Записки средневековой домохозяйки - Ковалевская Елена - Страница 51

— Что здесь происходит! — это вошел отец Митчелл. За его спиной я разглядела потрясенное лицо Джонатана.

— Святой отец! — тут же нашлась Меган. — Похоже, сегодня вы зря пришли. Она еще жива. Отпевать не нужно, но возможно завтра…

Никогда в жизни я не видела настолько шокированного человека! Лицо пресвитера вытянулось, а рот приоткрылся из-за того, что челюсть самым натуральным образом отвисла. Джонатан точь-в-точь походил выражением лица на святого отца.

Друзья Кларенса естественно обернулись, чтобы посмотреть на пришедших, а я в это время уселась на кровати и принялась семафорить Отцу Митчеллу и Джонатану, чтобы они не выдавали меня и вообще хранили молчание. Одеяло рухнуло на пол, и я судорожно склонилась за ним. На шум начали оборачиваться друзья Кларенса, но Меган стоявшая ко мне боком, увидела мои кульбиты и вцепилась близстоящему в рукав.

— Это святой отец Митчелл, — указала она на пресвитера, — он с самого начала болезни поддерживает миледи, навещает ее и даже проводит в последний путь.

Естественно мужчинам пришлось и дальше смотреть в ту же сторону.

— А это сосед по именью — баронет Эйрли, — продолжала Меган. — Он тоже навещает миледи… — и без какого бы то ни было логического перехода, поинтересовалась. — О! А вы же останетесь у нас с ночевкой? Тогда возможно вы подежурите у постели миледи?.. Или…

Будь благословен Джонатан, который в этот момент предложил:

— Господа могут остановиться у меня. Мое поместье в приличном состоянии и у меня найдется пара гостевых комнат.

Пока друзья Кларенса благодарили баронета, я наконец-то справилась с бунтующим одеялом и улеглась как ни в чем небывало. При этом все мои манипуляции были прекрасно видны Пресвитеру и Джонатану, но незаметны стоящим спиной мужчинам.

Потом все внимание обратилось вновь на меня. Мужчины сочувствующе повздыхали, однако с места так и не сдвинулись, потом неожиданно достали из-за пазухи кошель и протянули Меган.

— На нужды миледи… ну вы сами знаете какие… — смущенно произнес другой, симпатичный, внешне чем-то напоминающий Себастьяна, разве что кость была у него потоньше и сложение более изящное.

Меган мгновенно сунула кошель в карман на переднике, а потом указав на дверь, произнесла:

— Миледи весьма слаба, ее сильно утомляют посетители.

И тут я поняла, что если я хоть что-то не объясню Джонатану и святому отцу, они, не ведая, расстроят мне весь замысел!

— Святой отец, — пробормотала я, — прошу… Баронет…

Меган умница сообразила.

— Миледи просит, чтобы баронет и святой отец подошли к ней, а вы… Пойдемте на воздух, благородные господа. Вы с дороги. Я налью вам чудесного морса из свежих ягод. Поскольку в комнате было невероятно душно, и мужчины уже истекали потом, то радостно согласились.

Когда мы втроем остались одни, я с облегчение откинула одеяло.

— Какого черта?!.. Прошу прощенья, святой отец, — не выдержал Джонатан. — Аннель, что это за представление?! Я чуть в обморок не хлопнулся, увидев вас, похожую на труп! Хотя я боевой офицер и повидал всякое, но… — и поперхнулся. — Господи, да чем у вас так гадостно пахнет?!..

— Джонатан, отец Митчелл, прошу вас! — взмолилась я, вставая с постели. У пресвитера, когда он увидел меня вот так загримированную, но в совершенно обыденной одежде брови на лоб полезли от удивления. — Не выдавайте меня! Святой отец, я понимаю, что вы не можете обманывать, но, пожалуйста, не говорите ничего. Обещаю! Едва они уедут, я вам все объясню. Но если сейчас изобличить мою ложь, то меня ждет именно такая участь, которую я тут разыгрывала.

Святой отец подумал, но нехотя кивнул.

— Лгать, я не стану, ты права, дочь моя, однако промолчу. Но ты…

— Я расскажу, обещаю! Ничего страшного от вашего молчания не случится. Им вы даже спасете меня. А вас Джонатан, я прошу лишь об одном: напустите побольше тумана, и… Постарайтесь, чтобы эти люди как можно скорее уехали. Они друзья моего супруга, который прислал их сюда, чтобы убедиться при смерти ли я. Я лишь разрешила поверить им в это.

