Трое на шоссе - Кунин Владимир Владимирович - Страница 7

— Что-то вы долго торгуетесь, — сказала суровая женщина. — Мы людей держим, понимаете, а они лясы точат!

— Я же говорил, давайте вызовем трактор из «Светлого пути», он за милую душу что хочешь на свалку оттащит, — сказал мужчина из исполкома.

— А у вас что, все прилавки колбасой забиты? — недобро спросил Серега.

— Не вашего ума дело, — сказал мужчина.

— Чего?! — шагнул к нему Серега.

— Ты на них не нападай, — махнул рукой водитель. — У них каких-то там лимитов нету... Да и мясокомбинат запрещает. Я уже два раза звонил. Им лучше списать эти двенадцать тонн, чем не по адресу сдать...

— Да что же это?! — возмутился Серега. — Люди уродовались, колбасу делали, а вы ее псу под хвост?!

— Где твои накладные? — спросил Карцев у водителя.

— Вот. Все чин-чинарем... Я уже здесь часа два загораю.

— А качественное удостоверение и температурный режим холодильника?

— Вот у них. — Водитель показал на суровую женщину. — Они и акт на уничтожение уже заготовили.

— Разрешите? — Карцев взял из рук женщины бумаги. — Так. Ах вы ж, гуси-лебеди! Чтоб не сказать о вас хуже... Тебя как зовут?

— Илья, — сказал водитель.

— Готовь свою фуру к перецепке. Серега! Мою отцепляем, я его груз отволоку и вернусь за вами с Ленкой.

— Вы не имеете права! — крикнула женщина. — Я главный врач районной санэпидстанции...

— Груз подлежит уничтожению! — сказал начальственный мужчина.

— Интересно, кто это вам позволит с чужим грузом триста километров ехать? — возмутился лейтенант ГАИ.

— Слушайте, вы, хозяева земли русской! — бешено повернулся к ним Карцев. — Груз подлежит уничтожению только через восемь часов. И сжечь двенадцать тонн колбасы, за которой в ваших городишках с ночи в очередь становятся, мы вам не дадим! Вы-то ее с черного хода получаете! А остальным как быть?! Не знаете?

— Попрошу документы! — звенящим голосом сказал лейтенант.

— Вот вернусь за своей бабой и напарником, тогда я тебе и документы предъявлю, командир, — сказал ему Карцев. — А сейчас отвали от греха подальше... Аленка! Вылезай! Перебирайся к Сереге. А вы, начальнички дорогие, бегите по кабинетикам и звоните... — Карцев заглянул в накладные, прочитал адрес получателя. — Звоните в горторг Хлыбово и скажите, что та колбаса, которую вы хотели уничтожить, будет у них через три с половиной часа. Чтобы приготовились к быстрой реализации через ихние торговые точки... И попробуйте только не дозвониться! Я вас через ваш же обком партии достану! Илья, Серега! За работу!..

Лена вылезла из кабины карцевской «шкоды» и перенесла дорожную сумку в Серегину машину.

— Илюха! — крикнул Карцев. — Как резина на фуре?

— Новая! — Илья и Серега уже занимались отсоединением рефрижератора от тягача.

— Порядок! — подмигнул Карцев Лене. — Вот так их всех, сволочей безмозглых!

Обгоняя всех, Карцев мчался по шоссе. В кабине у него гремела музыка из приемника. На спинке пассажирского сиденья косо висела старенькая замшевая курточка Лены.

Карцев протянул руку через капот двигателя и, не снижая скорости, повесил ее ровнее.

И улыбнулся...

Серега и Илья пили чай в кабине мясокомбинатовской «шкоды». Неподалеку стояли Серегина машина и одинокий карцевский фургон без тягача. И было в этой картине что-то неправильное, сошедшее с привычных рельсов — тягач без фургона, фургон без тягача, чужой чай в чужой кабине...

И от всего этого Серегу потянуло на грусть.

— Илюха, — сказал он. — Ты книжку писателя Катаева «Сын полка» читал?

— Вроде, когда пацаном был, читал... а может, и нет. А чего?

— А то, что это все с меня списано. Исключительно с моей военной жизни и моего детского горя.

— Иди ты?!

— Вот тебе и «иди ты», — печально сказал Серега. — Я тебе хуже скажу: вон ту церквуху видишь?

