Звезда моей души - Устименко Татьяна Ивановна - Страница 24

Сердце мое екнуло, ибо я убедилась: этот мешок скрывает какую-то страшную тайну или, еще того хуже, чье-то неискупленное преступление.

— Я хочу его! — ультимативно заявила я, требовательно дергая завязку мешка, представляющую собой скорее не веревку, а целый клубок из узелков, нанизанных один на другой.

Джайлз свистяще выдохнул сквозь неплотно сжатые зубы, на его лбу выступила испарина.

— Ты хорошо подумала, девочка? — с сомнением переспросил старый портной, нервно теребя лоскут шелка. — Единожды выбрав оную вещь для себя, ты уже никогда не сможешь отказаться от нее, выбросить, продать, подарить или же как-то иначе избавиться от сего одеяния. Она принесет тебе множество несчастий и полностью изменит всю твою последующую жизнь. Она является настоящей квинтэссенцией горя и страданий, она…

— Я знаю! — нетерпеливо перебила я, почему-то мгновенно поверив в предупреждение Иоганна. — Я согласна!

И как только я произнесла эти слова, стягивающая дерюгу веревка, до сего мгновения ни в какую не поддававшаяся моим усилиям, неожиданно спала сама собой, а мешок распахнулся. Я осторожно перевернула его вниз раструбом и вытряхнула к себе на колени нечто непонятное, тяжелое и тускло поблескивающее, кажется, шелковое. Ткань податливо потекла по моим ногам, упала на пол, развернулась и превратилась в мужской костюм, расшитый неповторимо сложными, витиевато переплетенными узорами из черных нитей.

— Это оно, — растерянно простонал Джайлз, пугливо вздрагивая и отстраняясь от наряда так поспешно, словно тот оказался кожей, сброшенной смертельно ядовитой змеей. — Я узнал его, ибо оно досконально описано в запретных свитках, хранимых нашей гильдией!

— Оно?! — Я вопросительно выгнула бровь.

— Одеяние короля Арцисса — повелителя клана Полуночных эльфов, которое было на нем в момент ранения и последующей гибели! — торжественно провозгласил Иоганн, молитвенно воздевая к потолку свои морщинистые длани. — Йона, драгоценная наша девочка, сегодня собственность твоих предков сама пришла к тебе в руки, признав в тебе законную Наследницу расы Перворожденных!

— …наше прошлое похоже на несмываемое позорное пятно, на клеймо, запятнавшее людские души! — неторопливо рассказывал старый Иоганн, поддерживаемый редкими, но непреклонными кивками молодого чародея. — Окружающий мир является не чем иным, как зеркалом, отображающим наши поступки и слова. — Он придушенно закашлялся и, деликатно отвернувшись, выплюнул сгусток зеленоватой мокроты в платок, подставленный ему Милном. — Если мы приходим в этот мир с добром, то рано или поздно приучаемся жить в гармонии и согласии с другими живыми существами, а если несем ему лишь зло, то стоит ли удивляться постигающему нас несчастью? Поэтому Пустошь ниспослана как наказание за совершенные преступления, за трагическую участь всех убиенных и изгнанных нами эльфов…

— Ты здорово рискуешь, — мрачно предостерег чародей. — Если гильдия узнает о проявленной тобой откровенности, ты имеешь шанс угодить в храмовый котел.

— Плевать! — отважно хихикнул Иоганн. — Если им так хочется меня сожрать, пусть валяют, авось да подавятся моими старыми костями. Я и так молчал слишком долго, трусливо притворяясь, будто не замечаю всей этой черной несправедливости, сотворенной с эльфами. Пришел мой час, теперь я должен говорить. Пускай моя откровенность вредна для гильдии Чародеев, я уверен — нет ничего плохого в том, чтобы иногда делать что-то хорошее.

— Но в Книге Преданий, — изумленно перебила я, — говорится совсем иное: несправедливость творили эльфы. Они не захотели делить с нами Блентайр, ибо люди забирали их пищу и пили их воду. Тогда они развязали страшную войну, проиграли ее и напоследок прокляли свой бывший, оставленный победителям, город, спасаясь бегством.

— Вранье! — уверенно заявил старый портной. — Сплошные ложь и обман, придуманные королем Джоэлом Гордым, дедом нашего нынешнего правителя Вильяма. Выгодные королям байки, поддержанные и приукрашенные продажными чародеями из Звездной башни. Войну начали отнюдь не эльфы, а люди.

