Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Тень воина - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

Даров никаких Олег богу оставлять не стал, но траву вокруг из уважения вытоптал, открыв идола свету и всеобщему обозрению.

– Хотя, какое тут «всеобщее»? – поправился Середин, возвращаясь к гнедой. – Коли еще хоть кто проедет, пока трава опять не поднялась, и то хорошо. А то ведь, не зная, и не заметишь тут ничего.

Встрече с хранителем границы Олег предпочел бы простенький указатель типа «До поворота на Новгород осталось сто шестьдесят верст» или «Тула – сто двадцать километров». Но, увы, у каждого времени свои законы. Здешние стежки-дорожки служили скорее не путеводной нитью, а лабиринтом для чужаков. Оно и понятно: земляки дорогу знают, а посторонним в русских землях делать нечего.

Глинистая лента проезжего пути тем временем повела влево. Минут десять она тянулась в нескольких шагах от поросшего соснами и ежевикой глубокого оврага, потом отвернула вправо, перемахнула по склизким, покрытым плесенью, бревнам радостно журчащий ручеек, кинулась направо, некоторое время повторяла все изгибы русла, пока не уткнулась в завал из крупных валунов, резко повернула влево и устремилась вверх, по склону пологого холма. Вот и попробуй, угадай – на север, запад или восток ведет этакий извилистый тракт?

Между тем дорога выбралась на широкий, от горизонта до горизонта, зеленый луг, украшенный лишь несколькими полосками густого ивняка и отдельными колками молодых, лет пяти-шести, березок. Хотелось бы верить, что все это – отвоеванные у чащобы пахотные угодья, которые этим годом рачительный хозяин оставил под пар, однако ведун отлично понимал, что никаким кустам, а уж тем более деревцам на возделанных участках вырасти невозможно. Либо косцы первым же годом состригут, либо скот вытопчет. А значит, скорее всего, поля эти не рукотворные, а созданы несколько лет назад банальным пожаром, снесшим под корень несколько километров леса. Так что на близость жилья особо рассчитывать не стоит.

Тракт, не поджимаемый с боков могучими деревьями, расползся в стороны, вытянулся в прямую линию, и Середин перешел на широкую походную рысь. Разумеется, он никуда не торопился – но грех не воспользоваться возможностью промчаться с ветерком, когда не нужно бояться ни низко вытянутых поперек дороги ветвей, ни резких поворотов. Несколько верст быстрой скачки – и Олег вдруг увидел впереди россох. Тракт раздваивался на две колеи примерно равной натоптанности, смыкающиеся практически под прямым углом.

– Вот те раз… – пробормотал ведун, придерживая скакунов. – Воистину, указатель тут бы явно не помешал.

Он привстал на стременах, повернул голову вправо, влево, словно зеленые стены леса, в которые врезались обе дороги, могли хоть что-то подсказать, потом опять опустил глаза на пыльный перекресток. И неожиданно заметил то, на что поначалу не обратил никакого внимания: полоску примятой травы. Похоже, совсем недавно – стебельки и листья совсем не успели выпрямиться – здесь проехала повозка, выкатившаяся из колеи одним колесом. Стебли показывали слева направо – стало быть, туда неведомый путник и направлялся.

– Отлично, – потянул Олег правый повод гнедой. – За пару часов нагоню. В лучшем случае узнаю, где ближайший постоялый двор. Баньку приму, посплю на постели, припасов докуплю. В худшем – хоть про маршруты здешние расспрошу. А то ведь так до второго пришествия кататься можно.

Тем не менее, давая отдых коням, он всё-таки пустил их широким шагом. В любом случае верховой идет раза в три быстрее тряской телеги, а потому погоня, можно сказать, уже началась.

Дорога вошла в чистый, почти без подлеска, сосновый бор, обогнула огромный, в два человеческих роста, замшелый валун и строго по прямой устремилась на восток. По прямой – значит, не дорога выбирала в бору проезжие места, а лес поднялся там, где никто не затаптывал молодые побеги.

– Похоже, пожары тут частые гости, – негромко отметил ведун. – Как бы под пал не попасть.

Он поднял голову к облачному небу и тяжело вздохнул. Темные, тяжелые небесные странники предвещали дожди. А при его образе жизни – это самая большая неприятность, какая только может случиться.

