Пробуждение души - Дойл Аманда - Страница 27

Карли хотела отнять руку, но Бак сжал ее, крепко держа. Какое-то время он просто смотрел на ее руку, изучая тонкие вены, длинные пальцы без колец, короткие ненакрашенные ногти. Кожа на руке была мягкой, но не слишком: она училась наслаждаться физической работой или занималась спортом.

Протянув руку, Бак дотронулся до ее запястья. Оно было достаточно узким, так что он мог пальцами обхватить его, и на нем была маленькая шишка выше косточки. Доктор Томас говорил, что она сломала запястье во время аварии. Должно быть, шишка образовалась при срастании перелома. Повреждение было относительно небольшим в сравнении с тем, от которого она чуть не умерла.

Она почти умерла.

Три года назад его бы это не обеспокоило. Если бы полиция Сиэтла уведомила его о несчастном случае с Лорой, он не смог бы почувствовать даже малейшую симпатию к ней, только облегчение, что он свободен, что она больше никогда не будет унижать его. Но сейчас он чувствовал сострадание.

Как же она выглядела с забинтованным лицом, сломанным носом, рука и запястье в гипсе? Она должна была казаться такой беззащитной в больничной палате — без сознания, с многочисленными переломами и кровоподтеками, обставленная капельницами. Кома была для нее милостью Божией, защищающей ее от страха и боли. Очнувшись и узнав, что два месяца ее жизни потеряны и что она забыла даже простейшие, самые основные факты о себе, Карли по-настоящему запаниковала. Но по крайней мере она не испытала страшной боли ото всех этих сломанных костей, ушибов и контузий, не пережила страха смерти.

Рассеянно поглаживая ее запястье, Бак спросил:

— Какую машину ты вела во время аварии?

Карли наблюдала за каждым движением его большого пальца, удивляясь, как случайное прикосновение может вызвать такое сильное, такое приятное, трепетное и сладкое чувство. Ей потребовалось усилие, чтобы сконцентрироваться на его вопросе, не обращать внимания на взрыв чувств, которые он вызвал, и дать ответ:

— Я не знаю, какая-то маленькая. Я помню, один из агентов говорил мне, что такие машины, как моя, очень ненадежны при авариях. Еще я знаю, что она была красного цвета. Когда я купила себе другую, которая у меня сейчас, маленькая дочка моей соседки была разочарована, потому что она не была красной, как прежняя.

В это мгновение его большой палец замер. Знает ли она, что машина Лоры, на которой она уехала из Новера три года назад, была маленькой и красной?

— Если это важно, ты можешь спросить Джанис. Когда я начала у них работать, то перевела свою страховку к ним.

— Все в порядке. Я могу узнать это из сообщений полиции.

— У тебя есть копия?

— Я позвоню завтра и попрошу одну. Мне придется пойти к Джерри Девону и узнать, не смогу ли я от него отправить факс.

Бак снова поглаживал ее руку таким успокаивающим движением, от которого ей хотелось закрыть глаза, свернуться калачиком и довольно мурлыкать. Но Карли держала глаза открытыми и соблюдала дистанцию.

— Кто такой Джерри Девон?

— Это адвокат в Новере. Он работает не каждый день, приезжает сюда раз в неделю из Миссоулы.

— Неужели в полиции нет факса?

— Дорогая, я с трудом могу выделить деньги на зарплату и газ. При необходимости мы пользуемся факсом Девона, а компьютерные проверки проводит шериф соседнего округа. Мы — маленький округ с маленьким бюджетом.

«Дорогая». Эта простая ласка, которая, в сущности, ничего не значила, наполнила душу Карли теплом. Она могла бы держать пари, что Бак никогда не называл Лору «дорогой».

Прозвенел кухонный таймер, и Бак поднялся на ноги, увлекая ее за собой.

— Настало время, когда ты можешь помочь, — сказал он, и она послушно последовала за ним в кухню. В то время, когда Бак доставал их обед из духовки, Карли расставляла тарелки, приборы и готовила напитки. Потом, вместо того, чтобы устроиться за маленьким кухонным столом или за обеденным столом в другой комнате, они перенесли все на кофейный столик и ели прямо перед камином.

Это был самый приятный обед, который Карли довелось испытать.

— Так какова же жизнь Карли Джонсон в Сиэтле? — спросил Бак, когда они закончили с обедом.

