Большая книга ужасов (сборник) - Артамонова Елена Вадимовна - Страница 1

Е.В. Артамонова

Хранительница карт судьбы

Глава первая. Кемма, обманувшая богов

Кабинет освещала только настольная лампа под зеленым абажуром. Неяркий свет падал на корешки увесистых томов, которыми были уставлены дубовые стеллажи, выхватывал из сумрака темные прямоугольники картин в таинственно поблескивавших позолоченных рамах. Профессор Н. – известный историк и коллекционер старинных книг сидел за просторным антикварным столом, задумчиво созерцая лежавший перед ним фолиант. Долгие годы он разыскивал эту книгу, точнее – уникальную гравюру, скрывавшуюся за потемневшей от времени кожаной обложкой. Гравюру, с которой была связана древняя легенда, гравюру, в существование которой не верило большинство историков. Профессору оставалось только открыть книгу, перелистать ее страницы, но он все медлил, не решаясь сделать этого. Он боялся, что увидит фальшивку, которая перечеркнет все его надежды. Наконец, надев хирургические перчатки, старый профессор начал просматривать бесценный фолиант.

- Невероятно…

Стрелки настенных часов медленно подползали к полуночи, тихонько вертелась у ног черная профессорская кошка, а старик, не замечая ничего вокруг, рассматривал в сильную лупу одну из иллюстраций книги. На ней была изображена восседавшая на троне девушка в костюме древнеегипетской царицы.

- Если это и подделка, то очень хорошо сделанная, - бормотал в седые усы профессор. – Я бы мог поклясться, что это немецкая гравюра шестнадцатого века, но в то время вряд ли кто в Европе знал, как выглядели правители Египта, а костюм девушки в точности соответствует тому, как одевались фараоны три тысячелетия назад!

Часы зашипели, как живые, кошка прыгнула на стол, прошлась под настольной лампой, потерлась мордочкой о локоть профессора. А тот, как завороженный всматривался в лицо нарисованной египтянки.

- Неужели это действительно ты, Кемма, обманувшая богов?

Неторопливо, удар за ударом, старинные часы начали вызванивать полночь. Обиженная невниманием хозяина кошка снова энергично потерлась щекой о рукав халата.

- Отстань, Багира, мне не до тебя!

Профессор легонько отстранил похожего на миниатюрную черную пантеру зверька, и этот вполне миролюбивый жест вызвал у Багиры приступ необъяснимой ярости. Кошка издала отвратительный утробный рык, распушистила хвост, ее глаза сверкнули, как изумруды, а затем последовал молниеносный удар когтистой лапы. Острые когти вспороли тонкую резиновую перчатку на руке, из маленьких, но глубоких царапин моментально заструилась кровь.

- Что ты де…

Профессор не успел договорить – одна из капель его крови по неосторожности упала прямо на гравюру, туда, где у нарисованной Кеммы должно было находиться сердце. В этот миг смолк последний удар колокола, и комнату наполнила странная тревожная тишина. С несвойственной для его возраста поспешностью старик выскочил из-за стола, побежал за салфеткой, еще надеясь стереть с гравюры маленькое красное пятнышко.

Кабинет опустел. Багира тенью соскользнула на пол и словно растворилась в сумерках, окутывавших углы комнаты. Зеленая лампа на столе замигала, а затем погасла. Помещение погрузилось во мрак, но ненадолго – вскоре по поверхности письменного стола разлилось необычное золотистое сияние. Оно разгоралось все ярче, золотые лучи поднимались к потолку, образуя некое подобие сотканной из света человеческой фигуры.

- Господи…

Вбежавший в кабинет профессор попятился, не устояв на ногах, плюхнулся в старое кожаное кресло. Взгляд старика был прикован к тому, что происходило на рабочем столе, за которым прежде он написал немало книг. Происходившее очень напоминало чудо…

Кроме профессора в кабинете находился еще один человек, бесцеремонно забравшийся на письменный стол известного ученого – старинный фолиант попирали миниатюрные ноги в золотых сандалиях, подол парчового платья задевал массивный письменный прибор. Возникшая из золотого сияния девушка была невысока ростом, но очень хорошо сложена и недурна собой. В первые секунды возрождения ее глаза оставались пустыми, словно сделанными из темно-фиолетового, почти черного стекла, но потом в них вспыхнул жгучий огонь страстей, переполнявших эту мятежную душу. Огромные, искусно подведенные очи древней египтянки притягивали и пугали одновременно. Профессор не смог долго выдержать этого обжигающего взгляда – потеряв сознание, он откинулся на спинку кресла, успев прошептать только одно слово:

- Кемма…

Осознав, что она перенеслась в реальный мир, египтянка рассмеялась, спрыгнув со стола, закружилась по комнате в странном танце. Остановившись возле одной из украшавших кабинет картин, Кемма неожиданно посерьезнела, будто почувствовала что-то, дотронулась изящной ладонью с позолоченными ноготками до полотна. Произнеся гортанным голосом непонятную фразу, она заторопилась к двери, ведущей из профессорского кабинета. Звякнули искусно украшенные золотыми подвесками косички, из которых состояла прическа девушки, на пухлых губах египтянки вновь заиграла улыбка.

****************************

Воздух оказался совсем не таким, как во время прошлого возвращения, и Кемма жадно вдыхала его, пытаясь понять, откуда взялся этот отвратительный, будто просочившийся из алхимической лаборатории запах. А еще девушка страдала от холода апрельской ночи средней полосы, казавшегося южанке просто нестерпимым. Но она жила, вновь получила способность двигаться и дышать, а потому ее сердце переполняла радость, заставлявшая забыть о неудобствах.

Судьба забросила Кемму в огромный, необычный город, очень отличавшийся от тех, что ей доводилось видеть прежде. Поражала ширина его улиц, великое множество деревьев, росших вдоль них, невероятная высота похожих на коробки домов, некоторые из которых достигали девяти этажей, ослепительно яркие, похожие на звезды светильники, развешенные повсюду…

Золотые сандалии выбивали дробь на пыльном асфальте, девушка почти бежала по безлюдной, залитой светом фонарей улочке, пока ее внимание не привлекло неправдоподобно огромное стеклянное окно. В те далекие времена, когда Кемма впервые вошла в этот мир, стекло считалось драгоценным материалом, и такой гладкий, абсолютно прозрачный лист, стал бы в Древнем Египте роскошью, недоступной фараонам, да, пожалуй, и самим богам. Позабыв о холоде, Кемма подошла к витрине. За толстым стеклом стояло несколько манекенов в странной, непривычной для глаз одежде. Прижав ладони к стеклу, египтянка долго рассматривала яркие наряды, и в ее душу потихоньку закрадывалась тревога. За годы, а точнее столетия страшного плена, мир изменился, стал совсем другим – непонятным и пугающим.

Взгляд скользнул дальше и замер на двух непривычного вида четырехколесных экипажах, стоявших прямо на улице, неподалеку от магазина. От них-то и исходил тот самый, заменявший в этом мире воздух отвратительный запах, от которого щекотало в носу, а на глаза наворачивались слезы. Черные, как ночь глаза девушки вспыхнули гневом, она указала пальцем на крытую, блестевшую красным лаком повозку, намереваясь что-то сказать, но тут ее вниманием завладел стремительно нарастающий шум. Не успела Кемма опомниться, как из-за поворота появилось ревущее чудовище, с ослепительно сияющими глазами и тут же умчалось прочь, оставив после себя едкий, так раздражавший ее запах. Прежде Кемме не доводилось видеть передвигающиеся без помощи лошадей экипажи, и в первую секунду она подумала, будто люди этого мира в совершенстве овладели магическим искусством, но потом она поняла, что это всего лишь выдумки хитроумных ремесленников.

Пройдя еще немного вдоль переулка, Кемма заметила темную массу деревьев и заторопилась туда. Природа давала ощущение покоя, возвращала душевное равновесие. Деревья оставались деревьями, трава – травою, сколько бы не прошло веков, и перемены, исказившие мир, ощущались в сквере не так явственно, как на улицах. Обхватив плечи ладонями, дрожащая от холода Кемма уселась на краешек скамейки и задумалась. Она понимала: для того, чтобы выжить и победить, надо приспособиться к новым правилам игры, стать неотличимой от других обитателей этого безумного города. Кто знает, быть может, лучшей долей для нее было бы пылиться на книжных полках среди рассыпающихся от времени манускриптов, раствориться в небытии? Но тут же, устыдившись собственной слабости, Кемма гордо вскинула голову и увидела стоявшего перед ней человека.