За два года неторопливых скитаний Олег Середин успел полюбить этот радостный и безмятежный мир. Здесь ему не нужно было каждое утро вскакивать по будильнику, чтобы потом восемь часов стучать молотком в кузне автопарка, не нужно было помнить о квартплате, техосмотре, дышать выхлопными газами и считать рубли от зарплаты до зарплаты. Острая сабля и вдолбленные в него стариком Вороном заклинания позволяли за одну схватку с нежитью заработать достаточно, чтобы месяц не заботиться о пропитании. Впрочем, нередко за выведенную наговором и зельем хворь, отпугнутых от дома кикимор и рохлей хозяева расплачивались гостеприимством, а кое-где, тряхнув стариной, ведун промышлял и кузнечным ремеслом. Берегини и лесная нежить, еще не распуганные возле больших дорог, берегли его сон; медвежья шкура летом, а меховые штаны с добротным бобровым налатником зимой спасали от холода; многочисленные озера и реки Руси давали спасение от летнего зноя. Потому бесконечный путь не был Середину в тягость: он постоянно подкидывал каверзные загадки, решать которые приходилось нередко с кровью и полным напряжением сил, после чего обычно следовал долгий покой – роздых после очередного приключения.

Единственное, от чего ведун не имел хорошей защиты – это от дождя. Ладно короткий летний ливень или гроза, которые можно пересидеть под густым деревом. Но вот морось, что способна висеть в воздухе бесконечные недели, а то и месяцы… Долгий нудный дождь впитывался в одежду, чавкал в ворсе шкуры, стекал по коже седла, не давал развести огонь, спокойно отдохнуть, превращал сушеное и вяленое мясо в заплесневелый мусор, высасывал соль из сала, заставлял коробиться упряжь. Спасением от подобной мороси могла служить только надежная, добротная крыша. Желательно – с печью и рублеными стенами. А еще лучше – с одинокой хозяйкой. Но подобного припаса на коня не навьючишь, с собой не увезешь. Искать надобно. Остаться же среди застарелых палов наедине с долгими осенними ливнями Середину отнюдь не улыбалось.

Как назло, на ближайшей прогалине Олег увидел, что ласточки носятся почти над самой землей, намекая на скорый дождь, и, тряхнув поводьями, полностью их отпустил: пусть гнедая сама решает, как быстро способна бежать, он принуждать скакуна не станет.

Лошадка затрусила спокойной рысью. На глазок – километров двадцать в час. Телеги обычно катятся со скоростью пешехода, а значит, неведомых путников он должен нагнать еще до полудня. Перекресток они проезжали сегодня, и большой форы набрать ну никак не могли.

Дорога тем временем пошла вниз, бор сменился тополиным редколесьем, а потом и вовсе низким березняком, каковой произрастает только на болотах – однако тракт оставался по-прежнему глинистым и сухим. Удивиться загадке природы Олег толком не успел, поскольку желтая лента запетляла между крупными валунами, забираясь на очередной холм, а там в свои права опять вступили сладковато пахнущие липовые заросли.

– По весне тут, наверное, воздух как мед пить можно, – покачал головой Середин, оглядывая уже начавшие облетать кроны. – А запах такой, что без противогаза и не войдешь.

Дорога теперь петляла постоянно, обходя невидимые в густой чаще препятствия, обзор сократился метров до ста, а потому Олег, заметив за очередным поворотом медленно покачивающиеся телеги, еле успел придержать гнедую, чтобы не налететь на обоз на всем скаку.

Путников оказалось немного: пять телег, по два человека на каждой. На третьей тряслись две пухлые румяные девицы лет шестнадцати, в белых платках, красных сарафанах и накинутых сверху овчинных душегрейках. Остальные были ничем не примечательные с виду мужики самого разного возраста – от безусого юноши до седобородого старика, что на задней телеге даже голову не мог повернуть и выкручивался на стук копыт всем телом. В войлочных шапках с длинными наушами, подозрительно напоминающих подшлемники, в полотняных рубахах и темных, заправленных в сапоги, шароварах, кто в душегрейках, а кто без – они походили на обычных пахарей, что отвозили собранный недавно урожай на торг в ближний город, а теперь возвращались домой.