Парижский паркур - Кузнецова Юлия - Страница 29

– Arc de Triomphe de l’etoile, – прочла Ника на указателе, хотя арку и так было видно уже от метро, – л’Этуаль – это еще магазин косметики. Хотя, конечно, хани, откуда тебе знать о магазинах косметики. Интересно, мы увидим хоть один?

Я хмуро посмотрела на нее, но она тут же сдалась:

– Да шучу, шучу. Сорри. Думала тебя развеселить. У того плаката получилось же!

В один из ресторанов дверь была распахнута, в проеме висели тяжелые малиновые шторы с кистями и звучала «Калинка-малинка» в современной обработке. «Rasputin» – прочла я название, выведенное латинскими буквами на вывеске.

На углу у «Распутина» стоял плохо одетый парень и методично перемешивал лопаткой каштаны на большой жаровне, похожей на барабан на колесиках.

Мы тихонько проскочили шумные места и свернули на одну из аллей, где скопились вагончики-трейлеры. Ярко светила луна. Арка осталась позади, на круглой площади, куда стекали все аллеи, включая нашу, образуя подобие лучей. Она высилась над площадью, как какие-то гигантские футбольные ворота.

Ника замедлила шаг.

– Она сказала, какого он цвета?

– Синего. На боку два окна.

– Мы тут всю ночь будем искать, – проворчала Ника.

– Да еще и не знаем наверняка, тут ли этот прицеп. Но Жером сказал, что самое большое скопление трейлеров здесь.

– Ш-ш, – сказала Ника, прижимая палец ко рту.

Первый трейлер оказался бежевым. Во втором не было окон. Мы побрели дальше, в поисках нужного.

Вдруг я услышала кашель. Сильный. Но какой-то странный. Словно кашляли в плотно зажатый рот.

Я дернула Нику за руку. Покосилась на трейлер. Занавески в нем были плотно задернуты.

– Он же не синий, – прошептала Ника, почти не разжимая губ, – он же голубой.

Я махнула рукой. Может, мадам не знала, как называть этот цвет. В английском же blue – это и синий, и голубой.

Я подкралась к окошку. Стукнула в него тихонько. Минута, другая и вдруг...

В окно выглянул тот самый мальчик! Которого я видела, когда сидела в мусорном баке! Мы смотрели друг на друга несколько секунд. Вдруг он сложил ладони и молитвенно прижал их к груди.

– Это он! Ника!

– Думаешь, он один? – прошептала она.

– Надо спросить...

– Только не показывай ему указательный палец! У меня в классе учились вьетнамцы, они сказали, что это очень неприличный жест! Покажи лучше большой!

Я показала мальчику большой палец. Он кивнул. Значит, он один...

Мы направились к двери. Мальчик забарабанил в окно, словно поторапливая нас.

– Сейчас, – пробормотала я, берясь за ручку двери, – погоди, парень...

– Если он один, там заперто, – сказала Ника.

Оказалось – открыто. Луна зашла за тучу.

Кто-то шагнул мне навстречу из темного вагончика.

Кто-то высокий.

Это был мистер Желтая Куртка собственной персоной.

Он вытянул руки и схватил меня за плечи. Прежде чем я успела заорать, он втащил меня внутрь и швырнул на пол. Я упала на что-то мягкое. Сзади послышался приглушенный вскрик Ники. Она тоже рухнула где-то рядом. А потом дверь захлопнулась.

Кто-то зажег фонарик. Подошел ко мне и быстро заклеил рот. То же самое он сделал с Никой. Желтая Куртка в это время связывал наши руки за спиной веревками.

Мы с ужасом смотрели друг на друга. Мое сердце прыгало в груди. Бух-бух-бух – оно лупило прямо в уши. К глазам подступили слезы злости.

Идиотки, идиотки, зачем мы полезли сюда, надо было бежать за помощью! Надо было оставить кого-то одного на воле! Надо было предупредить Жерома и Доминик!

Почему все эти мысли пришли мне в голову только сейчас?! Я закрыла глаза, пытаясь успокоить дыхание.

Есть и плюсы... Например, в том, что я не одна, а вдвоем с Никой.

Однако против нас – двое взрослых разозленных дядек. В темноте я разглядела того, кто заклеил нам рты. Это был охранник из кафе «Багет»!

