Пятый пункт. Межнациональные противоречия в России - Кожинов Вадим Валерьянович - Страница 57

В 1963 году Бен Гурион, так или иначе отстаивавший самостоятельность Израиля, был вынужден уйти в отставку. Пост премьер-министра занимал до своей смерти в 1969 году Леви Эшкол (его, в свою очередь, сменила Голда Меир). При нем в декабре 1964 — январе 1965 года состоялся XXVI сионистский конгресс, который «торжественно провозгласил наступление «новой эры» сотрудничества между Израилем и диаспорой… «Лицом к диаспоре» — таков стал теперь главный лозунг Израиля» [11].

Это вызвало резкое, подчас даже крайне резкое сопротивление «национальных» сионистов. Один из известнейших журналистов Израиля Ури Авнери писал об этом самом XXVI сионистском конгрессе: «Этот конгресс, который вы здесь, у нас (то есть в Израиле. — В. К.), устроили, представляет для нас явление чуждое и отвратительное, мы не знаем, что такое сионизм… Он вертится среди нас, как живой труп, и дурит наш ум… И не только наш ум, но и все наши административные порядки, политическую систему и проблему нашего национального существования». [12]

Позднее, в 1968 году, У. Авнери издал книгу с выразительным названием: «Израиль без сионизма». Но подобные Авнери противники проникновения в Израиль всемогущих рук международного сионизма явно не смогли настоять на своем, и к концу 1960-х годов Израиль всецело оказался во власти этих рук (это, конечно, не значит, что все граждане Израиля довольны таким результатом).

Полное подчинение Израиля международному сионизму сразу же весьма «предметно» воплотилось в резком увеличении «помощи» со стороны сионистских организаций и США, где эти организации уже имели громадное влияние (об этом ниже).

Если за первые два десятилетия существования Израиля сионистские организации различных стран оказали Израилю помощь в размере 2 млрд. 895 млн. долларов, то за следующие полтора десятилетия эта помощь выразилась в сумме 17 млрд. 240 млн. долларов [13], то есть если сначала за год в среднем «выдавалось» всего по 150 млн. долларов (хотя, «казалось бы, — пишет скрупулезный исследователь этой проблемы Б. Ф. Ямилинец, — помощь сионистских организаций должна была быть наибольшей именно в начальный период становления государства»), то с конца 1960-х годов ежегодная «лепта» выросла до более чем миллиардной суммы, то есть в 7 раз!

В еще большей степени выросла «помощь» США: так, за 1948–1967 годы она составила сумму всего в 1 млрд. 219 млн., а за 1968—1978-й — 12 млрд. 89 млн. долларов [14]. Итак, увеличение от 60 млн. в год до миллиарда в год — то есть почти в 17 раз!

Сам по себе этот невероятный «скачок» недвусмысленно и, так сказать, практически доказывает, что Израиль со второй половины 1960-х годов был прочно включен в систему международного сионизма — хотя, вполне возможно, это не совпадало с устремлениями многих или даже очень многих граждан Израиля; можно предположить, что к этим гражданам принадлежит и сам Михаил Агурский. Но так или иначе именно с того момента, когда Израиль «подчинился» международному сионизму, СССР был объявлен «врагом евреев номер один».

По тем или иным причинам Михаил Агурский не ставит в своей статье вопрос о «неоднородности» сионизма. Но, как уже отмечалось, в статье ясно обнаруживается противоречивость, связанная именно с тем, что есть два совершенно разных сионизма. В частности, когда М. Агурский говорит как о «не менее важной» (в сравнении с задачей национального возрождения) для сионизма направленности «против традиционных религиозных кругов», речь идет, в сущности, не о «национальном» сионизме, но именно о международном сионизме, который вовсе не склонен к культивированию национальных традиций, хотя вроде бы и выступает как идеология еврейской нации.

Общепризнанный современный центр международного сионизма — США, и хотя речь идет о явлении всемирного характера, американский «вариант» дает возможность судить если не обо всем в международном сионизме, то о главном.

Хотя это утверждение может быть воспринято как странный парадокс, сионизм в США за последние десятилетия во многих отношениях утратил и продолжает утрачивать черты действительно национального движения, хотя и выдает себя за таковое, и мнится таковым в умах очень многих людей.

Начнем с вопроса о религии, ибо иудаизм всегда был неотъемлемым и даже основополагающим компонентом национальной сущности евреев. В солидной работе Д. Е. Фурмана «Иудаизм в политической жизни США в 70-е — начале 80-х годов», опирающейся на многочисленные американские источники, показано, что за последнюю четверть века всего только 24 процента евреев США посещают синагоги [15]. Это, конечно, очень мало, особенно если учесть, что, как справедливо говорит Д. Е. Фурман, «иудаизм — религия, придающая непосредственно сакральное значение кровным узам, происхождению «от Авраама, Исаака и Иакова». На протяжении более чем тысячелетия он был основной силой, предохраняющей евреев от ассимиляции и сохраняющей у них сознание своей общности… Иудаизм — религия этническая по своей сути, постулирующая сохранение этноса как высшее религиозное требование… Фактически религия и религиозные традиции — единственная объективная основа обособленности евреев и общности различных еврейских этнических подгрупп» (там же, с. 169–170), то есть единственная объективная основа еврейской нации.

Правда, Д. Е. Фурман сообщает, что, хотя синагоги посещают менее четверти американских евреев, «формальными членами иудаистских религиозных общин являются около половины евреев США» (с. 167). Согласно опросу, проведенному знаменитым институтом Гэллапа в 1971 году, о своей принадлежности к иудаизму заявили 40 процентов евреев США [16].

Однако эта цифра вовсе не дает представления о реальном положении дела. Ибо подавляющее большинство евреев США, хотя бы в какой-то мере признающих свою причастность к иудаизму, в действительности принадлежат к более или менее коренным образом модернизированным формам традиционной религии — формам, совершенно неприемлемым для настоящих, «ортодоксальных» иудаистов. А к «ортодоксальному» иудаизму принадлежали к 1984 году всего лишь только 6 процентов евреев США! [17]

Наиболее последовательная модернизация привела к тому, что «обновленный» иудаизм, как сообщает Д. Е. Фурман, «отказался от множества элементов религиозного закона, приблизил строй службы в синагоге (которая стала называться «храмом») к строю службы в протестантских церквах [18]и отказался от основных догм иудаистской ортодоксии — веры в мессию, который восстановит Израильское царство… Эти догматы стали толковаться… в духе расплывчатого либерального прогрессизма (эпоха мессии — это создаваемое в результате усилий всего человечества справедливое общество и т. п.)» [19].

И в США идет «резкое обострение отношений» между модернизаторами и ортодоксальным иудаизмом. «До последнего времени реформисты для ортодоксов были «еретиками», но все же евреями… Сейчас они постепенно превращаются для них из евреев-еретиков просто в неевреев» (цит. изд., с. 178). И в этом «отлучении», несомненно, есть своя «правота».

Д. Е. Фурман сообщает, что «несмотря на все призывы раввинов… число смешанных браков начинает расти катастрофически». До 1960 года до 13 процентов всех браков заключалось с неевреями, с 1961-го по 1965 год — 29 процентов, с 1966-го по 1972 год — 48 процентов — то есть почти половина!

И уже к 1980 году «до 22 процентов — то есть почти четверть — членов реформистских иудаистских общин не являлись по происхождению евреями…» (там же, с. 176, 177).