— Но зачем? — Я потрясенно расширила глаза. — Выступать против бессмертных Перворожденных — это же настоящее самоубийство, сущее безумие и грех!

— Бессмертные-то бессмертные, — криво ухмыльнулся Джайлз, — да вот только даже они оказались уязвимы для стрел и копий, а также совершенно беспомощны против клинков из хорошо закаленной стали. В этом смысле эльфы ничуть не отличаются от любого смертного человека.

— Всему виной любовь, — бывший придворный портной сокрушенно затряс остатками своих седых волос, — и прекрасная женщина конечно же. Запомни, дорогая, большая часть происходящих в нашем мире войн ведется ради покорения женщин и захвата власти. А в ментальном плане мужчины устроены так противоречиво, что им гораздо легче умереть за свою любимую, чем жить вместе с ней.

— Эврелика! — мечтательно вздохнул Джайлз. — Ее имя пропитано запахом луговых трав, оно напоено свежестью ночного неба, промытого едва отгремевшей грозой. Эврелика! Сколько боли и страданий принесла она людям и эльфам, став олицетворением и любви, и смерти.

Изумленно приоткрыв рот, я безмолвно внимала вдохновенным излияниям чародея, буквально застигнутая врасплох этой спонтанной поэтичностью, так и рвущейся из глубины его души. Вот уж и не подумала бы, что этот смешливый маг способен на подобную лиричность.

— Эврелика? — переспросила я. — Никогда не встречала этого имени, оно не упоминается в Книге Преданий.

— Ну еще бы! — тонко улыбнулся Иоганн, внимательно прислушивающийся к восторженным репликам чародея. — Имя последней Повелительницы мантикор настолько тщательно стирали из всех наших летописей, что теперь мало кто вспомнит о ее существовании. А между тем она ведь не погибла в той финальной битве у Аррандейского моста, а просто ушла вместе с остатками разгромленного войска Полуночных, унесших с собой тело мертвого Арцисса. И лишь ее слезы…

— Мы ищем их до сих пор! — экзальтированно воскликнул чародей, так припадочно задергавшийся при последних словах Иоганна, словно страдал неизлечимой эпилепсией. — Хотя, признаюсь откровенно, мы уже и сами не верим в их реальность. Возможно ли, чтобы двухвековая быль превратилась в сказку, призванную зачаровывать доверчивых простаков?

— Да полно тебе переживать попусту, все это — чистейшая истина! — негодующе отмахнулся старик. — Мой отец самолично участвовал в том бою и собственными глазами видел Полуночных эльфов, а потом неоднократно рассказывал мне обо всем произошедшем. Эврелика и вправду плакала над телом своего скончавшегося возлюбленного, причем ее слезы тут же превращались в сияющие жемчужины, позднее собранные Сильваной.

— Судьба Сильваны окутана покровом тайны. Предположительно, она умерла много лет назад, унеся с собой в могилу секрет нынешнего местонахождения слез, — сухо парировал Джайлз. — Забери ее за это Тьма, ведь мы так и не смогли найти не то что слезы Эврелики, но даже место погребения самой чародейки!

— Хватит! — замученно взвыла я, затыкая уши указательными пальцами обеих рук и замороченно мотая головой. — Хватит с меня ваших сумасбродных историй. Я уже окончательно запуталась и ничего не понимаю.

— Поймешь, — многозначительно пообещал Иоганн. — Прикоснись к одеянию Арцисса и тогда…

Но, даже не дослушав его инструкции, я, буквально изнемогая от жгучего любопытства, резко наклонилась вперед и положила обе ладони на извлеченную из мешка одежду. В следующий миг моя голова чуть не взорвалась от обилия посторонних звуков, запахов и видений, мощной лавиной ворвавшихся в воспаленный мозг, одним мощным рывком погрузившийся в поток времени и стремительно перенесшийся в прошлое на многие десятилетия назад…

ГЛАВА 6

Король Полуночного клана Арцисс сидел на поджаром вороном коне, своим высоким стройным телом согревая прочное седло из черного дуба, которое два года назад собственноручно вырезал для него бывший друг — король людей Джоэл, носящий прозвище Гордый.