Пробуждение души - Дойл Аманда - Страница 19

Необъяснимая тайна? Память? Или другая часть знания, которым она обладала, но не имела ключа к нему? Бак не знал. Он видел только страх и замешательство на ее лице, поэтому отвел взгляд — никто не должен видеть такую мучительную сцену.

Бак смотрел, как Карли медленно вышла из автомобиля. Она немного постояла на краю дороги, внимательно рассматривая дом, — так же, как она изучала дом Морин. Может быть, если бы она не старалась так сильно, подумал он, она могла бы вспомнить еще что-нибудь. Может быть, если бы она не была так сконцентрирована. Если бы она немного расслабилась.

Расслабиться. Черт, при таких обстоятельствах не расслабишься. Как он мог ждать этого от нее, когда она почти убеждена, что все те ужасные вещи, которые слышала о Лоре Фелпс, на самом деле о ней?

Бак через минуту вышел из машины и встал рядом с Карли.

— Нора Фелпс была неплохой женщиной, — сказал он, повторяя то, что слышал от своей матери давным-давно. — Она не была слишком яркой, но очень симпатичной; любила мужчин, любила вечеринки. Все были шокированы, когда она родила Лору и одна воспитывала ее. Тридцать четыре года тому назад в таком маленьком городке, как Новер, такое было в диковинку.

— Это должно было быть трудно и для нее, и для Лоры.

— Да, я тоже так думаю. Лора ненавидела свое детство в бедности, особенно после того, как ее единственный брат умер, оставив немалое состояние: деньги, имущество и тот большой загородный дом Морин. Он даже не упомянул Нору в своем завещании. Лора была благодарна Морин, что та взяла ее к себе после смерти Норы, хотя в глубине души полагала, что такой поступок — это не меньше, чем она заслуживала. Лора считала, что умерший был чем-то обязан ей и ее матери при жизни, поэтому она многое взяла после его смерти. Она жила в его доме, позволяя Морин тратить на нее его деньги.

Каменная тропинка вела к крыльцу. Годами трава медленно пробивалась через камни, проникая корнями в трещины, создавая бордюр около каждого камня. Бак последовал за Карли, которая направилась к ступеням крыльца. Там она остановилась.

Интересно, подумал Бак, сможет ли она подняться по разрушенным ступеням или предпочтет увидеть все через распахнутую дверь и разбитые стекла.

Это было угнетающее место. Похожее на призрак. Пустое. Вокруг чувствовалась атмосфера грусти, потому что единственные два человека, которые здесь жили, ушли: Нора умерла и в определенном смысле Лора тоже умерла, преобразившись в Карли.

— Есть места, которые в натуре выглядят совершенно ужасно, — сказала Карли, скрестив руки на груди, — но удивительно романтично на черно-белых фотографиях: безлюдными, застывшими, полными призраков.

Снова фотографии, подумал Бак с жалостью. Фотографии были ее воспоминаниями.

Карли осторожно направилась через заросли сорняков и вьющихся растений к задней стене дома. Она мало отличалась от фасада: сгнившее дерево, разбитое вдребезги стекло, пустота. Истлевшая веревка для белья, сорвавшаяся с одного конца, качалась на легком ветерке. Стулья для лужайки были разбросаны поодаль, их ярко-зеленая краска выцвела.

— Какая комната была ее?

— Я не знаю.

Бак видел, как Карли смотрела на дом, и он заметил ее внезапную дрожь.

— Мне здесь не нравится, — пробормотала она, поворачивая обратно, к оставленному автомобилю. По дороге Бак вспоминал о том времени, когда Лора показала ему свой дом.

Ей он тоже не нравился.

И он тоже вызывал у нее дрожь.

Они вернулись в центральную часть города. Здесь было не много мест, связанных с Лорой, и большинство из них Карли уже видела. Лора никогда не работала, никогда не ходила в церковь, и у нее никогда не было друзей. Бак проехал мимо колледжа, где они оба учились, но не указал на комнату второго этажа, где Лора соблазнила учителя, чтобы получить главную роль в школьном спектакле. Эта роль до того была отдана Трине. Бак не упомянул офис на первом этаже, где она часто встречалась с директором колледжа, и не показал Карли тенистую лужайку за футбольным полем стадиона, где Лора забавлялась с какими-только-были-вокруг молодыми ребятами.