И Серега толстой фаянсовой кружкой с чаем показал на еле видную вдалеке небольшую церковку.

— Ну?

— Так там у нас «НП» был...

— Чего? — не понял Илья.

— Наблюдательный пункт нашей батареи. И там всех убило...

— А ты как же?

— А меня перед самым боем специально во второй эшелон наладили, в штаб дивизии...

— А ты не врешь? — усомнился Илья и подмигнул Сереге.

— А ты не верь, — равнодушно ответил Серега, не отрывая глаз от невысокой церквушки.

С сумкой через плечо, Лена вылезла из Серегиной кабины. Закрыла дверцы на ключ и подошла к тягачу Ильи.

— Ленок, залезай к нам! — крикнул Серега. — Чаек индийский, компания свойская!

— Спасибо, Сереженька. Не хочется. Пойду пройдусь. Держи ключи от машины.

Серега высунулся из кабины, взял ключи.

— Вернешься, в кинишко сходим, пообедаем где-нибудь, да?

Лена кивнула, оглядела одиноко стоявший фургон Карцева без тягача и пошла вдоль улицы к железнодорожному переезду...

Серега и Илья проводили ее глазами.

— Ты женатый? — спросил Илья.

— Холостой, необученный, — ответил Серега.

— Чего так? — поинтересовался Илья.

— Любовь мешает.

— Вроде бы должно наоборот?

— Это когда как, — рассмеялся Серега. — Когда любовь к чужой бабе — очень даже мешает.

— А она как?

— А она «другому отдана и будет век ему верна»!..

— Ох, видать, ты и путаный мужик, — вздохнул Илья.

— Это точно! — весело согласился Серега. — Давай-ка я тебе лучше один потрясающий случай расскажу из своей жизни... Я в сорок восьмом году возил одного генерал-лейтенанта. А у него дочка — умереть-уснуть!.. Ну, сам понимаешь...

Мчался по шоссе Карцев...

Стрелка спидометра застыла на ста десяти километрах в час...

По радио передавали последние известия. Когда голос диктора с пафосом отметил уж слишком большие успехи в области мясо-молочной промышленности, Карцев хмыкнул и переключил приемник на другой диапазон. Пошла какая-то опера...

У железнодорожной станционной кассы стояла Лена.

— А ближайший на Москву когда? — спросила она.

— В четырнадцать двадцать. Стоит одну минуту.

Лена посмотрела на висящие над кассовым окошком часы. Было тринадцать часов ровно.

— Хорошо, — сказала Лена.

— Мягких нет. Купейный? Плацкартный?

Лена пересчитала деньги. Протянула десять рублей:

— Плацкартный, пожалуйста.

В кассе что-то щелкнуло, что-то негромко прогудело, и рука кассирши положила на мраморную тарелочку билет и полтора рубля сдачи.

— Спасибо, — сказала Лена, но окошко не ответило.

Лена вышла на перрон станции. Небольшой маневровый паровозик, коротко вскрикивая, таскал взад и вперед несколько платформ. На платформах были свалены в кучи искалеченные автомобили и принайтованы к бортам платформ толстенной ржавой проволокой.

Тут были трупы «газонов», старых разбитых «ЗИСов», сплющенные кабины «МАЗов», раздробленные шасси легковых машин, и одну платформу целиком занимала «шкода» с фургоном.

«Шкода» будто прошла сквозь гигантскую мясорубку: она лежала на боку, беспомощно обнажив свои искалеченные потроха. Кабина была вдавлена чуть ли не до пола, дверцы вырваны, фургон разбит вдребезги...

Медленно проплывали перед глазами Лены платформы с бывшими автомобилями... Вперед — и перелязг буферов... Вскрик паровозика — и назад... И снова буфера... И снова печальный крик паровоза...

Потом Лена стояла у опущенного шлагбаума, у которого скопилось несколько машин.

Послышался вой «скорой помощи».

Все водители высунулись из кабин. Красно-белый «РАФ» промчался по полосе встречного движения и, почти не снижая скорости, обогнул один шлагбаум, проскочил рельсы, объехал второй и понесся по трассе...

— Чего там? — крикнул водитель первой машины.

— Да один дуролом неподалеку перевернулся и сгорел к чертовой матери! — прокричал ему водитель, который стоял по другую сторону железной дороги.