Где бы ты ни скрывалась - Хейнс Элизабет - Страница 14

Викторина закончилась, передавали полицейский репортаж о каком-то убийстве. Сирены надрывно выли.

«Не бойся, — запоздало крикнула я себе, — это же только изображение в телевизоре», но было поздно. Трясущимися руками я схватила пульт и нажала кнопку «Выкл».

Потом свернулась калачиком в углу дивана, стараясь тише дышать, опасаясь не услышать какой-нибудь шорох. Дрожь усилилась, все тело и даже кожа на голове покрылись мурашками.

Он что, приснился мне или действительно был здесь? Он был здесь? Вот он придавливает меня своим весом, хватает меня за руки, заводит их назад, надевает наручники, они впиваются в кожу, режут ее как ножом. Его дыхание — вчерашний перегар, он дышит им прямо мне в рот.

Нет! Нет, это неправда! Его здесь нет… нет…

Я открыла глаза, но тут передо мной возникло лицо Робина. А, так это он прячется здесь! Прячется, ждет, когда я снова засну.

Когда слезы и дрожь начали утихать, за окном давно рассвело. Я была вымотана до предела, не могла пошевелиться и все равно боялась заснуть. Собрав последнюю волю в кулак, я заставила себя приподняться и сесть на диване. По-хорошему надо было бы снова все проверить, но сил не было. Ей-богу.

Дрожа от холода, я прошлепала на кухню, включила отопление на полную мощность и поставила чайник.

Садик под окном выглядел серым и безжизненным, только зеленая трава немного радовала глаз. Деревья стояли голые, гниющие бурые листья, собранные в кучки, лежали в углах у стен. Ветер гнул верхние ветки, мне казалось, даже из кухни я слышу его завывание. Чайник вдруг ожил, забурчал, забулькал. В глазах было ощущение сухости и жжения. Похоже, я выплакала все слезы на много лет вперед. Наверное, на улице было очень холодно. Я судорожно зевнула.

Я отнесла кружку с чаем в спальню, отдернула занавески, чтобы видеть качающиеся верхушки деревьев, и легла.

Я смотрела на танец ветвей на ветру, над ними весело неслись куда-то серые облака. Тонкие веточки приветственно мне махали. Всю кожу, истертую до крови мочалкой, мучительно саднило, я лежала на покрывале, не в силах пошевелиться.

Главное — выжить. И как-то перетерпеть выходные.

Вторник, 18 ноября 2003 года

Утром он ушел до того, как меня в семь разбудил будильник.

Я попыталась стряхнуть с себя приятную полудрему и потащилась в душ — только там я могу по-настоящему проснуться. В душе мне вдруг стало как-то не по себе, как будто я вчера перебрала спиртного. Но спиртное было тут ни при чем, опьянела я от нашего медленного, прекрасного «второго сеанса», у меня до сих пор приятно ныл живот, когда я вспоминала детали… Но привычный запах шампуня и мыла меня отрезвил, и в памяти упорно всплывали другие картины: разбитое лицо, кровоподтеки на боку, слезы. Во что я, собственно, вляпалась? Чем же это занимается мой новый любовник?

На работу я доехала на автопилоте и какое-то время подчищала накопившиеся за несколько дней «хвосты», пытаясь встряхнуться, одолеть усталость после бессонной ночи и долгих любовных утех. Но как только я сумела отвлечься от Ли, на мобильный мне пришло сообщение: «Прости за вчера. Я не окончательно все испортил?»

Я положила телефон на стол и стала обдумывать ответ. Закрывая глаза, я немедленно видела его лицо на соседней подушке; в неярком свете ночника белокурые волосы отливали на концах серебром, синие глаза разглядывали меня внимательно, со странным выражением, которое я не могла до конца понять. Под глазом разливался багровый синяк, над бровью алела свежая царапина, тем не менее Ли улыбался.

«Все хорошо».

Я посмотрела на свой ответ… Что еще-то добавить? «Все хорошо, дорогой, заходи в любое время, когда тебе вздумается»? «Все хорошо, спасибо, что зашел»? «Все хорошо, продолжение было отличное, с остальным разберемся потом»?

В конце концов я стерла свое «Все хорошо», вообще не стала отвечать. Как меня учили в школе: «Если не знаешь, что сказать, лучше вообще ничего не говори».

