Путь Дракона - Абрахам Дэниел "М. Л. Н. Гановер" - Страница 41

Она купила холщовый мешочек с разогретым изюмом и орехами в меду, и приготовилась к долгим поискам, но очень скоро увидела продавца платьев, на которого надеялась, и всего в пяти альковах от того места, где видела его в последний раз. Предприниматель был чистокровным синнай, высоким худым и бледным, с кольцами на каждом пальце и зубами, выглядящими так, будто их остро наточили. У него было пять столов, расставленных полукругом, а шестой стоял посредине, демонстрируя самые лучшие товары. Ситрин остановилась, разглядывая три платья, как будто просто убивала время. Синнай в сторонке кричал на женщину-первокровку, которая скрестила руки и всем своим видом выражала почти божественный гнев. Между ними стоял ящик из светлого перепачканного дерева.

— Посмотри! Ты посмотри, что вода сделала с краской! — кричал купец.

— Не я роняла их с лодки, — отвечала женщина.

— Ну и не я.

— Ты подписал бумаги на десять платьев. Вот десять платьев.

— Я подписал бумаги на десять платьев, которые я могу продать!

Ситрин сделала шаг ближе. Она видела, что платья были простого покроя. Разводы от морской воды бежали по краске, под ней желтая краска обесцветилась в голубой и бледно-розовый цвет, осыпав контур белыми пятнами, как пригоршней рассыпчатого песка. Синнаи бросил на нее резкий взгляд, раздражительно прищурившись.

— Вам что-нибудь нужно?

— Платье, — набив рот изюмом, сказала Ситрин. Продавец скептически на нее взглянул. Ситрин взяла кошелек из кармана и открыла. Серебрушка блеснула на солнце, и продавец пожал плечами.

"Давайте покажу, что у нас есть," — сказал он, отворачиваясь от все еще негодующей женщины-Первокровки. Он поднял с центрального стола первое платье. Голубое и белое с вышитыми рукавами, казалось, что оно дышало лепестками лаванды. Купец пригладил ткань.

— Это наша лучшая модель, — сказал он. — Да, дороговато, но оно стоит каждого пенни! За сто двадцать серебряных вы нигде на базаре не найдете лучшего. И, конечно, за эти деньги его подгонят по вашей фигуре.

Ситрин покачала головой.

— Вы продаете не это платье, — сказала она.

Продавец, заменяя платья на стенде, застыл. Ее фраза поразила его.

— Вы продаете не это платье, — повторила Ситрин. — Оно не для продажи, а для того, чтоб сделать разумной покупку следующего. Вы предложите следующим розовое? Раз вы начали со ста двадцати, цена второго будет… Какая? Восемьдесят?

— Восемьдесят пять, — кисло сказал Синнаи.

— Слишком много, — сказала Ситрин. — Я дам сорок пять. Это покроет ваши расходы и принесет небольшую прибыль.

— Сорок пять?

— Это честная цена, — сказала Ситрин, набирая еще одну горсть изюма.

Челюсть у купца отвисла на дюйм. Женщина первокровка за ящиком усмехнулась. Внезапно у Ситрин потеплело в животе, она почувствовала облегчения как будто после первого глотка крепкого вина. Она улыбнулась, и первый раз за много дней у нее улыбка вышла у нее не вымученной.

— Если отдадите его за сорок, — сказала Ситрин, кивнув в сторону испорченных платьев, — Я помогу вам наварить кое-что на вот этих.

Торговец отступил назад, скрестив руки перед собой. Ситрин уже начала бояться, что перегнула палку, как он заговорил.

— И как вы предполагаете это провернуть? — потешаясь, поинтересовался он.

— Сорок, — сказала она.

— Убедите меня.

Ситрин пошла назад к ящику и покопалась в платьях. У низ всех был один покрой. Дешевая ткань с оловянными крючками и узлами от ниток, с небольшим количеством отделки вышивкой на воротнике и рукавах.

— Откуда к вам поставляют меньше всего товаров? — спросила она. — Из Халласкара?

— Нам приходит оттуда немного, — согласился торговец.

— Поэтому поменяйте эти крючки на серебряные, — сказала Ситрин. — И прикрепите стеклянный бисер здесь на воротник. По три или четыре бисеринки, но яркие. Что-нибудь, что будет привлекать внимание, за что будет взгляд цепляться.

— Зачем мне тратить хорошее серебро и бисер на такой мусор?

— А вы не потратите их зря, — сказала Ситрин. — В этом все дело. Если на них серебро и бусины, они точно не мусор. Назовите их… Не знаю. Соляные краски Халласкари. Новая технология, очень редкая. Ни одного другого такого платья нет на всем Большом Базаре. Начинайте торговаться с двухсот серебряных, опускайтесь до ста тридцати.

