Воспитание драконов - Дэвис Брайан - Страница 2

Сунув под мышку школьную форму, он зашаркал по коридору в ванную, припоминая свой сон. Сон уже терял над ним власть, рассеивался, как туман под ярким утренним солнцем. Был ли там рыцарь? Я не помню. А я был драконом?

Он включил в ванной свет и оглядел полку под зеркалом. Ага, вот освежитель дыхания. Схватив пластиковую бутылку, он прочитал, что было написано сбоку. Чистое, свежее, прохладное дыхание! Ну, раз в рекламе по телевизору эта штука всем помогает…Он прополоскал горло несколько раз, но рот все равно был словно полон горелых углей. Как там поется? Ах да: надоело дышать по-собачьи? Супер Фреш — вот решение вашей задачи.Но сейчас он был бы и тому рад.

Билли хмуро поглядел на свое отражение в зеркале и со злостью грохнул бутылкой о полку. Все без толку.

Опершись одной ладонью о раковину, а другой потирая подбородок, он наклонился к зеркалу, чтобы проверить, не пробивается ли щетина. Нет, сегодня не его день. Но хотя бы прыщей нет — и то хорошо. Выпрямившись, он стал осматривать рыжие волосы на руках. Кажется, они стали толще и ярче, хотя ни единого рыжего волоска не было в его помятой после сна, густой, жесткой и непослушной черной поросли на голове. Он несколько раз провел растопыренной пятерней по шевелюре, отчего волосы сначала встали дыбом, а затем упали на одну сторону.

Затем он стал пристально разглядывать свое отражение, кренясь вперед, пока не стали видны отдельные поры на коже. Широко открыв рот, он дыхнул на зеркало и продолжал с напряжением вглядываться, ожидая результатов. Зеркало не запотело. Третий день подряд!

Он выпрямился и слегка подул на костяшки пальцев.

— Ой! — Он затряс рукой и поскорее сунул ее под холодную воду. Ошпарился собственным дыханием! Под струей воды надулся красный пузырь. Ничего себе! Это что-то новенькое!

Может, пора наконец сказать родителям? Вот только не заставят ли они его носить медицинскую маску, чтобы никто не обжегся? В школе его уже прозвали Драконий Дых. Не хотелось бы получить еще одну кличку вроде Ящер-огнегуб.

А может, внутри поселился грибок? Инопланетная форма жизни завелась у него во рту, чтобы положить начало новой цивилизации? Когда он проводил языком по нёбу, было ощущение, что он лижет твердую и скользкую эмаль, нечувствительную к прикосновениям языка. Пришельцы, питающиеся слюной. Что-то подобное я уже слышал. Не помню где.

— Уильям! — позвала снизу мама. — Шевелись! До автобуса тебе еще надо успеть позавтракать!

Билли вздохнул и стал одеваться, первым делом натянув свои любимые, в прошлом белые штаны, с глубокими карманами на бедрах. Из правого кармана торчали два карандаша и шариковая ручка, прицепленные к карману за колпачки. Накинув рубашку и наспех завязав шнурки на кроссовках, он заторопился вниз, остановившись лишь на секунду, чтобы погладить Гэндальфа. Лохматый кот зевнул и выгнул спину навстречу хозяйской ласке.

— Ты бы не стал обзывать меня Драконий Дых, правда? — Билли в последний раз провел ладонью по кошачьей спине и помчался вниз, прыгая через ступеньку. В самом конце он перемахнул сразу четыре ступени, так что его кроссовки звонко шлепнулись о деревянный пол.

Он остановился и прислушался. Мама напевает. Значит, готовится что-то вкусное.

Он пошел на эти сладкие звуки, и его нос учуял аппетитный запах утра. Он сделал глубокий вдох, смакуя ароматы жареного бекона и свежего кофе, сразу повеселел и начал насвистывать ту же мелодию, что напевала мама. Недавно он слышал ее в каком-то фильме . Как же называется эта песня? Кажется, там что-то о воспоминаниях, о прошлом.

Как только он вошел в кухню, она обернулась и протянула ему сверток в фольге и высокий стакан апельсинового сока.

— Твой отец ест бекон с яичницей, — сказала она, — но я не знала, встанешь ли ты вовремя или нет, так что тебе я не приготовила. И приготовить уже не успею.

