Путь Дракона - Абрахам Дэниел "М. Л. Н. Гановер" - Страница 37

Многое базировалось на местных сплетнях. Маркус остановился на мгновение рядом с представлением о подлом мяснике, который коптил мясо на горящем навозе и делал колбасу из перемолотых личинок, когда синнайка из толпы начала кричать, что кукольнику заплатил золотом мясник-конкурент. В другом месте четверо людей королевы в медных ошейниках с мечами смотрели представление о сливах и прекрасной принцессе. Их мрачные мины ясно говорили, что из-за этой аллегории, в чем бы та не состояла, артист вполне мог оказаться по другую сторону закона.

В трактире, где они остановились, был двор, выходящий на набережную. Солнце катилось вниз по закатному небу, окрашивая белые оштукатуренные стены блестящим золотом. Воды залива были бледно-голубыми, а море за ними темно-синим, почти черным. Запахи моря и жареной курицы сражались с дымом ладана, исходящим от странствующего жреца. Моряки нескольких рас, широкоплечие парни с лужеными глотками, сидели за широкими столами под ярко вышитыми тентами. В промежутках горели жаровни, наполняя холодный зимний воздух напоминанием о лете. Маркус сел и поймал взгляд служанки. Она кивнула, и он расслабленно откинулся на стуле.

— Нам понадобится работа.

"Да, сэр," сказал Ярдем.

— И новая команда, на сей раз настоящая.

"Да, сэр."

— Но тут будут склады. Караваны отправятся в путь с приходом весны..

— Так и будет, сэр.

— Есть идеи?

Служанка — куртадамка c юной, мягкой и светлой шкурой и золотыми и серебряными бусинами вдоль всего тела — принесла им кружки горячего сидра, и скрылась так поспешно, что Маркус даже не успел заплатить ей. Ярдем поднял кружку. В его руках она казалась маленькой. Он медленно выпил, его лоб был покрыт морщинами а уши спрятаны. Солнце за его спиной светило так яростно, что могло причинить боль.

— В чем дело? — спросил Макрус.

— Девчонка контрабандистка, сэр. Ситрин.

Маркус рассмеялся, но за смехом скрывалась злость. По движению плеч Ярдема, было видно что тралгу заметил это.

— Полагаешь это было бы умно поставить нас между этой повозкой и всеми теми, кто захочет забрать её у девчонки?

— Не было бы, — сказал Ярдем.

— Тогда о чем тут можно ещё говорить? Работа сделана. Время двигаться дальше.

— Да, сэр, — сказал Ярдем и отхлебнул из кружки ещё. Маркус ждал когда он заговорит. Ярдем молчал. Один из моряков — первокровный, с черными, коротко стриженными волосами и слабым Лайонейским акцентом — начал петь похабную песенку повествующую о способах спаривания распространенных среди сауслингов. Большие черные глаза представителей этой расы были причиной тому, что их часто называли дыроглазыми, что давало возможность подобрать определенные рифмы. Маркус почувствовал что зубы его сжались. Он наклонился вперед, чтобы смотреть Ярдему прямо в глаза.

— У тебя есть что сказать на это?

Ярдем вздохнул.

— Если бы она не была так похожа на Мериам, ты бы остался. — сказал Ярдем.

Похабная песенка продолжилась новым куплетом, размышляющим на тему сексуальной жизни дартинаи и синнаи, или светлячков и личинок, как утверждалось в песне. Маркус бросил раздраженный взгляд на певца. Напряженность от его челюсти распространилась вниз к его шее и плечам. Ярдем поставил кружку на стол.

— Если бы повозкой управлял мужчина, — сказал он, — или женщина постарше. Любой, кто выглядел бы не так как Элис или чей возраст не соответствовал тому, который мог бы быть сейчас у Мериам, ты бы взялся бы за работу.

Маркус выдавил из себя смешок. Певец прервал свое пение, чтобы набрать воздуха для следующего куплета. Маркус встал.

— Эй, ты! Довольно. Тут серьезные мужики пытаются подумать.

Моряк нахмурился.

"Кто вы такие? Я вас не знаю. Идите на х…!"

— Тот, кто говорит тебе "хватит". — ответил Маркус.

Моряк фыркнул, затем прищурился всматриваясь в выражение лица Маркуса, вспыхнул краской и сел обратно за стол, повернувшись к Макрусу и Ярдему спиной. Маркус обернулся к своему спутнику.