Понедельник, 26 ноября 2007 года

В понедельник я потащилась на работу. Как обычно по понедельникам, плелась еле-еле. Я так устала, что даже не помнила, каким путем шла в контору в пятницу. До автобусной остановки пришлось переть целую милю, а я и так опаздывала. Я пыталась прибавить скорость, но ноги отказывались слушаться. Я не видела Стюарта с субботней ночи, но знала, что в воскресенье он не выходил из дому. Иногда до меня доносился сверху шум, стук дверцы кухонного шкафа, сливающаяся из ванны вода, но большую часть времени там было совершенно тихо.

Кэролин пришла проведать меня в одиннадцать.

— Ты пойдешь пить кофе? — весело прощебетала она.

Интересно, а сколько она спала за эти выходные?

— Может, позже, мне надо кое-что закончить.

— Боже, Кэти, до чего же ты бледная! Как смерть! А вроде бы совсем немного выпила.

Я невольно рассмеялась:

— Аминь!

— Что-нибудь случилось? Я думала, ты идешь за мной, обернулась — а тебя и след простыл. Робин сказал, что ты решила пораньше лечь…

— Ну да… То есть я… не знаю. Мне не очень нравятся все эти совместные походы по ресторанам.

Кэролин улыбнулась:

— Я понимаю тебя, дорогая. Конечно, девочки у нас шумные, ничего не скажешь! Но это не оправдание, поняла? Ты же моложе меня, стыдись! Сколько тебе — тридцать пять?

Двадцать восемь, хотела я сказать, но, конечно, промолчала. Какая разница сколько мне лет? Да хоть шестьдесят.

— Ну ладно, зайди ко мне попозже, придешь? Хочу, чтобы ты рассказала мне про своего неотразимого соседа. — Кэролин заговорщицки подмигнула и ушла.

Больше всего на свете я боялась наткнуться на Робина, но он, к счастью, работал совсем в другой конторе. Если повезет, мы не встретимся еще месяц.

Я взглянула в окно и подумала о своем соседе сверху.

Пятница, 28 ноября 2003 года

Сильвия ждала меня за столиком в кафе «Райский уголок». Перед ней стоял заваренный чайник и крошечная чашка эспрессо. Окно, рядом с которым сидела Сильвия, запотело, и внутри кафе было уютно, тепло и пахло свежестью, как после недавнего ливня.

— Я что, опоздала?

— Я не взяла тебе ничего к чаю, — сказала Сильвия, приподнимаясь и сердечно целуя меня в обе щеки. — Подумала, ты сама закажешь. У них есть очень вкусный яблочный штрудель.

— Тогда давай возьмем по штруделю, ты как? — спросила я.

«Райский уголок» — наш с Сильвией давний друг. Со стародавних, еще университетских, времен, когда мы и еще три девицы снимали вместе тогда один дом. И раз в месяц всей компанией исправно собирались здесь, чтобы обсудить новости на личном и прочих фронтах. Подолгу зависали тут за кофе с пирожными. Увы, Карен и Лесли давно уехали; Карен — в Канаду, она преподает в университете Торонто, а Лесли — в Дублин, к родителям. А в прошлом году Сильвия по-крупному поссорилась с Сашей, и теперь Саша тоже не появляется на наших посиделках. Иногда она присылает мне письма по электронной почте, я знаю, что у нее есть парень, практически жених, они уже вместе поселились. Так что наши холостяцкие встречи ей просто неинтересны. Теперь только мы с Сильвией сохраняем верность студенческим традициям.

Сильвия работает в местной газете, но всю жизнь мечтала выбраться из нашей глуши и переехать в Лондон. Не сомневаюсь, что она прекрасно впишется в лондонскую жизнь. Она слишком дерзкая и энергичная для скучного Ланкастера, ее светлые, практически белые, волосы и эффектные яркие наряды не вписываются в песочно-серый ланкастерский пейзаж.

— Ну давай, давай выкладывай, что тебя распирает, какие у тебя новости? — спросила я, заметив, как Сильвия ерзает на стуле и пришла раньше, чем я, — это не в ее привычках.

— Подожди, — сверкнула глазами Сильвия. — Рассказывай сначала ты. Что за новый мужчинка? Откуда он? Сорока на хвосте принесла, что ты ужинала в компании дорогого костюма.