Билли с недовольной гримасой покосился на фольгу:

— Опять «Поп-тартс»? [1]

— Кто рано встает, тому бог дает. Ты один у нас соня, сам знаешь.

Билли взял сверток и стакан и стал потягивать сок, облокотясь о разделочный стол и рассеянно наблюдая, как мама хлопочет по кухне. За последнее время он сильно вырос, и ему больше не приходилось тянуть руку, чтобы взять что-то у нее. Теперь они были одного роста в пять футов и семь дюймов, но в остальном, конечно, различались. Она была хрупкой женщиной с волосами длиной до плеч, светлее, чем у него, но блондинкой ее нельзя было назвать. Кожа у нее тоже была светлее, и в чертах лица проглядывало что-то немецкое или шведское.

Билли посмотрел на стол, где завтракал отец. Тот сидел, откинувшись на спинку стула, жевал тост и читал газету, которую держал в сильных волосатых руках. Билли воистину был сыном своих родителей. Смуглую кожу он унаследовал от отца. Он всегда считал, что предки отца родом из Британии, хотя, когда он однажды спросил об этом, отец ответил: «Я слишком черный и ни за что не приучился бы пить горячий чай».

— Мам, помыть посуду? Может, еще чего-нибудь сделать? — очнулся от задумчивости Билли.

Мама поставила сковороду в раковину.

— Нет, спасибо. Папа помоет после завтрака. — Она брызнула на сковороду мылом и повернула кран. — Ты вчера вечером рисовал плакат ко Дню города?

— Нет, я хотел закончить тот портрет для папиного друга.

— Портрет бассета? Собаки доктора Франклина?

— Ну да. Я оставил его на столе, чтобы папа…

— Явился и готов к исполнению приказаний, — перебил его низкий голос. — Он у меня тут.

Билли обернулся и увидел, что отец держит в руке большой лист бумаги.

— Отличная работа, — продолжал он, — вылитая Мэгги.

Сделав два больших шага к столу, Билли сел и поставил свой стакан сока у своего локтя.

— Спасибо, — поблагодарил он, протягивая руку к отцовскому кофе. Обхватив ладонью теплую чашку, он широко улыбался и ждал с видом, говорившим: можно мне глоточек?

Отец метнул на него свирепый взгляд, но Билли знал, что это притворство. Хотя густые отцовские брови хмурились и каждая черточка его лица сорока с лишком лет изогнулась под углом сто восемьдесят градусов к подбородку, блеск в его карих глазах выдавал его.

Сделав большой глоток, Билли поверх края чашки наблюдал за отцом, который, пряча усмешку, делал вид, что рассматривает рисунок.

— Аххх! — с наслаждением протянул Билли, отставляя чашку, и вытер рот отцовской салфеткой. — Фотография Мэгги, что тебе дал доктор Франклин, была маленькой. — Билли указал на рисунок. — Но я решил нарисовать ее большой.

— Старина док будет в восторге. Как ты хочешь получить гонорар на этот раз?

Прежде чем ответить, Билли глотнул апельсинового сока.

— Скажи ему: пусть пошлет чек в приют для бездомных животных и укажет на нем мое имя. Они поймут, что им делать.

— Твое имя? Чем они там занимаются? Строят отделение для бездомных кошек имени Билли Баннистера?

— Они и вправду расширяются. Понимаешь, дружкам Гэндальфа нужно жилье получше.

— Да, я помню, на что это было похоже, когда ты выбирал Гэндальфа. Эти кошачьи клетки стояли выше моей головы.

— Так что они любой помощи рады.

— Конечно, но разве ты не хочешь оставить хоть немного денег себе?

— Нет. Завтра на Дне города я еще заработаю. — Билли с улыбкой уставился на кофейную чашку. — Может, мне хватит на собственную кофеварку.

Отец, мельком взглянув на рисунок, как бы невзначай наклонил к себе чашку, но кофе оставалось лишь на донышке.

— Так что мне ему передать? Сколько он должен будет послать?

— Не знаю, — пожал плечами Билли. — Двадцать долларов?

Отец Билли, подняв портрет повыше, снова окинул его взглядом:

— Это, может быть, лучшая из твоих работ. — Он протер стол чистой салфеткой, разложил рисунок и стал сворачивать его в трубку. — Я попрошу пятьдесят. Для дока это не должно быть проблемой. — Пристроив рулон между солонкой и перечницей, он опять взялся за свою сложенную газету.