Трое на шоссе - Кунин Владимир Владимирович - Страница 14

— Прекрати сейчас же! — вдруг закричала Лена из кабины. — Как ты смеешь?!

Но Карцев даже не обратил внимания на Лену.

— Нам еще сто семьдесят верст до Москвы, а мы уже на сутки опаздываем! А ведь в парке не с тебя спросят, а с меня! С тобой никто и разговаривать не будет, мешок с дерьмом!..

Лена выпрыгнула из кабины, подошла к Карцеву и сказала:

— Если бы ты знал, как ты сейчас отвратителен!

Но совершенно раздавленный, Серега тронул ее за плечо:

— Не надо, Леночка... Витя, конечно, прав...

— Он знает, что я прав! А ты не суйся не в свое дело...

— Если ты еще раз посмеешь разговаривать в такой оскорбительной, хамской форме, я... — закричала Лена.

— Что — ты? Что — ты! Что ты сделаешь? —издевательски спросил Карцев. — В другую машину пересядешь? Может, к нему?!

— Витек! — Голос у Сереги вдруг окреп. — Не надо так с Леночкой...

— Ах так?! — Карцев уже себя не помнил от ярости. — Не надо? А ты знаешь, как надо?

— Витенька!.. — взмолилась Лена. — Опомнись! Что ты говоришь!

— Витька! — крикнул Серега.

— Да я таких, как ты... — повернулся Карцев к Лене.

И тогда Серега ударил Карцева в лицо.

Он ударил его сильно и страшно. Карцев отлетел к своему фургону, впечатался в него спиной и стал сползать на землю. Изо рта побежали струйки крови.

Карцев провел рукой по лицу, увидел кровь на ладони и нащупал около себя большой разводной ключ из Серегиных инструментов.

— Ах ты ж, друг-приятель... — сказал он и поднял мутные глаза на Серегу.

Серега стоял, ловил ртом воздух, покачивался и смотрел широко открытыми, испуганными глазами куда-то мимо Карцева, мимо Лены... Слабеющими руками он пытался разорвать себе воротник рубашки...

— Серега!.. — в ужасе закричал Карцев.

— Витек... Леночка... — прошептал Серега, широко расставил руки, словно хотел нащупать какую нибудь опору... и упал. Сначала на колени, а потом и всем телом.

— Сереженька!.. Сережа! Сережа!.. — кричала Лена. Она хотела перевернуть Серегу на спину, лицом вверх. Но он был тяжел и уже неподвижен.

— Ленка! Спаси его... Спаси, миленькая!.. Что ты смотришь?! Ну говори... Говори что-нибудь! Серега! Прости!.. Прости меня, Серый!..

Карцев перевернул Серегу на спину и стал делать ему искусственное дыхание. И в такт усилиям Карцева моталась голова Сереги с неживыми глазами.

Лена рванула комбинезон на Серегиной груди, стала массировать ему сердце, а потом обхватила его руками, припала к его груди и закричала:

— А-а-а-ааа!...

Карцев вскочил на ноги.

— Погоди, Серега!.. Погоди!..

Он метнулся к шоссе, на ходу вытаскивая из кармана пачки денег.

— Стой!! Стой!.. Сволочи!.. Стой!!!

Карцев пытался остановить редкие машины, но они пролетали мимо, потому что Карцев — окровавленный, с безумным перекошенным лицом, нелепо сующийся под колеса, размахивающий деньгами — был так похож на обычного пьяного трассового ханыгу, что водители шарахались от него, объезжали как зачумленного и продолжали нестись дальше...

— Стой!.. — плача, кричал Карцев и протягивал вслед уходящим машинам пачку в полторы тысячи рублей, которые он только что получил от Ивана. — Остановитесь же!.. Ну погодите кто нибудь...

И в это время метрах в двухстах на трассу из «посадки» выползла старая лядащая лошаденка, запряженная в ветхую телегу, и потрусила в направлении Карцева.

— Стой!.. — закричал Карцев вознице-старику в ватнике и теплой шапке.

Он, шатаясь, побежал навстречу телеге, и старик в испуге осадил лошаденку.

— Помоги, помоги, родненький!.. — умолял его Карцев.

Он совал старику деньги, тряс его за ватник и все показывал и показывал на то место, где лежал Серега.

Помертвевший старик только один раз глянул на Карцева, увидел его искаженное, залитое кровью лицо и уже не мог оторвать глаз от невиданной доселе пачки крупных денежных купюр. Он отпихивал их сухой темной старческой ручонкой и трясся от страха.

