Ночные Птицы Рогонды - Леванова Татьяна Сергеевна - Страница 45

– Малышка, ты почему погрустнела? – ласково окликнул ее Андрей и попытался взять за подбородок.

Маша, поглощенная собственными печалями, уже потеряла нить разговора и, услышав такое обращение, просто обиделась:

– Я не малышка!

– Как-то у нас с тобой дружба не гладко складывается с самого начала… – смущенно кашлянул Андрей. – Ты все время на меня наезжаешь, ругаешь, воспитываешь.

– Когда это я так делала?

– Ну по поводу колонки, или твоей работы, или Боцмана…

– Если мне что-то не нравится, я говорю прямо, а не таю обиду и не сплетничаю за спиной. Согласись, что ты был не прав, когда хотел оставить все как есть!

– Я же обычный человек, могу ошибаться, могу обижаться. Это не повод повышать на меня голос.

– А зато ты все время называешь меня то малявкой, то малышкой, опекаешь сверх всякой меры.

– Просто ты мне не безразлична.

– Что? – У Маши внезапно пересохли губы.

– Я хотел сказать… – Андрей отвел взгляд в сторону. – Ну, я первый на тебя наткнулся и чувствую свою ответственность, что ли. Хочу, чтобы у тебя все было в порядке.

– Ясно. – Маша смутилась, оттого что в обычных словах ей на секунду показалось нечто большее. – Наверное, мне пора домой… Я имею в виду, к Кристине.

– Погоди! – Андрей поймал ее за руку, когда девочка повернулась, чтобы уйти. – Я тебя позвал не только посмотреть на Птицелапа. И не случайно заговорил о нашей дружбе. Как ты считаешь, мы ведь друзья? Или я просто навязываю тебе свою помощь?

– Это ведь ты писал мне письма, правда? – Маше хотелось рассказать, как с каждым письмом таяло ощущение опасности и одиночества, такое привычное для нее, странницы в других мирах. Когда ты один во всем мире, без приюта, без друзей, родных, знакомых, всем чужой, записка с парой теплых слов становится самой важной вещью на свете. Но, пока девочка тщетно подбирала слова благодарности, все ее чувства вылились всего лишь в рукопожатии.

– Я, как и ты, могу колдовать только с теми предметами, которые принадлежат мне. Хорошо, что ты не потеряла мою шапочку, без нее я бы утратил с тобой связь и не смог отправлять тебе записки, – объяснил Андрей. – Мне не хотелось говорить, что пишу их я, особенно после истории со Смотрителем в доме Кристины. Но случайно проговорился в последнем письме, потому что очень нервничал – сначала ты пропала накануне Черного Часа, вечером того же дня тебя похитил Боцман. Если бы все было гладко, я бы еще долго писал анонимные записки, делал бы подсказки, поднимал тебе настроение…

– Так и было! – выпалила Маша. – Я постоянно ждала твоего следующего письма! И теперь, когда я знаю, что они от тебя, все даже лучше. Потому что ты в самом деле единственный, кому я могу доверять в этом мире. Ты так много сделал для меня, столько раз выручал меня!

– Так мы все же друзья?

– Конечно!

Андрей накрыл ее руку второй рукой, и девочка почувствовала, что он положил в ее ладонь что-то круглое и холодное, а потом осторожно сомкнул ее пальцы и сжал ее руки в своих.

– Что ты делаешь? – удивилась девочка.

– Слушай. – Холодный предмет в ее руке начал согреваться, а потом вдруг хрустнул, распавшись на два кусочка поменьше. – Сегодня, когда тебя похитили, я понял, что посылать записки недостаточно. Нам с тобой нужна постоянная связь плюс маячок, чтобы я мог в любую минуту прийти тебе на помощь. Пока у тебя нет регистрации, не будет и ракушки, поэтому я попробовал кое-что другое. Похоже, получилось.

Он разжал руку, и в Машиной ладони матово блеснули два молочно-белых кольца.

