Ангельская ярость - Шмат Арсен Станиславович - Страница 36

Что ж… Метнуть правой рукой кинжал в дальнего противника, после чего перехватить из левой руки второй…

По крайней мере – еще минус один. А сломанное ребро не такая уж и большая цена за подобное…

Хотя и это уже проигрыш… Видимо, эту ночь мне не пережить…

Хм… И почему я не разочарован? Ех… В таком случае, думаю, можно будет прихватить еще одного-двух уродов с собой…

Один из противников, видимо, заметил в моем взгляде что-то нехорошее, потому что на мгновение оцепенел. Чем я, собственно, и воспользовался, тут же полоснув его по горлу.

Хрясь! Еще минус пара ребер, отстраненно отметило сознание, а тело уже вгоняло в висок ударившего меня тонкое лезвие клинка, одновременно ставя левой рукой блок от нападающего сбоку. Громкий хруст и режущая боль… Кости хорошенько раздроблены…

Ха! Да по фиг! Я не жилец, и дополнительная рана сейчас особой роли не играет. Хотя… вру, наверное, именно она позволяет мне все еще сражаться. Напоминание о том, что я потерял. Точнее, кого – а именно свою старшую сестру, а потом и мать, которая не смогла вынести горя потери дочери, а вслед за ней и отца, который пустил себе пулю в висок… И все из-за таких тварей, которые собираются в стаи, подобно гиенам, и умеют лишь гадить всем окружающим.

– Ненавижу. – Мой голос сейчас больше походил на змеиное рычание (хотя змеи и не рычат).

Очередной удар оканчивается неудачей, и выбитый из руки клинок отлетает в сторону – все-таки я не герой, а простой смертный. Мощный удар обрушивается на спину, а потом и на затылок, посылая меня в недолгий полет в жесткие объятия стены подворотни, где, собственно, и происходила стычка.

Сознание работает с перебоями от боли во всем теле и несомненного сотрясения мозга… И у меня больше нет сил пошевелить даже мускулом. Теперь я лишь наблюдатель… Хотя и не вижу сейчас почти ничего – все застилает кровавая пелена…

А гиены уже нависают надо мной. В их глазах полыхают торжество и жажда крови…

– Хи-хи… – звучит звонкий голосок. – Твари решили поужинать?

Все присутствующие оборачиваются на источник звука. Даже я скашиваю глаза, чтобы напоследок увидеть того безумца, что решил сейчас сюда сунуться… И составить мне компанию на похоронах…

Девушка… Очень красивая девушка – помесь куклы Барби и анимешки с эльфийкой. Одета в кремового цвета костюмчик – коротенькая курточка, юбочка и корсет-топик. На ногах легкие белые кроссовки. И длинная грива волос цвета расплавленного золота, и лишь кончики резко меняют свой цвет на насыщенно-красный. Цвет крови. Уж я-то знаю, как она выглядит…

Теперь в глазах гиен зажигается еще одно чувство – похоть.

Видимо, девушка тоже это заметила. Только ее реакция была не такая, какой должна была бы быть.

Ее губы расползлись в улыбке. Правда, мне почему-то эта улыбка показалась улыбкой змеи, которая сейчас съест глупых грызунов, возомнивших о себе невесть что и вставших у нее на пути.

– Ну, идите же сюда. Идите, – проворковала она. И ее голос был настолько чарующ, что никто не смог устоять перед ней. Даже я попытался сдвинуться хоть на пару сантиметров, чтобы стать ближе к ней…

А когда гиены подошли к ней почти вплотную, то… Ее глаза полыхнули такой яростью и ненавистью, что все, несмотря на влечение к ней, отпрянули в испуге.

Да вот только это уже ничего не значило.

В руках у девушки в мгновение ока из ниоткуда соткалось оружие. Оружие, которым, по поверьям, мастерски владеет сама прекрасная госпожа Смерть.

Легкий и стремительный взмах оружием, и первый ряд гопоты, окруживший девушку, падает, разрубленный пополам на уровне живота. Еще один взмах, и от остатков тех полутора десятков, которых до этого я успел проредить, остаются единицы. И они уже не думают ни о чем, кроме как о спасении.

Бежать! Бежать как можно дальше отсюда! – вот что пылает в их маленьких мозгах огненными буквами.

