Толчок восемь баллов - Кунин Владимир Владимирович - Страница 22

— Вы куда, Тихон? — удивился Герстнер.

— Не балуй, — сказал Пиранделло.

Тихон в тоске смотрел вниз и скулил от ужаса.

— Отпусти руки, Тиша, не бойся, — ласково сказала ему Маша. — Отпусти. Я жду тебя…

Тихон разжал пальцы и под напряженным взглядом Маши опустился на землю. У всех рты раскрылись от изумления!

— Что надо сказать, Тихон? — спросила Маша.

— Слава те Господи… — еле выдавил из себя Зайцев.

— Правильно, — похвалила его Маша и спросила у Родика: — Что дальше делать, Родион Иванович?

На Крестовском острове у Меншикова рядом с дворцом была устроена купальня-бассейн с подогревом воды. Рядом — стол с самоваром, два кресла и лакей с полотенцами. Светлейший плавал на спине, граф Потоцкий — по-собачьи. Потоцкий тихо информировал светлейшего:

— …Уйма рекомендательных писем и, конечно, последние донесения внедрившегося к ним агента сделали свое дело…

— То, что он добился приема у Бенкендорфа — полбеды. Беда, если Александр Христофорович представит его государю, — сказал Меншиков.

— А что, если… — И Потоцкий осекся.

— Говори, говори. Ум хорошо, а полтора лучше.

— А что, если преподнести Бенкендорфу ту шкатулочку…

Светлейший едва не утонул. Отплевался и заорал на Потоцкого:

— В Сибирь захотел?! В рудники? И нас всех в кандалы!.. Кому «шкатулочку»?! Второму человеку после царя?! Неподкупному Бенкендорфу?! Надо же додуматься!!!

Шеф корпуса жандармов граф Бенкендорф принимал у себя господина Герстнера и светски болтал с ним по-немецки:

— Я слышал, что за короткое время пребывания в России вы сумели даже создать круг единомышленников?

— Это прекрасные люди, ваше сиятельство! Истинные патриоты своего отечества. Моя благодарность им просто не знает границ! И мне очень хотелось бы…

Лучезарно улыбаясь, Бенкендорф встал. Вскочил и Герстнер.

— Превосходно! — вежливо перебил его Бенкендорф. — Всегда приятно услышать о соотечественниках добрые слова. Благоволите оставить мне вашу записку о выгодах построения железных дорог в России, и коль скоро я сочту это дело полезным — сразу же представлю его на высочайшее рассмотрение.

— Ваше сиятельство, я пребываю в неведении еще многих законов государства Российского и поэтому позволю себе спросить: почему сугубо гражданский инженерный проект вызывает такой интерес именно вашего ведомства?

Бенкендорф широко и светски улыбнулся:

— Ах, господин Герстнер! Кому еще, как не корпусу жандармов, помочь осуществлению ваших грандиозных замыслов? Ведь тайная полиция всегда была, есть и будет самым прогрессивным институтом в России!

У дверей в царские покои Бенкендорф ждал выхода государя. Из покоев доносились страстные вздохи и стоны, сопровождаемые маршевой мелодией музыкальной шкатулки.

Бенкендорф посмотрел на часы. И в ту же секунду оборвались все звуки, замолкла музыкальная шкатулка, дверь распахнулась, и в приемную вышел самодержец всея Руси Николай Первый.

— Доброе утро, ваше величество, — поклонился Бенкендорф.

— Доброе утро, Александр Христофорович. Я очень занят. Уйма дел… Потрудитесь изложить все кратчайшим образом.

— Слушаюсь, ваше величество. Австрийский инженер Герстнер предлагает соединить железными дорогами на паровой силе ряд городов Российской империи…

— Но он же сумасшедший!.. Ну почему ко мне?! Направьте его во врачебную управу!

— Осмелюсь заметить, ваше величество, Герстнер представил вполне убедительные резоны для полезности введения железных дорог на благо процветания России…

— Россия и так процветает! — нетерпеливо перебил царь. В эту секунду из-за двери послышался нежный женский голос:

— Ну где же вы, Николя?..

Оглядываясь на дверь, Николай торопливо проговорил:

— Александр Христофорович, голубчик… Обсудите проекты этого… Ну как его?!

— Герстнера, — подсказал Бенкендорф.