— Тоска, — Карли откинулась на подушки, опершись головой на руку. Это было удобное положение: мягкие подушки за спиной, Бак и потрескивающий огонь перед ней. — Ты был со мной, когда Морин спрашивала меня об этом? Ты слышал мои ответы?

— Не все. Ты не ответила на последний, потому что вошла Трина.

Потирая лоб, Карли попыталась вспомнить, какой вопрос Бак имеет в виду. Они разговаривали о ее работе, ее друзьях, о ее хобби и о мужчинах.

«Ты встречаешься с кем-нибудь? — Об этом спросила, кажется, старая женщина. — У тебя есть мужчина?» — Но, прежде чем Карли успела ответить ей, вмешалась дочь Морин, и все перевернулось, став напряженными угрожающим.

— У меня есть несколько знакомых: сосед, парень, с которым я вместе работаю. Но со свиданиями трудно. Я даже не могу вспомнить, целовал ли кто-нибудь меня, жила ли я с кем-то, занималась ли любовью. Я чувствую себя бесконечно наивной. Это все равно, как стать снова шестнадцатилетней… В моих встречах были мужчины, а не мальчики, и они ожидали большего…

Это как будто снова стать девственницей, сказал ей один из них. Он был тем человеком, который предложил ей заняться любовью. Они не успели еще поцеловаться, а он хотел сразу перейти к сексу.

— Поэтому ты поставила крест на мужчинах.

Карли засмеялась.

— Нет, не совсем. Я думаю, что любая женщина по-настоящему никогда не теряет надежды найти однажды того человека, с которым ей бы хотелось провести жизнь. Я думаю, что когда-нибудь я выйду замуж, ведь я хотела бы иметь детей.

На миг глаза Бака потемнели, и он отвернулся от нее к огню. Карли вспомнила свой последний разговор с Триной: «Когда ты настаивала, чтобы он женился на тебе, он просто холодно отвернулся от тебя. Он наконец увидел, для чего был нужен тебе, и послал тебя к черту». Это и привело их к разрыву и исчезновению Лоры? Может, она покинула Новер, чтобы наказать его за отказ жениться на ней?

— То, что сказала Трина, наверное, правда, — почти прошептала Карли, поставив на стол тарелки. — Лора хотела, чтобы ты женился на ней, не так ли?

Бак взглянул на нее хмурым взглядом и ничего не сказал.

— Ты сказал ей «нет», она спорила и потом сбежала.

Бак все еще смотрел на нее, ничего не подтверждая, ничего не отрицая.

— Почему она хотела выйти замуж?

— Потому что я не хотел. Потому что это помогло бы ей удержать меня. Потому что если бы я женился на ней, я не смог бы иметь дело с другими женщинами. Я не мог бы иметь семьи. Я не мог бы быть счастлив.

— Поэтому ты сказал ей «нет»?

Его глаза потемнели, четче обозначились и черты его лица.

— Я сказал ей, что убил бы ее.

— И она уехала, чтобы наказать тебя.

Бак кивнул, и Карли грустно покачала головой.

— Я не могу думать о ней, как о себе, — сказала Карли. — Я не могла бы сделать то, что она делала.

Карли не могла представить себе: преследовать его так, как преследовала Лора. Она совершенно не могла представить себе: бросить его так, как бросила Лора.

Карли невесело улыбнулась. Она не могла оставить его? Но если бы он просил ее остаться, если бы он хотел ее.

— Ну и не надо, — решительно сказал Бак, забирая у нее тарелки, чтобы поставить их на стол. — Не думай о себе, как о ней. Все, что случилось в прошлом, было сделано Лорой, а теперь она ушла. Ты — Карли.

Так просто? Нет, это не для нее. Карли не могла не обращать внимания на все плохое, что она слышала о Лоре, не могла освободить себя от ответственности за ее проступки только потому, что не помнила их.

Она подозревала, что это не было просто и для Бака. У него скопилось много злости и горечи, которые он держит в себе, притворяясь, что Карли совершенно другой человек. Разве это единственный способ, каким он мог мириться с нею?

А вдруг однажды, когда она вспомнит, все изменится? Если он знает, что она виновата во всем, что делала Лора, будет ли он по-прежнему притворяться? Будет ли проводить с нею время? Будет ли улыбаться, смеяться и разговаривать с ней? Будет ли он держать ее за руку и так нежно ее ласкать?