– Этот магический камень – птичье молоко – редкость. Никто не знает, откуда он берется в Птичьих гнездах, но его находят только в них и иногда называют птичьим. Считается, что Древние Птицы каким-то образом умели менять свойства, превращая обычные камни в нечто новое. Когда меня нашли, у меня на шее висели два этих кольца, причем спаянных, и долгое время я не знал, для чего они. Однажды к нам в школу пришел Смотритель. Я тогда учился в начальных классах, мне было восемь лет. Я носил кольца на шнурке, считая их амулетом, который укажет мне путь к моим настоящим родителям. Смотритель обратил на меня внимание, но я не испугался его, поскольку был слишком мал, чтобы стать его учеником, а все были уверены, что он найдет себе преемника со дня на день. Но, как видишь, дело затянулось. Смотритель и рассказал мне про птичье молоко и про Птиц, он объяснил, что кольца нужны для связи между двумя близкими людьми. Их надо согреть в руках. Если между друзьями подлинные чувства, нет лжи, то кольца разъединятся. Ты можешь надеть свое, только дай мне минутку, я заряжу маячок.

Андрей щелкнул пальцами.

– Оно мне великовато, – с сожалением сказала Маша, примеряя кольцо.

– Тогда повесь вместе с твоими талисманами на шнурок. А когда подрастешь, будешь носить как кольцо, если захочешь.

– А как им пользоваться?

– Если посмотришь сквозь него – увидишь меня, где бы я ни был, и сможешь разговаривать со мной, если я буду свободен и тоже посмотрю сквозь кольцо. Если я буду занят, не увидишь ничего. Если потемнеет, значит, со мной беда. А еще его можно использовать как маячок. И в любое время переместишься ко мне, где бы ни была – в пещере, на дне морском, в подвалах Ордена или в трюме пиратского корабля. А если положишь кольцо в рот, мы не увидим друг друга, и ты меня не услышишь, но я услышу все, что ты говоришь или что говорят тебе. Конечно, если смогу разобрать, трудно ведь разговаривать с кольцом во рту. – Андрей рассмеялся.

– Откуда ты все это знаешь?

– Мне Смотритель рассказал. Объяснил, что в Птичьем городе, там, где гнезда, многие Птицы носят кольца для связи друг с другом. Не знаю, правда, на чем носят, на лапах или, может, втыкают в нос, в уши…

– А как ты узнаешь, что я хочу связаться с тобой?

– Кольцо начнет нагреваться, когда у тебя будет о чем поговорить со мной наедине. Причем греется очень сильно, в руках долго не удержишь. Поэтому разговор должен быть коротким, а то кольцо расплавится.

– Не страшно, я умею восстанавливать вещи.

– А я нет. Хотя именно кольцо, наверное, смогу. Оно ведь из натурального камня, а камни, как и деревья, вода, ветер, – мне подвластны. Но страшнее другое – оно способно тебя сильно обжечь или даже сжечь! На Птицах быстро заживают любые раны, мы это знаем точно, потому что время от времени находятся умники, пытающиеся их подстрелить, хоть они и охраняются законом. Люди иногда находили перья в крови, но ни разу никто не видел ни трупа Птицы, ни хотя бы костей. Думаю, поэтому они спокойно пользуются кольцами. А мы с тобой не Птицы, мы люди, и после каждого разговора нам будет больно. Поэтому пользуйся кольцом для общения только в крайнем случае. Лучше всего, пока тебе не купили ракушку, при помощи маячка сразу перемещайся ко мне. Мы поговорим, и ты с помощью другого маячка переместишься обратно.

– Если не забуду зарядить маячок, – смутилась Маша, вспомнив, как не могла выбраться из кельи.

Андрей отмахнулся от ее замечания как от несущественного. А потом сказал очень серьезно:

– Запомни: если мы с тобой поссоримся всерьез, если по какой-то причине ты меня возненавидишь или я тебя, – кольца снова срастутся в одно, и камень окажется у меня.

– Я не люблю ссориться, – улыбнулась Маша.

– По крайней мере, постарайся не повышать на меня голос, думаю, будет достаточно, – легкомысленно ответил Андрей. – А теперь пойдем к ребятам. Они нас потеряли уже, наверное.

Возле клумбы Аня и Карась о чем-то оживленно разговаривали, но смолкли при виде Маши и Андрея. Цепкий взгляд Ани тут же остановился на их сомкнутых руках. И, понятное дело, она тут же приметила кольца.

– Смотри-ка, они уже обручились! Жених и невеста, тили-тили-тесто!

– Анька, думай что несешь! – Андрей явно смутился, выпустил Машину руку и почесал затылок.

– Вас так долго не было. Что, целовались?

– Ты перечитала романы для девчонок… Угомонись.

– Я просто шучу, – тут же угомонилась Аня. – Я знаю, что это за колечки. Однажды, когда тебе было восемь лет, ты прибежал домой из школы и пытался разделить их со мной.