— Друг у меня там... Друг... — лепетал Карцев. — Помоги...

И тогда старика вдруг осенило: деньги, кровь, слезы, трясущиеся руки Карцева...

— Так ты убил его, видать?! — в ужасе ахнул старик и перекрестился.

Потрясенный своим открытием, старик вдруг с неожиданной силой оттолкнул Карцева от телеги, взмахнул кнутовищем и погнал лошаденку прочь от этого страшного Места.

— Да ты что, дурак старый?! — закричал ему Карцев вслед.

Он схватился за голову, но одна рука его все еще сжимала толстую пачку денег. И тогда в полном отчаянии и безысходности он со всего размаху швырнул деньги на дорогу. На трассу.

Пачка разлетелась еще в воздухе. Сильный осенний ветер подхватил красные, фиолетовые и зеленые бумажки, закружил их над бетонкой и понес в придорожные канавы, а через канавы — дальше, к молодому перелеску, который отделял трассу от внешнего мира и оберегал зимой от снежных заносов.

Толик и Лиза сидели у телевизора. Был вечер, и шла передача «Время». Звук был приглушен, и Лиза мягко и спокойно говорила Толику:

— Это не мой каприз, не желание быть полной хозяйкой в доме... Просто у меня непроходящее ощущение, что я что-то не так делаю, не так смотрю, не так разговариваю... И от этого я в состоянии постоянного раздражения. Наверняка я бываю не права и несправедлива, но я ничего не могу с собой поделать!.. Мне кажется, что я постоянно прохожу какую-то нескончаемую проверку на прочность!.. Ну согласись, Толечка, что так жить невыносимо!..

— Ну, Лизавета... — вяло проговорил Толик, глядя на экран телевизора. — По-моему, ты преувеличиваешь...

— В конце концов, я думаю о твоем отце тоже, — сказала Лиза. — Он еще не настолько стар, чтобы... Чтобы не иметь личной жизни.

— Ты о чем? — не понял Толик.

— О Господи! — Лиза страдальчески подняла глаза к потолку.

Вошла Катька в пижаме, с игрушечным автомобильчиком в руках.

— Папочка, почини мне самосвал. Он не едет... — капризно сказала Катька.

— Катька! — Толик подхватил дочь на руки. — Шоферюга моя маленькая! Я тебе завтра пять самосвалов куплю!..

Раздались резкие короткие телефонные звонки. Лиза сняла трубку:

— Да... Есть... Рязань? Одну секундочку... — Она протянула трубку Толику. — Кажется, отец из Рязани. Очень плохо слышно.

Держа Катьку на руках, Толик взял трубку.

— Дедушка! — крикнула Катька.

— Тихо!.. — цыкнул на нее Толик и сказал: — Алло! Ты, папуль? Ну?.. Как это? Не, я не могу... — Лицо Толика вытянулось. — Но у меня завтра выезд на линию в шесть тридцать... Меня же с машины снимут и с работы уволят! Да что такое, наконец?

— У тебя будет другая работа и другая машина! — кричал Карцев в телефонную трубку. — Возьми дяди Сережину «Волгу» и немедленно выезжай! Мне водитель нужен!.. Мне нужен свой водитель. Сыночек... Родной мой!.. Приезжай... Горе... Горе у нас, сынок... — И Карцев тихо заплакал.

Лена подхватила трубку и сказала:

— Толик, с вами говорит Лена. Пожалуйста, выезжайте... Мы будем ждать вас у Первой городской больницы. Папа не может больше говорить. Пожалуйста... Нет. Папа здоров...

Лена положила трубку и обняла за плечи сидящего на табурете Карцева.

— Ну все, все. Толик выезжает.

Это было в пригородном отделении милиции, и врач «скорой помощи» негромко говорил дежурному офицеру:

— Явная ишемия... Сердечная недостаточность, резкий спазм. Раньше это называлось «разрыв сердца»... Случай, к сожалению, не редкий...

За рулем старой Серегиной «Волги» Толик медленно въезжал по длинным толстым доскам в открытый пустой фургон отцовской «шкоды»...

Он осторожно въехал в черноту фургона, застопорил машину и выключил двигатель.

— Поставь на скорость и затяни ручник, — сказал ему Карцев.

Толик послушно поставил на скорость и до отказа затянул ручной тормоз. И только после этого вылез из машины.

В маленьком больничном дворе «шкода» казалась огромной. И когда Толик появился в проеме фургона, Карцев сбросил на землю доски, протянул ему стопорные колодки и сказал: