Путь Дракона - Абрахам Дэниел "М. Л. Н. Гановер" - Страница 28

"А в чем же тогда честь, милорд?"

Ситрин

Драконья дорога осталась позади них, мир превратился в снег и грязь. Повозка под ней пошатывалась в рытвинах и ямах, мулы, перед ней тужились и скользили, а колеса гремели и бились по колее оставленной впереди идущими повозками. Ситрин сидела, держа поводья онемевшими пальцами, дыханием создавая призраков, и наблюдала, как невысокие холмы уступали место равнинам, как небольшие леса и укутанные снежным покрывалом кустарники занимали их место. Весной, земли окружавшие Свободные Города, были бы зелёными и живым, но сейчас они казались пустыми и бесконечными.

Они миновали поле со стогами гниющего сена, что свидетельствовало о трагедии какого-то фермера. Виноградник, где растяжками или опорами поддерживались чёрные, мёртвые на вид виноградные лозы. То и дело, заяц-беляк скакал впереди, слишком далеко, чтобы видеть. Или олень блуждал рядом, пока один из извозчиков, или охранников не пускал стрелу в него, в надежде на свежую оленину. Она могла сказать, только то, что они никогда не попадали.

В основном было холодно. И дни по-прежнему становились короче.

Владелец каравана остановил их на ночь в заброшенной мельнице. Ситрин тянула свою повозку, остановившись лишь возле пруда, покрытого ледяной коркой, распрягла забрызганных грязью мулов, и почистила их, после того, как они поели. Кроваво-красное солнце низко висело на западе. Опал пришла, чтобы проверить её, и мягкие глаза женщины, казались довольными, тем, что она видела.

— Мы все же сделаем из тебя подлинного извозчика, моя дорогая, — сказала она.

Улыбка причиняла боль обожжённым холодом щекам Ситрин. — Извозчика, может быть, — сказала она. — Подлинного, это другой вопрос.

Брови старшей женщины поднялись. "Выше нос," — сказал Опал. — "Мир может прекратить вращаться. Ты пойдешь есть?"

— Не думаю, — ответила Ситрин, глядя на одно из копыт мулов. Небольшая рана, которую она видела накануне была все ещё на месте, но хуже не становилось. — Я не люблю, быть с ними.

— С ними?

— С другими. Я не думаю, что я им нравлюсь. Если бы не я, они все были бы в Беллине и сидели вокруг горящего камина. И капитан…

— Вестер? Да, он немного медведь, не так ли? Я до сих пор не совсем знаю, что самой с ним делать, — сказала Опал, голосом сухим и спекулятивным, на грани флирта. — Тем не менее, я уверена, что он не укусит, пока ты его не попросишь.

— Все равно, — сказала Ситрин. — Я думаю, что я останусь с повозкой.

— Тогда, я принесу тебе еду.

— Спасибо. И Опал?

— Да?

— Спасибо.

Охранница улыбнулась и присела в небольшом, ироничном реверансе. Ситрин наблюдал за ней, идущей обратно к мельнице. Кто-то разжёг там огонь, и тонкий дым поднимался из каменной трубы. Вокруг неё, снег засиял золотом, а затем красным, а затем мгновенье спустя, серым. Ситрин положила одеяла на своих мулов и разожгла небольшой, её собственный костёр. Опал вернулась с тарелкой тушёной зелени и пшеничных лепёшек, затем пошла назад к голосам и музыке. Ситрин встала, что бы последовать за ней, а затем снова опустилась.

Пока она ела, появились звезды. Снег заставил бледный синий свет неполной луны казаться более ярким, чем было в действительности. Становилось холоднее, и Ситрин теснее прижилась к своему небольшому костру. Холод просачивался внутрь, сдавливая её. Ограничивая её. Позже, когда капитан и Траглу вышли на разведку, а остальные ушли спать, она проникла на мельницу и найдя угол свернулась в нем. Во время завтрака, она, избегая взглядов и любопытства других извозчиков, вернулась к своим мулам быстро, как только смогла. Световой день был коротким, и владелец каравана не оставлял много времени для праздных разговоров. Эти длинные, тёмные, холодные часы между окончанием работы и сном была худшая часть её дня. Она пропускала их, погружаясь в свои мысли.

