастен к великим событиям. События могут повториться, независимо от того, зафиксированы они в дошедших до наших дней источниках или нет.

— Но я была втянута в эту историю против своей воли, — пробормотала Ванда. — Мэнс… в смысле, агент Эверард, играл главную роль.

— В этом-то я и хочу убедиться, — сказал Гийон.

Он дал ей посидеть немного в молчании. Звезды на небосклоне разгорались все ярче, соединяясь в созвездия, неведомые Галилею. Когда Гийон вновь заговорил, девушка уже успокоилась.

Нет, решила Ванда, она никак не может представлять для него интерес. И скромность тут ни при чем: она была уверена, что добьется в предстоящей работе отличных результатов. Но здравый смысл подсказывал, что здесь у нее роль более чем скромная. Просто Гийон безусловно, личность таинственная и незаурядная, как всякий дотошный детектив, проверял каждую версию, заранее зная, что большинство из них ведет в никуда.

Кроме того, ему, возможно, приятно ужинать в компании молодой симпатичной женщины. Что ж, ей тоже следует оставить глупые сомнения и наслаждаться ужином и беседой. Может быть, она узнает что-нибудь о нем и о его времени…

Ни о нем, ни о его времени она так ничего и не узнала.

Гийон был учтив. Она бы даже сказала, очарователен, хоть он и не выходил за рамки присущей ему бесстрастно-академической манеры. Он никак не демонстрировал свою власть, но производил на нее то же впечатление, что и отец, когда она была девчонкой.

«Жаль, папа, ты никогда не узнаешь…»

Гийон вовлек ее в разговор о ней самой, о ее жизни, об Эверарде — не вдаваясь в деликатные подробности, но так искусно, что она лишь потом осознала, что рассказала ему гораздо больше, чем ей хотелось бы. Попрощавшись с ним, Ванда решила, что у нее просто состоялась интересная встреча. Гийон никоим образом не намекнул, что они еще когда-нибудь встретятся.