— С чего бы кому-то соглашаться на такую цену?

— А почему нет? Когда вещь новая, никто не знает ее справедливой стоимости. А если никто не знает лучше вас, вы можете делать что угодно.

Торговец потряс головой, но это не было отказом. Брови женщины Первокровки поднялись до челки. Ситрин выкопала сладкий орех. Рев и эхо голосов были также хороши, как и тишина. Ситрин ждала пока пройдут четыре вздоха, пока купец мысленно боролся.

"Если хотя бы один человек на всем Великом Базаре поверит в это," — сказала Ситрин, — "Вы покроете стоимость всех десяти платьев. Крючков, бисера и всего остального. Если два человека поверят… "

Купец оставался тих пока шли еще два вздоха.

— Вы знаете про платья исключительно много, — сказал он.

Я ничего не знаю про платья, подумала она. Продавец рявкнул смешок. Он подошел к красному платью и бросил его Ситрин в ложном отвращении.

"Сорок," — сказал он ей, затем повернулся к женщине-первокровке. — "Вы видите это? Посмотрите на это лицо. Это действительно опасная женщина."

— Верю, — сказала первокровка, пока Ситрин, ухмыляясь, отсчитывала монеты.

Час спустя, она шла вниз по полуоткрытым путям Большого базара, ее платье было связано в плотный узел под одной рукой, и мир вокруг нее был светлым, доброжелательным местом. Ее платье нужно было нужно было изменять, чтобы оно подходило ей, но это было не главным моментом. Ей нравилась больше, чем всему остальному, что у она там получила, идея быть по настоящему опасной женщиной.

Солнце только, что начало двигаться на запад. Ситрин отправилась по направлению к общественным баням, думая о часике в теплой воде и паре. Возможно даже несколько монет, потраченных на бальзам для того, чтобы изгнать мух и клещей, которые путешествовали и в ее новую крохотные комнатки дали ей. Душевые стояли на северном краю длинной площади. В воздух поднялись столпы, длинные как деревья, хотя все жилье, которое они поддерживают сгинуло так много веков назад, что из-за дождя в их подпорках появились полости. Заплатки коричневой, убитой зимой травы лежали как ковры на открытом пространстве, и на ветки кустов упала облетевшая листва и клочки ткани. Ситрин подошла сзади к повозке, продающей горячий суп и к Куртодаму с парой танцующий кукол у его ног рядом с миской для пожертвований с несколькими бронзовыми монетами. Через площадь, труппа игроков направило свои повозки на сцену, оттеснив пару недовольных кукловодов. Голуби пролетели сверху. Группа женщин Циннаи двигалась вместе — бледные, худые и милые их платья развевались вокруг их тел как водоросли на волнах, и их голоса ставили акценты и пели музыку. Ситрин Хотела посмотреть на них, но без того, чтобы ее увидели. Она никогда бы не узнала хорошо чистокровного Синнаи. И тем не менее хотя ее мать была одной из них, выглядела бы здесь просто как часть такой группы.

Женщина повернула вверх по широким ступеням, которые вели к душевым, и Ситрин начала идти следом, когда знакомый гол застал ее неподалеку.

— Стой!

Она повернулась.

"Останавливайтесь и подходите ближе. Услышьте сказание об Алерене Человекоубийце и Мече Драконов! Или, если у вас слабы нервы, проходите мимо."

По дощатой сцене расхаживал какой-то дедуган, голос его был слышен с любого конца площади. Борода у него была торчком, голову украшала пышная шевелюра. На нем был кричащий сценический костюм, а голос звенел и переливался, отражаясь от больших колон. Ошибиться было невозможно, это Мастер Кит, маг. Ситрин направилась к сцене размышляя, не спит ли она. Полдюжины других жителей Порте Оливия замедлили шаг, привлеченные скороговоркой, а толпа всегда привлекает любопытных. Пораженная Ситрин остановилась на клочке сухой травы. Появилась Опал в платье, делающим ее лет на десять моложе. За ней Смит, в простой рабочей кепке, говорил он с ярко выраженным акцентом Северного Взморья. За ним Хорнет в золоченых доспехах, а за ним на подмостки ступил Сандр с таким видом, будто у него весь мир в кармане, и все такое прочее. Ситрин засмеялась от удовольствия, а другие присоединились к ее аплодисментам. Микел и Кэри кивнули ей из толпы. Поймав взгляд Кэри, Ситрин нарисовала в воздухе меч, и указала на сцену. Я-то думала, вы солдаты, а вы кем оказались? Кэри жеманно склонила головку, и сделав едва заметный реверанс, вернулась к своей работе по рукоплесканию Алерену Душегубу и освистанию Оркуса, Царя Демонов.