Она могла бы начать петь для себя песни или вспоминать пьесы и спектакли, на которые она ходила находясь под опекой банка. Однако, вскоре она поняла, что возвращается к Магистру Иманиелю и его постоянному тестированию за обеденным столом. Разница между подарком, сделанным в качестве вознаграждения и формальным займом, парадокс двух сторон на основании доводов и все же приходящий к решению ни в чью пользу, стратегии единичного контракта и стратегии постоянно обновляемого контракта. Головоломки были игрушками её детства, и она вернулась к ним сейчас для комфорта и утешения.

Она обнаружила, что оценивает стоимость всего каравана, сколько они могли получить в Карсе и насколько больше или меньше они бы предложили в Порте Олива, чтобы сделать две поездки неубыточными. Она думала о Беллине, сделает ли налог на проезд или на поселение городок богаче. В какой момент было бы столько же смысла, отказаться от повозки, как и сохранить её. Был ли Магистр Иманиель мудр, чтобы инвестировать в пивоваренный завод, а также застраховать его от пожара. В отсутствие реальной информации это была не больше, чем игра, но это была игра, которую она знала лучше всего.

Управление банком, говорил Магистр Иманиель, это знание не о золоте и серебре. А о том, кто знал что-то, чего не знал никто другой, о том, кому можно доверять, а кому нет, о том, что кажется одним, а является другим. Задавая себя вопросы, она могла вызвать в воображении его, Кэм и Безеля. Она могла снова видеть их лица, слышать их смех, и погружаться в другое время и место. Туда, где она была любима. Или нет, не по-настоящему. Но по крайней мере, которому она принадлежала.

Как раз когда ночь вокруг неё стала холоднее, узел в её животе ослаб. Её плотно скрученное тело стало более мягким и лёгким. Она подкинула побольше веток в огонь, наблюдая за пламенем, сначала тускнеющим под тяжестью дерева, а затем разгораясь становившимся ярким. Тепло коснулось её лица и рук, а шерсть обёрнутая вокруг неё, не допускала к ней худшее из ночи.

Что случится, подумала она, если банк предложит больше кредитов тем, кто бы погасил старые, раньше установленного времени? Заёмщики, по договорённости, получат больше золота, а банк получит прибыль быстрее. И все же, Магистр Иманиель сказал в её разуме, если все получают выгоду, значит ты что-то проглядела. Били какие-то последствия, которые она упустила…

— Ситрин.

Она подняла глаза. Сандр, наполовину согнувшись, вышел из тени между повозок. Один из мулов подняв голову, выдохнул большой шлейф белого пара, и вернулся к отдыху. Когда Сандр сел, она услышала странный лязг металла и предательский плеск вина в мехе.

— Ты не сделал этого, — сказала она, и Сандр усмехнулся.

— Мастер Кит не будет возражать. Как только мы достигнем Беллина, он снова пополнит запасы, готовясь к зиме. Только сейчас он должен тащить это через окраины мира. Мы делаем ему любезность, облегчая ношу.

— У тебя будет много проблем, — сказала она.

— Не будет.

Он открыл мех рукой, облачённой в перчатку, и протянул ей. Запах паров согрел её прежде самого вина. Богатое, сильное и мягкое, оно омыло её рот и язык, и потекло по горлу. Тепло вина осветило Ситрин, как будто она проглотила свечу. В нем была не сладость, а что-то более глубокое.

— О боже, — сказала она.

— Хорошее, правда? — Спросил Сандр.

Она улыбнулась и сделала ещё один большой глоток. Потом ещё. Тепло распространилось в её животе и начало двигаться к рукам и ногам. Нехотя, она вернула мех назад.

— Это ещё не все, — сказал он. — У меня есть кое-что для тебя.

Он достал холщовый мешок из-под плаща. Ткань воняла пылью и гнилью, и что-то в нем перемещалось и гремело, когда он положил его на снег. Его глаза сверкали в лунном свете.

— Они были в задней кладовой. И куча других вещей. На самом деле их нашёл Смит, но я подумал о тебе и выменял их у него.

Сандр вытащил потрескавшийся кожаный ботинок со шнурками. К его подошве была прицеплена сложная конструкция из металла, ржавого, грязного и тёмного, за исключением лезвия, словно нож, идущего по всей длине, вновь заточенного и ярко светящегося.