Но им не дают пробежать и пары метров, их мертвые товарищи хватают беглецов за ноги, валят на землю и вгрызаются в их тела… Но почему-то эта ужасная картина не вызывает в моей душе никаких эмоций… Почему? Может, потому, что я уже почти умер?

– О-хо-хо… Ну, тебя и поклепали, – удивленно и как-то даже уважительно замечает девушка, рассматривая мое распластанное на земле тело.

В ответ я лишь молча смотрю на нее, пытаясь запечатлеть в памяти каждую черточку ее лица, тела. Такого прекрасного и смертоносного одновременно…

– У меня есть к тебе предложение, – меж тем говорит она. – Мне нужны верные люди… да и нелюди тоже. Те, кто будет разделять мое мировоззрение, а также будет до конца верен лично мне. Готовый умереть за меня, но при этом без фанатизма… – Она немного помолчала. – И я предлагаю тебе стать одним из моих приближенных. Соратником, если хочешь… Что скажешь?

– Я… – выдыхаю, с удивлением понимая, что силы медленно, но верно возвращаются ко мне. – Я согласен…

– Что ж, в таком случае это – Договор… А сейчас ты заснешь – мне надо восстановить твое тело.

– Кто ты? Демон? – успеваю спросить я. Мир начинает, пока еще медленно, водить вокруг меня хоровод.

– Демон? – Ее смех колокольчиком разносится по ночному городу. – Нет, я не демон. Но если захочешь, я познакомлю тебя со своим фамильяром. Вот она действительно демон. Ну а я… Скажем так – крылья у меня есть, и еще совсем недавно они были полностью белоснежными… – Дальше я провалился в липкий омут без сознания.

В мозгу отпечаталась картинка склонившейся надо мной девушки в светлых одеждах и с огромными крыльями за спиной, которые аккуратно заключают меня в некое подобие кокона…

– Живы еще, собаки неверные… – презрительно скривился Махмуд, сплевывая в нашу сторону, после чего кинул нам через решетку камеры по куску лаваша. Вновь сплюнув, наш тюремщик вышел из помещения…

Тоже мне, благоверный, скривился я мысленно. Ничем не лучше зверей. Хотя нет, зачем на зверушек-то наговаривать? Ведь ни один зверь не возьмет больше, чем ему нужно. Ну разве что бешеный… А эти… Мне собственными глазами доводилось видеть, как эти «дети Аллаха» режут, словно каких-то овец молодых, еще совсем зеленых парней, которые даже оружие в руках толком держать не умеют. Как насилуют женщин-репортеров из вроде бы нейтральных стран.

Ненавижу фанатиков и тех, кто прикрывается верой. Самые мерзкие и глупые люди.

Как когда-то сказал один не менее мерзкий человек, который все же мог мыслить относительно трезво: «Религия – это протезы морали».

И ведь это правда… Почему дети, вырастая, ради наживы готовы на все – даже запихнуть своих престарелых родителей в дешевые пансионаты ради того, чтобы продать их квартиры? Почему политики воруют деньги миллионами, а их еще и похвалят: «Смотрите, как он хорошо поднялся»? А стоит матери украсть кусок хлеба для голодного ребенка, так ее тут же на годы упекут в каталажку. И повезет, если еще какое-нибудь преступление не навесят. Почему насильники и убийцы из золотой молодежи вместо того, чтобы мотать строк, гуляют в клубах благодаря отцовским адвокатам, в то время как семьи тех, кому они порушили жизнь, обливаются горькими слезами бессилия?

Ех… Впрочем, что это я? Кто я, собственно, такой, чтобы иметь возможность что-либо изменить? Взятый в плен последний выживший из спецотряда, который до этого неделю гонял по местным горам главу одной из самых опасных террористических группировок. Да и то фиг бы они меня взяли, если бы не та засада, в которую мы с размаху влетели и где меня, идущего замыкающим в отряде, контузило ударной волной взрыва, в котором весь мой отряд и полег…

Что ж, все равно все скоро окончится. Не сегодня, так завтра нас показательно казнят. Что меня, что моего сокамерника Глаза – одного из лучших снайперов нашей армии. И как же глупо он-то попался… На женщине… М-да… Тоже нашел где расслабляться – на вражеской фактически территории, где мало того – за его голову давно уже назначена огромная награда «духами». Так еще и в одиночку отправился… За что и поплатился свободой, будущим и глазами, которые ему выкололи в первый же день…