— Итак, вот где лучшие футболисты начинали свой старт, — заметила Карли, когда он повернул на стоянку стадиона. — Каким игроком вы были?

— Полузащитник.

— Да, конечно. И вы были капитаном команды?

Бак кивнул.

— И все девочки были влюблены в вас.

Бак не ответил.

— Но вам нужна была только самая красивая.

Остановившись у входа, Бак пристально смотрел на нее, и Карли не сумела сдержать смех.

— Я ничего не помню такого. Это просто клише, — сказала она. — Это закон природы, мне кажется, что все капитаны футбольной команды колледжа, красивые и обаятельные, ходят на свидания с самыми красивыми девушками.

Красивый и обаятельный. Неплохой комплимент от женщины, которая только вчера смотрела на него со страхом в глазах…

Горячий стыд наполнил его при воспоминании о вчерашнем дне. Бак хотел бы, чтобы он каким-то образом стерся из памяти Карли. Забыла же она все остальное, то, что самому ему не удавалось забыть.

— Моя соседка Хилари говорит, что годы в колледже самые лучшие. Если это правда, я уже прожила лучшие годы своей жизни, но ничего не помню об этом.

— Она не права, — Бак вырулил на дорогу и направился к главной улице. — Дети в колледже недостаточно знают жизнь, чтобы оценить ее.

— А какие годы были лучшими для тебя?

Годы без тебя.

Ответ пришел так быстро, так естественно, что Баку пришлось сжать челюсти, чтобы удержаться и не сказать это вслух. Последние три года не были обычными, но в сравнении с адом предшествующих двух лет они казались самыми лучшими.

— Мои лучшие годы — это следующие пятьдесят или около того лет впереди.

Карли улыбнулась:

— Мои — тоже.

На окраине города Бак повернул направо. Дорога вела мимо полицейского участка за город, к мосту старого Йорка, ранчо Маклейна и к его хижине.

Она также вела и к озеру. Самое важное место в целом округе для него и Лоры.

Стараясь, чтобы голос не дрогнул, Бак произнес:

— Мы поедем к озеру, а потом…

— Нет.

Ее голос прозвучал холодно, твердо, совсем как у Лоры в гневе. Когда он взглянул на Карли, она и выглядела так же. Замороженная. Несгибаемая.

И испуганная.

Чем? Хотел бы он знать, кладя ногу на акселератор и останавливая машину на обочине. Воспоминанием?

Или им?

Свернув в парк, Бак посмотрел на Карли, ища ответ в ее лице. Наконец он спросил:

— Почему нет?

— Я не хочу ехать к озеру.

— Лора всегда любила бывать там.

Карли взглянула на него:

— Но я не Лора, — сказала она горячо, потом ее голос смягчился и погрустнел. — По крайней мере, не та Лора.

Бак подозревал, почему она уклоняется, подозревал, почему она не хочет ехать туда, в это место, с ним. Повернувшись к ней так, чтобы увидеть ее лицо, он сказал низким напряженным голосом:

— Я не трону тебя, Карли. Клянусь, я близко не подойду к тебе.

Карли не смотрела на него, казалось, даже не слышала его.

— Я не хочу ехать к озеру.

— Но это же одна из вещей, которые ты помнишь!

— Это одна из вещей, которую я знаю, — поправила она. — Но я не поеду. Не сейчас.

Отвернувшись, она уставилась в окно, глядя на деревья и ржавую изгородь из колючей проволоки, но не видя ничего. Она не боялась, что шериф снова начнет приставать к ней, она хорошо помнила его раскаяние и сожаление, но не хотела ехать на озеро. Она не могла даже объяснить, почему, но чувствовала, что озеро — это не то место, где ей хотелось бы быть.

— Тогда, может быть, ты поедешь ко мне домой? — спросил Бак спокойно. — Мы можем позавтракать и… поговорить.

В его хижину. Где он однажды взял Лору. Где она чувствовала себя вчера днем так по-домашнему уютно, до тех пор, пока не пришел он. Где он сграбастал ее, поцеловал и напугал.

Ее разум говорил: «Нет, вернись обратно в город». Но инстинкт убеждал ее, что она будет в безопасности в его доме. Бак Логан был человек слова — Карли верила в это. Он не обидит ее.