Трейлер был пустой, только кучи тряпок на полу. В углу кто-то зашевелился и закашлял. Я открыла глаза, но охранник погасил фонарик. Но и в лунном свете, который снова полился из окна, я увидела, что он сделал. Он подошел к тому, кто кашлял в углу, и с размаху пнул его ногой.

Мальчик, скорчившийся у окна, негромко вскрикнул, но и он через секунду получил свой пинок. Он закрыл лицо руками и уткнулся в колени. Охранник задернул шторы, раскрытые мальчиком.

Ника следила за ним широко раскрытыми глазами.

Охранник подошел ко мне и вопросительно кивнул. Содрогаясь от отвращения, я показала на карман толстовки. Он сунул руку под мою «кольчугу» и вытащил из кармана рисунок мальчика.

Если бы рот не был заклеен, я бы укусила его!

Тут же, сидя на корточках, прямо в полуметре от моего лица, он чиркнул зажигалкой и сжег рисунок, перекладывая его по мере сгорания из руки в руку.

Я смотрела на его лицо, освещаемое пламенем. Никакого злорадства на нем не было. Скорее сосредоточенность.

Мне вдруг пришло в голову, что с таким вот сосредоточенным выражением лица он вполне может избавляться от ненужных свидетелей. Таких, как две глупые девочки, забредшие ночью в их трейлер.

Меня передернуло.

Желтая Куртка стоял у двери, сунув руки в карманы, и тоже смотрел на пламя. Вдруг что-то загудело. Охранник глянул на Куртку. Тот достал из кармана мобильный, приложил к уху. Что-то ответил негромко. Потом громче, словно возражая. Потом отнял от уха трубку и кивнул охраннику. Тот поднялся, подошел. Тоже заговорил в телефон. Фонарик он снова включил и положил на пол, рядом с нами.

Ника подползла ко мне, оглядываясь на их лица, освещенные экраном телефона. Но они не обращали внимания на наши перемещения.

Я лежала на боку на куче каких-то тряпок. Ника положила голову мне на бедро. Я чуть сдвинула руки вбок, пытаясь прикоснуться к ней, успокоить. Бедная моя подруга, во что я тебя втравила...

Вдруг она провела заклеенным ртом по моей руке. Уголок отошел и слегка царапнул меня. Не сводя глаз с охранника, я попыталась ухватиться за уголок.

Секунда, другая. Я вытерла руки о джинсы. Снова нащупала Никино лицо. Р-раз! Получилось!

– Что мне делать? – прошептала Ника.

Охранник замолчал. «Заподозрил!» – запаниковала я.

– Спасите! Помогите! Пожалуйста! Хелп! Хелп! – вдруг закричала Ника так, что у меня заложило уши.

Охранник с Курткой бросились к ней, она увернулась, отползла, продолжая кричать, как ненормальная. Наконец они поймали ее. Охранник ударил. Куртка подхватил с пола что-то и затолкал ей в рот, как кляп. Ника закашлялась. Я зажмурилась. Все, теперь конец! Точно конец!

Меня схватили за руку, приподняли и бросили вперед, туда, где кто-то кашлял. Я упала, стараясь вжать голову в плечи. На меня рухнула Ника. Фонарик покатился, освещая дрожащим светом ботинки мужчин, которыми они запинывали к нам в угол мальчика.

Охранник вытащил из кармана ключи, кинул Куртке.

Они собирались нас увезти!

Куртка выглянул в окно, потом вышел, осторожно прикрыв дверь. Охранник при этом не отрывал от нас взгляда. Но даже если бы у меня не был заклеен рот, ужас настолько сдавил мне горло, что я бы не произнесла ни звука.

Как глупо, как все глупо... Бедный мой папа... Если я смогу выбраться, то никогда, никогда больше...

Куртка постучал в дверь.

– Quoi? – раздраженно сказал охранник.

А дальше... дверь открылась.

На пороге стояли... бояре! Самые настоящие! В расшитых золотом кафтанах с длинными рукавами, в высоких шапках, с посохами в руках!

Охранник опешил и отступил. Один боярин вбежал в трейлер, увидел нас с Никой на полу и ткнул охранника посохом в грудь! Охранник повернулся и ударил ногой по окну. Раздался звон, посыпались осколки, и мальчик, сидевший к окну ближе всех, завывая, прикрыл голову руками.

Выскочить охранник не успел. Вбежали ребята в белых рубахах, подвязанных поясками, и скрутили его. Потом передали его другому боярину, в соболиной шубе, и подбежали к нам. Один из ребят наклонился и содрал наклейку с моего рта.