Между двумя мирами - Гордиенко Галина Анатольевна - Страница 21

— Квас, а что? Налить?

— Давай! — и с удовольствием глотнув прохладного, стреляющего в нос медового кваса, девочка задумалась.

— Эй, ты чего? — через несколько минут окликнул ее немного встревоженный Фито. — Устала? Или плохо себя чувствуешь?

— Да так, — вяло отозвалась Дашка. — Думаю, что буду делать, когда доберусь до вашей столицы…

Мальчик весело рассмеялся:

— Нашла о чем думать! Учиться будешь, как и все! Только вот не знаю, к какому тебя Мастеру определят. К чему у тебя способности?

— Откуда я знаю, — пробормотала Дашка. — Ни к чему, наверное…

— Так не бывает, — уверенно заявил Фито. — К чему-нибудь, да есть!

— Ладно тебе! — отмахнулась от него девочка. — Все равно меня в вашу школу калачом не заманишь! Что я там не видела? С меня и моей довольно!

— Ну, ты даешь! — опять восхитился Фито. — Не заманишь! Да кто тебя спрашивать будет?! У нас здесь образование обязательно для всех!

— Нашли о чем спорить, — благодушно проворчала наевшаяся до отвала Матильда и длинно зевнула. — Для начала нужно до той столицы добраться… — И она медленно направилась к ближайшему топчану.

— Действительно, — буркнула Дашка и протерла обеими руками слипающиеся глаза. — Что это мы? — И, обернувшись к мальчику, несколько виновато сказала: — Ты знаешь, спать жутко хочется… Весь день пилили под вашим дождем…

— И мне домой давно пора! Бабушка, наверное, уже сердится, — поспешно вскочил с лавки Фито и, попрощавшись с Дашкой до завтра, исчез, не забыв прихватить с собой грязную посуду и крикнуть девочке, чтобы с тракта не сходила ни в коем случае…

Совершенно осоловевшая Дашка задула свечку и с трудом добралась до постели. Подтащив Матильду поближе к себе, она укуталась легким меховым покрывалом и прежде чем вырубиться, успела подумать, что этот Фито, кажется, вполне ничего…

Глава 20

Ничего себе, целительство! Так и самой помереть недолго!

Мама пришла с работы какая-то потухшая и расстроенная, и Дашка встревожено закружилась вокруг, пытаясь узнать, что случилось. Может, на работе что или от папы пришла нехорошая телеграмма? Вдруг он в этом году не сможет приехать к Новому году?

Но мама держалась, как партизан, и натянуто улыбаясь, отговаривалась обычной усталостью и тяжелым днем. И лишь вечером, после ужина, когда Толян улепетнул на свой баскетбол, Дашка узнала: дочь маминой хорошей знакомой попала сегодня под машину и сейчас в критическом состоянии находится в реанимации.

Крепко обняв дочь, все еще бледная мама, глухо произнесла:

— Тысячи раз вам твердишь о дорогах, о машинах, и все впустую! Умрет девчонка, что Людмиле делать? Одна она у нее… И калекой останется, тоже веселого мало… — И, приподняв Дашкино лицо, мама умоляюще прошептала: — Дашенька, ради Бога, будь осторожней на дорогах! Это только кажется, что тебя это не коснется! Потом поздно будет… Пообещай мне быть внимательней!

И багровая Дашка, опустив глаза и вспоминая, как часто перебегает она дорогу перед самым носом машин, руководствуясь принципом, — не трамвай, объедет! — неловко пробормотала:

— Ну, мама… Ну, что ты… Я же все понимаю…

А узнав у мамы, что эта несчастная девочка — Наташа, дочь тети Люды, Дашка заволновалась. Конечно, Наташа не была ей настоящей подругой, она слишком далеко жила, на самой окраине города. Туда только автобусом минут сорок добираться, не меньше! Но Дашка все равно неплохо ее знала. Наташа была ее сверстницей и несколько раз приезжала к ним с матерью. Дашке она нравилась, — не пустышка и не пижонка, с ней было интересно.

— Неужели умрет? — с ужасом подумала девочка, с трудом представляя, как можно умереть в их возрасте.

И вдруг решила, что обязательно навестит Наташу в больнице. Прямо сегодня. Пока не поздно. Может, она сумеет помочь?

— Хотя, — нахмурилась Дашка, — это вам не кошка и не парочка испорченных зубов! Но попробовать все равно стоит. Не зря же она столько времени потратила на то целительство!

Дашка осторожно расспросила маму и узнала, что Наташа лежит в первой городской больнице в хирургическом отделении.