Джонатан в отличие от пресвитера согласился сразу, и они покинули комнату. Я же осталась сидеть на постели и гадать, можно уже смывать весь этот боевой раскрас, или еще нет.

Друзья Кларенса вскоре уехали в сопровождении Джонатана, а я смогла выйти из комнаты на свежий воздух и умыться. Пресвитер сидел в беседки пил чай, и, похоже, жаждал моего рассказа. Пришлось спешно привести себя в порядок, а потом, попросив у него соблюдать тайну, словно я была на исповеди, рассказала правду об отношениях с моим супругом, и что он хотел от меня на самом деле.

— За такие деяния господь наказывает людей, — покачал он головой, — Раньше я считал разводы богопротивным делом и одобрял, что они запрещены в нашем государстве. А после в вашей ситуации… Да… Я вряд ли буду столь же убежден, — и в глубокой задумчивости, покинул усадьбу.

Я вернулась в комнату и… едва не задохнулась от отвратного запаха.

— Кто разлил по полу протухшую цветочную воду из вазы?! Как я теперь в этой комнате спать буду?! — взвыла я, выскакивая наружу.

— Зато они к вам ближе не сунулись, — заявила довольная Меган. — Ведь здорово я придумала, ведь правда же?!

С Джонатаном, я объяснилась на следующий день, когда дружки супруга уехали восвояси.

Его светлость герцог Коненталь схватился за сердце, когда главный казначей лорд Аберель предоставил наградные списки офицеров, участвовавших в Обвальдской битве. Всех их около полутора сотен человек следовало наградить из специально учрежденного негосударственного трастового фонда Верингофов. И пусть Кларенс похитил только часть средств, где-то третью часть, однако урон, нанесенный фонду, оказывался невосполним. И тут предстояла такая огромная выплата!

А на следующий день, когда пришло требование от короля предъявить отчетность о деятельности фонда, герцогу совсем стало плохо и он слег. Два дня доктора не отходили от его постели, опасаясь апоплексического удара, но все обошлось.

Когда на следующую неделю после долгого отсутствия, Кларенс, как ни в чем не бывало, заявился домой, Коненталь даже спрашивать не стал, почему тот не поехал за женой. На это у него попросту не хватило душевных сил.

А еще через неделю, когда склоки о фонде достигли апогея, и его светлость чуть ли не в серьез стал задумываться, чтобы подать в отставку, в дом явились его друзья, но с визитом не к Кларенсу, а к нему самому. Уже не в силах удивляться странностям, герцог принял их.

К нему в кабинет зашли Мартин Истбрук и Натан Коель. Мартин — русоволосый парень, а Натан, чем-то отдаленно напоминающий его сына Себастьяна, были ребятами замечательными, и их он знал их с детства.

Сначала он расспросил про их родителей, и только потом поинтересовался, что же их привело. И то, что они поведали… От этого герцогу вновь стало плохо.

Еще пару дней спустя, когда его светлость смог спускаться из комнаты, он наконец-то поймал Кларенса.

— Ты знаешь, что твоя супруга больна?! — спросил он.

На что тот весьма зло ответил:

— Да неужели?! То есть я скоро стану вдовцом? Вот счастье то… Венок ей, что ли на могилку прислать заранее?..

И тогда герцог не выдержал. Махнув на племянника и его несчастную супругу рукой, и выдав через помощников свое высочайшее разрешение на расследование растраты в фонде, подал в отставку по состоянию здоровья.

Себастьян возвращался в столицу. Дела у его преосвященства епископа Тумбони вроде бы как начали двигаться с места, промышленники согласились встретиться с ним в полном составе. Находиться с ним в Рейвеле уже не было никакого смысла, все зависящее от него он выполнил, поднял на ноги все связи, поручил кучу дел агентам, и теперь со спокойной совестью ехал домой. Погода была чудесной, дорога ровной, а сопровождающие его гвардейцы переговаривались между собой, порой подтрунивая друг над другом. Вроде все было хорошо, можно даже сказать отлично, но что-то нет-нет, но порой тревожило Себастьяна. В принципе, если подумать, он мог бы себе ответить, а точнее признаться, но как раз до сути докапываться не хотелось.