— Этот фургон будет притягивает к себе мечи и кровь, мы оба знаем это, — проговорил Маркус мягко, — Столько богатства в одном месте это явный призыв к убийству. И ты говоришь, что стоять перед ним было бы правильно с нашей стороны?

— Нет, сэр. Это было бы чертовски глупо, сэр, — сказал Ярдем, — Только вы бы это и сделали.

Маркус встряхнул головой. В его воспоминаниях Мериам тянулась к нему из пламени. Он поднял её умирающее тело на руки, он мог слышать запах горящих волос и кожи. Он чувствовал как она ослабла у него на руках, и вспомнил как подумал что она спасена, она в безопасности и лишь потом осознал что на самом деле означает эта мягкость в её суставах. Теперь он уже не знал, были ли это его настоящие воспоминания или события из его снов.

Ситрин Бел Саркур. Он представил её повозку. Представил миниатюрную первкровного возничего средних лет, на её месте, или хозяина каравана и его жену, или Мастера Кита и Опал. Любого кроме неё самой.

Он тер глаза пока перед ними не поплыли цветные пятна. Неясно шумело море, острый яблочный запах сидра прорезался сквозь холодный воздух. Злость в его груди рассыпалась, как броня, сделанная из бумаги и Маркус выругался.

— Пойти найти её, сэр?

— Надо бы, — ответил Маркус, бросая монеты за выпивку на стол. — Пока она не натворила чего-нибудь опасного.

Гедер

Гедер мог бы столкнуться с большими затруднениями, скрывая свою аферу, не ожидайся его провал с самого начала. Вместо этого он и его не слишком надежные солдаты дохромали до города, сдали тонкие отчеты и были отпущены. Гедер вернулся к своим вялотекущим обязанностям: вытряхивать налоги, арестовывать лоялистов и всячески угнетать народ Ванаи во имя Алана Клина.

— Я не могу заплатить столько, — сказал старик Тимзинай, поднимая взгляд от налогового уведомления, — Принц заставил нас заплатить вдвойне перед войной, а теперь вы хотите еще столько же.

— Это же не я, — сказал Гедер.

— А кроме тебя я больше никого здесь не наблюдаю

Магазин был на тёмной улице. И тут и там лежали куски кожи. Около закрытого клеёнкой окна стоял латунный манекен, на котором висел костюм из чёрной дублёной кожи, до сих пор едва пахнущий. Как броня кожа была слишком тонка и, поэтому, бесполезна. Едва ли лучше обычной ткани и, вероятно, хуже, чем хорошая стёганая куртка. Однако, с другой стороны, в суде она смотрелась бы впечатляюще.

— Хотите его? — спросил тимзинай.

— Что, простите?

— Плащ. Его заказал мастер каналов — и исчез ночью, — он зажал налоговое уведомление в черной чешуйчатой руке — накануне того, как нас освободила благородная империя. Он не окончен, но у меня осталось много нужной краски, и я могу перекроить его под вашу фигуру.

Гедер облизал губы. Он не мог. Кто-нибудь обязательно спросит, как он достал этот плащ и ему придётся объясняться. Или солгать. Что если сказать, будто он купил его по дешёвке, возможно на южных дорогах или у одного из тех маленьких караванов, что они искали.

— Вы действительно сможете перекроить его?

Губы тимзинай расплылись в циничной ухмылке.

— Вы могли бы потерять это? — спросил он, кивая на бумаги.

На миг Гедер ощутил отголосок того удовольствия, с которым он уезжал от контрабандистов, увозя спрятанные под рубахой камни и украшения. Одно потерянное налоговое извещение. В худшем случае это оставит чуть больше пустого места в сундуках Клина, и сделает его отчет в Камнипол чуть менее многообещающим. Это позволит кожевеннику с его лавкой продержаться еще сезон; если бы тот попросил, Гедер, пожалуй, «потерял» бы извещение даже без отличного плаща, обещанного в обмен.

Да и по-сравнению с тем, что он уже натворил, двадцать серебряников, потерянных для Клина, были каплей в море.

— Никому не принесет пользы, если лишить работы честного человека, — сказал Гедер. — Я уверен, мы сможем с этим разобраться.

— Тогда становитесь на тот табурет, — сказал тимзинай. — Я хочу быть уверен, что вещь сидит на вас наилучшим образом.