— Да уж! Прямо скажем, не ближний свет! — угрюмо подумала девочка. — Самое времечко тащиться туда под вечер!

Укутывая прилегшую на диван маму стареньким, клетчатым шерстяным пледом, доставшимся им от бабушки, Дашка вкрадчиво приступила к обработке.

— Мамочка, можно, я схожу к Владлену Павловичу? Я ему обещала… И книжки уже пора вернуть… Больше недели держу…

— Может, лучше завтра, солнышко? Уже поздновато…

— Мам, завтра мне к контрольной готовиться… Завтра я не смогу… Лучше сегодня… Я долго постараюсь не задерживаться…

И Дашка привела последний, убийственный для мамы аргумент:

— Мам, ну, он же старый… И совсем один… А я уже неделю к нему не заглядывала… Все некогда и некогда…

— Ладно уж, — обреченно вздохнула мама, — иди! И привет не забудь от меня передать…

— Хорошо, мам, — воскликнула Дашка, торопливо одеваясь. — Только ты не дергайся без меня особо! Может, мы в шахматы еще поиграем… — Она выскользнула за дверь. Теперь бы только до больницы добраться, да Наташку там найти! И, перебирая в памяти все, что могло пригодиться, Дашка побежала к трамвайной остановке…

До Наташи, к искреннемуДашкиному удивлению, она добралась очень просто, никто ее даже не остановил. Может, потому, что, сунув верхнюю одежду за батарею в коридоре, девочка ничем не отличалась в своем спортивном костюме от других детей, бродивших тут же. Только что повязок на ней не было видно.

— Ну, и что? Подумаешь, какие-то повязки! Кому какое дело! Может, я это… выздоравливающая… — успокоила себя Дашка и, подойдя к маленькому пацану с ногой в гипсе и на костылях, осторожно поинтересовалась у него, где здесь реанимация.

— Новенькая? — деловито спросил тот, с любопытством разглядывая Дашку, и показал на отходивший в сторону коридор. — Направо, самая дальняя дверь… — Затем строго добавил: Только туда посторонним нельзя!

— Да я так… Просто узнать… Что мне туда ходить… — и Дашка демонстративно уселась в холле перед телевизором.

Пацан некоторое время озадаченно рассматривал ее, потом пожал плечами и упрыгал в свою палату. Подождав, пока за ним закроется дверь, покрасневшая от невольного волнения Дашка неторопливо прошла к реанимации. Ей повезло, оттуда как раз выходили медсестра и огромный, смуглый мужчина в белоснежном халате.

— Врач! — испугалась Дашка. — Сейчас спросит, что я тут делаю!

И, повернувшись к ним спиной, девочка пристально уставилась на какие-то сложные и непонятные диаграммы.

Но если уж везет, так везет! Те, не обращая на Дашку никакого внимания, спокойно прошли мимо.

— Жалко девочку, — сказал носатый врач сестре, — вряд ли выкарабкается… Слишком уж много всего, а сердечко слабенькое. Хорошо, если до утра дотянет…

— Да… — вздохнула сестра. — А мне больше мать жалко… Эта умрет, а той жить… Одна она у нее…

— Носятся по дорогам… — сердито прогудел врач, скрываясь за углом, а Дашка с бешено бьющимся сердцем скользнула в таинственную комнату, почему-то называемую «реанимацией».

Вышла девочка оттуда часа через два, не раньше. Причем, слово «вышла» здесь совершенно не подходит, скорее, — выползла. И с большим трудом добравшись до стоящего в холле кресла, рухнула в него. Чувствовала Дашка себя на удивление отвратительно. Руки у нее почему-то дрожали, а к горлу подкатывала тошнота.

— Ничего себе! — устало прикрыла глаза Дашка. — Укаталась! Да, это вам не кошечку на ноги поставить или зубик-другой подлатать! Чуть сама концы не отдала… Хорошо, хоть ума хватило переломы до конца не сращивать, а то бы точно из палаты не выбралась… Что еще врачи завтра скажут? Наверняка шум поднимут…

Девочка вздохнула. Да уж, молчать не будут… Ведь у Наташи не осталось ни одного серьезного внутреннего повреждения, даже ребра теперь целы. Все до одного. Только вот ногу Дашка так до конца не довела, сил не хватило… Но все равно Наташина ножка почти в порядке. Ни одного осколочка не осталось, и обломки Дашка совместила точно, хоть и не с первого раза. Через недельку-другую и бегать можно. Будто и не была Наташка в аварии…