— …проекты этого Герстнера в соответствующих инстанциях, создайте необходимые комиссии, сделайте организационные выводы — и только потом ко мне! И не в такое раннее время, Александр Христофорович!

— Николя!.. — послышалось из-за двери.

Николай ринулся в покои, на ходу расстегивая мундир. Когда он распахнул двери, Бенкендорф увидел кровать под балдахином, в которой томилась обнаженная фрейлина…

На Крестовском острове, в тщательно сокрытой от посторонних глаз беседке, собрались акционеры русского извоза.

— Мы для него — инкогнито! Мы оплачиваем его работу, а остальное его не касается. Кто мы, что мы — он никогда не узнает, — жестко проговорил князь Меншиков.

— Неужели нельзя было найти специалиста из своих? — пожал плечами граф Татищев.

Нет! Как выяснилось — нельзя! Потому что у нас все делается тяп-ляп! А он — ювелир!.. Послужной список его интриг превосходит всякое воображение: дворцовый переворот в Абиссинии, беспорядки в Ирландии, расстройство военного союза Люксембурга с Китаем против Англии, загадочная гибель короля Саудовской Аравии…

— Ну хорошо, хорошо… Достаточно. Когда он будет здесь?

— Я здесь уже. — В дверном проеме появился маленький, худенький человечек с ангельским лицом, белокурыми волосиками и широко распахнутыми доверчивыми голубыми глазами. За ним волочилась непомерно длинная шпага.

— Ага..: — несколько растерялся князь Меншиков. — Господа! Позвольте представить вам… э-э-э…

— Иван Иванович, — помог ему вооруженный ангел. — В России я натурализовался как Иван Иванович Иванов.

— Дорогой Иван Иванович, мне не хотелось бы называть имен…

— И не надо, — мило улыбнулся Иван Иванович. — Вы — князь Меншиков, вы — князь Воронцов-Дашков, вы — графы Бутурлин, Татищев и Потоцкий. Ваш негласный доход от извозного промысла — более ста миллионов рублей в год. И железные дороги Герстнера могут лишить вас этих денег. Так?

Ошеломленное молчание было ему ответом.

— А вот вам и последняя информация: ваш государь благосклонно разрешил создание комиссий по обсуждению проекта Герстнера.

— Кошмар!.. — Все схватились за головы.

— Итак — цареубийство? — деловито спросил вооруженный ангел.

— Нет! Нет!.. Только не это!.. — испуганно закричали все.

— Жаль… — сразу погрустнел Иван Иванович. — Время политических свобод… Император гуляет без охраны… Ах, как эффектно можно было бы обставить эту акцию!.. И недорого.

— Ни в коем случае! — категорично прервал его Воронцов-Дашков. — Россия достаточно натерпелась от смены правителей!

— Очень, очень жаль, — мягко и печально повторил ангел со шпагой. — А ведь скоро даже ничтожные государственные деятели, болтая о равенстве и демократии, начнут окружать себя такой толпой телохранителей, что исполнение самого примитивного политического убийства станет буквально непосильной задачей. Естественно, и цена… — Ангел присвистнул и ввинтил палец куда-то вверх.

Вошел здоровенный молодой лакей — принес самовар, чашки, блюдца, сахар. Иван Иванович тут же стал прихорашиваться, не отводя от лакея томного взора. Лакей перехватил его взгляд, смутился…

— Может быть… Герстнера? — осторожно спросил граф Потоцкий.

Иван Иванович обиделся, как виртуоз-скрипач, которому предложили сыграть на балалайке «Светит месяц».

— Ну пожалуйста… Хотя это не та фигура, господа, ради которой стоило приглашать меня! Тем более что сегодня в России уже немало сторонников железных дорог…

Ангел со шпагой помолчал и с надеждой спросил:

— А может быть, вообще террор?

— Что-о-о?.. — Все впервые услышали это слово.

— Террор. Новая, очень прогрессивная форма насильственного убеждения, при которой клиент сам отказывается от ранее намеченных планов. Мы, профессионалы, считаем, что за этой формой большое и светлое будущее, — пояснил Иван Иванович.

Князь Меншиков сразу оценил преимущества прогресса:

— Прекрасно! Мы примем самое живое участие в работе всех комиссий по обсуждению проекта Герстнера, а господин Иванов параллельно с нами займется осуществлением своего прогрессивного метода. Пусть расцветают все цветы! Итак — террор!!!