Скелет за шкафом - Кузнецова Юлия - Страница 23

– Привет, ты звонила вчера...

– Да. Сеня, Варя не хочет со мной говорить?

– Нет. Она сердится. Я поэтому шепотом говорю. Она сказала, ты – шпионка Лилии. Ты правда ее шпионка?

Я подумала, прежде чем ответить.

– Я не совсем шпионка, Сень. Я сыщик. И прислала к вам меня не Лилия. Я расследовала это дело для другого преподавателя. А теперь меня устранили. Но я все равно хочу продолжить расследование. Мне надо докопаться до правды.

– Как Роршарх в «Хранителях»?

– Ну, спасибо за сравнение, друг. Роршарха же доктор Манхэттен прикончил в конце. Но, да... Я ни перед чем не остановлюсь, чтобы доказать, что твоя сестра невиновна. Как вы вообще? Держитесь?

– Я нормально. Мне вчера деньги на карточку пришли, за перевод «Женщины-кошки». Так что деньги пока есть... А потом... Знаешь, мама наша любила говорить: «Будут бить, будем плакать». Варьке это выражение никогда не нравилось. Ведь мама нас бросила. И Варя ей не верит.

– Мне тоже не верит?

– Не знаю. Зато я тебе верю. Я же видел твои рисунки. А еще... это самое... тебе, случайно, ключ от кафедры не нужен?

– Что? – опешила я, – откуда у тебя ключ от кафедры?

– У меня дубликат. Варька давно сделала его. На случай, если потеряет первый.

– А Лилия не отобрала дубликат?!

– Она про него не знала.

– Обалдеть. Эх, Сенька, почему ты раньше не сказал?

– Я же не знал, что ты сыщик.

«И я не знала, что решусь на то, чтобы ночью проникнуть на кафедру, – подумала я, – до того, как все это безобразие случилось».

Впрочем, к ночному рейду еще надо было подготовиться. Прежде всего я поцеловала родителей перед школой, помахала им ручкой, да только направилась совсем не в школу. А в парикмахерскую. Отстригла там свои косы. Затем съездила в Отрадное. Вари не было дома, она, бедная, уехала в МГУ забирать документы. Сеня выдал мне ключ от кафедры. А затем я поехала в первый гуманитарный. Обследовать территорию.

В первом гуманитарном корпусе МГУ два вестибюля, большой и маленький.

В большом на посту сидел дед-охранник. «Значит, во втором – Рыжий», – подумала я, протягивая деду документы.

Тот равнодушно скользнул взглядом по фотографии и вернул мне паспорт.

Посредине вестибюля, у колонны, была установлена доска, обитая темно-красным бархатом. На ней фотография пожилого дяденьки, внизу, на столике, лежали две гвоздики.

От души сочувствуя дяденьке, который оказался профессором философского факультета, точнее, он им был, потому что вчера вечером – умер, я обошла колонну и нашла с другой стороны расписание работы охраны.

Прочитав его, выяснила, что в большом вестибюле дверь запирается в девять часов вечера. Я вспомнила, что видела запертую дверь большого вестибюля, возвращаясь как-то после о-очень позднего занятия с Анной Семеновной. Ручка двери была обмотана такой петлей, которую способен перегрызть только дракон. Я сразу отмела этот вариант.

Пробежать мимо поста во втором вестибюле тоже не получится. Наверняка Рыжий сидит там вместе с дедом. После ЧП на кафедре они никуда не уходят, сидят на посту. Я же не невидимка...

Оставались два запасных выхода. В большом вестибюле этот выход находился за книжным ларьком. Я улыбнулась кудрявому, с прыщеватым лицом, продавцу в стариковской клетчатой рубашке и притворилась, что интересуюсь собранием сочинений Борхеса, а потом проникла за стенд, чтобы обследовать дверь.

– Погодите, – вдруг сказал продавец, тоже зайдя за стенд, – там замок сломан!

– Упс, – сказала я, изобразив смущение.

– Упс, – повторил он, смутившись по-настоящему.

Достал платок из кармана своей жуткой рубашки, вытер лоб, а потом указал куда-то вперед.

– Ой, – сказала я.

Оказывается, я нечаянно прихватила с собой пятый том Борхеса!

– Я... Я не хотела, извините... Надеюсь, вы не подумали, что я...

– Я не подумал, – сказал продавец, – да вы бы и не смогли с книгой далеко уйти. С той стороны дверь подперта мусорным баком.

– Ага, – сказала я, – вот за информацию – большое спасибо.

По коридору, подталкиваемая со всех сторон студентами, спешащими на лекции, я направилась во второй, малый вестибюль. Вдруг какой-то высоченный парень в шляпе и плаще толкнул меня в бок, и я наскочила на двух красавиц-старшекурсниц, одетых с иголочки – высокие сапоги, мини-юбки, у одной на спине пиджака вышито – «Валентин Юдашкин», вторая поигрывает на пальце ключами с брелоком «БМВ».

– Осторожнее! – сердито воскликнула красавица с ключами.

– Простите, – пробормотала я, входя во второй вестибюль.

Как я и думала, на посту сидел Рыжий охранник. Увидев «моих» красавиц, он вскочил, снял с крючка ключ и отправился отпирать запасный выход.

«Значит, этот вход заперт, но для особых людей его готовы отпереть», – сообразила я, наблюдая, как красавицы выплывают через запасный выход, не забыв сунуть Рыжему в руку банкноту.

Он огляделся, сунул деньги в карман куртки и вернулся на место.

Так. Превосходно. У меня созрел план «А». Я решила дождаться, пока Рыжий отойдет за чем-нибудь еще, и похитить ключ.

Когда он отходит, то ставит поперек прохода стул. А гардеробщица следит, чтобы никто не пролез внутрь, пока Рыжего нет. Поэтому мне нужно дожидаться где-то рядом. К счастью, прямо за постом охраны стоял киоск, который торговал пиццей, хот-догами и шоколадками. Рядом с ним, как раз за спиной Рыжего, стояло несколько столиков. Я заняла один из них, купила себе пиццу для отвода глаз и принялась ждать.

Как назло, Рыжему никуда не хотелось. Ни покурить, ни в туалет. Он сидел и проверял документы, а я, поедая третью пиццу, разнервничалась. А что, если где-то спрятаны камеры, которые заснимут, пока я краду ключ? Или, обнаружив пропажу, они срочно, до вечера, поменяют замок?

Наконец Рыжий поднялся, поставил в проходе стул и, сделав знак гардеробщице, пошел в курилку.

Сердце у меня забилось часто-часто. Я проглотила, чуть не подавившись, последний кусок пиццы и вышла из-за столика. Но не дойдя двух шагов до поста охраны, я замерла. Гардеробщица, не спуская глаз с выхода, распустила длинные, странного свекольного цвета волосы и кинула шпильки на стойку. Мне показалось, я слышу их звон. Или звон зазвучал у меня в голове. Дзынь! У меня созрел новый план «А»!

Я снова ринулась в главный вестибюль. Нашла там киоск, торгующий всякой всячиной вроде щеток для волос и лейкопластырей. Купила упаковку шпилек. Достала одну, остальные сунула в рюкзак.

К счастью, кудрявого продавца в жуткой рубашке на месте не было, вместо него девица с не менее прыщавым лицом возилась с копировальным аппаратом.

Без помех я скользнула за стенд с несчастным Борхесом, которого чуть не похитила полчаса назад.

Сунула шпильку в поломанный замок, покрутила. Что-то щелкнуло. Я толкнула дверь. Она не шевельнулась. Тогда я осторожно поддела ее ногтями на себя. Она поддалась! Я чуть не закричала от радости. Я обеспечила себе вход в первый гуманитарный! Конечно, вход загорожен мусорным баком, но с той стороны ведь можно его сдвинуть! И проникнуть внутрь!

Я прикрыла дверь и вытащила шпильку. Но дверь теперь не хотела плотно закрываться. Ведь язычок замка торчал.

Оставлять ее в таком виде было опасно. Охранники могли заметить. Я снова вставила шпильку. Убрала язычок. И прикрыла дверь. Вот теперь она была закрыта, но не заперта. Идеально.

Покидала я гуманитарный корпус через малый вестибюль. Он расположен ближе не только к стоянке автомобилей, но и к моей автобусной остановке. По дороге я нечаянно подслушала разговор фиолетововолосой гардеробщицы с напарницей.

– Так тебе звонил тот пожарник-то? – спросила напарница.

– Представляешь, нет! А я так надеялась... Меня-то выгоняют отсюда... Придется в деревню возвращаться...

– И за что тебя, Ир, выпирают, а?

– Говорят, чушь порю, – мрачно отозвалась гардеробщица, – небылицы рассказываю. А какие я небылицы рассказываю, Тань? А? Ну, правда если я свеклой крашусь?!