Сошедшие с небес - Кунин Владимир Владимирович - Страница 10

Над проходной автобусного парка висели часы. Под ними стоял Сергей.

В шесть пятнадцать подкатила Нюська на своем «газике».

— Серега! У вас в парке душ работает? — крикнула она из кабины.

— Конечно. Сейчас сам иду мыться. Вас только жду.

— Тогда порядок! Вот этого чумового простирни хорошенько! Он там в совхозе с целой свинофермой подружился. Теперь от него несет, как из нужника! — И Нюська высадила из своей кабины чудовищно грязного Вовку.

Сергей понюхал Вовку, закрыл глаза и с ужасом вскрикнул: — Ой!..

— «Последний нонешний денечек гуляю с вами я, друзья!..» — спела Нюська, развернулась и уехала в облаке пыли.

В душевой кабинке голые Вовка и Сергей вдвоем стояли под одной струей, и Сергей оттирал Вовку мыльной мочалкой, а Вовка вертелся у него в руках, выскальзывал и все пытался рассказать:

— ...и там был такой поросеночек... Ну, папа! Послушай же! Его звали Тихон...

— Поросеночка?

— Нет! Дядьку с фермы... И он говорит: «Хочешь, возьми себе поросеночка...»

— А поросеночек говорит...

— Ну, папа! Ты смеешься и не даешь мне досказать!

Чистенькие и прилизанные, отец с сыном подошли к больнице ровно к восьми, о чем возвещали часы у больничного входа. Маши не было.

— А где мама? — спросил Вовка.

Сергей пожал плечами, повел Вовку в приемный покой.

Пожилая нянечка мыла кафельный пол.

— Здравствуйте, тетя Клава, — сказал Сергей. — Маша не выходила?

— Так она... это... — Нянечка не знала, как сказать. — Прихворнула малость... В процедурной лежит. У ей там доктор....

Сергей побежал наверх по лестнице. Вовка помчался за ним.

У процедурной столпились ходячие больные в серых байковых халатах.

— Враз упала как подкошенная, — говорила одна больная другой.

— Господи, спаси и помилуй!..

— Куда ваш Господь смотрит? — зло сказал мужчина в халате и кальсонах. — Всякое барахло живет и не тужит, и ни хрена ему не делается, а такую женщину уберечь не может!..

Сергей растолкал больных, рванул дверь процедурной. Навстречу ему выскочила медсестра, загородила собой дорогу:

— Куда?! Да еще без халата!..

Через ее плечо Сергей увидел лежащую на белом клеенчатом топчане Машу, сидящего возле нее доктора.

Маша тоже увидела Сергея, слабо улыбнулась ему.

Медсестра вытолкала Сергея, закрыла дверь процедурной, закричала:

— Ну-ка, больные, сию же минуту по палатам! Нашли себе кино!..

Больные стали нехотя расходиться.

— Что с Машей? — испуганно спросил Сергей.

— Доктор сейчас выйдет и скажет тебе. А туда не лезь! Больные! Я кому сказала «по палатам»?!

Вышел из процедурной врач. Поздоровался с Сергеем за руку, сказал медсестре:

— Иди посиди с ней.

Он погладил Вовку по голове. Отвел его и Сергея к окну, присел на подоконник.

— Что с ней, Анатолий Николаевич?

— Все будет хорошо... — Врач смущенно посмотрел на Вовку, сказал Сергею негромко: — Беременна она. А в начальном периоде всякое бывает. Идет полная перестройка организма. Вот и... Мы ей пару укольчиков сделали. Пусть полежит, отдохнет. Думаю, минут через сорок она сможет встать.

Прибежала нянечка из приемного покоя, принесла два белых халата. Один дала Сергею, другой на Вовку накинула.

— Вот это правильно, — сказал врач. — Посиди, Сережа. Все будет хорошо. Не нервничай. А я пойду распоряжусь, чтобы вам сантранспорт дали, до дому доехать.

Сергей и Вовка сидели в халатах у процедурного кабинета, не сводили глаз с двери. Коридор был уже пуст, больные разбрелись по палатам. Только в самом конце коридора светилась лампочка на столе дежурной сестры.

— Что такое «беременна», папа? — спросил Вовка.

— Это значит, что мама должна будет родить ребеночка.

— Вот это да... — грустно протянул Вовка. — А как мы его назовем?

— Ну откуда я знаю? — раздраженно ответил Сергей. — Кто родится — мальчик или девочка...

Он нервно посмотрел на часы. Сорок минут уже давно прошли.

— Папа...

— Помолчи, Вовик.

— Ну, папа... Я хочу сказать...

— Да помолчи ты, черт тебя побери!

Повисла тягостная пауза.

— Ты меня не любишь, — тихо сказал Вовка.

— Люблю.

— Нет. Ты маму любишь, а меня нет.

— И тебя люблю. Только иначе.

— Я не хочу иначе. Я хочу так же.

— Так же не бывает. Прости меня, пожалуйста. — Сергей попытался обнять Вовку, но тот отодвинулся:

— Не прощу.

— Ну, будет тебе, Вовик...

— Я тебя никогда не прощу, — прищурил Вовка злые глаза, полные слез.

Как-то со второй половины дня пошел дождь.

Нюся, Гриша, Маша, Сергей и Вовка сидели за одним большим столом на общей кухне и пили чай с вареньем.

И увидел Вовка сквозь мелкий дождичек, как к ним во двор въехал небольшой серый «Москвич».

— Дядька какой-то заблудился, — сказал мальчик.

Все посмотрели в окно. Сергей узнал машину, набросил старую кожаную куртку на плечи:

— Да нет... не заблудился.

Он вышел во двор к «Москвичу». В нем сидел Иван Иванович, тоже в старой летной кожаной куртке.

— Привет, капитан! — поздоровался Иван Иванович. — Свободен?

— День работаю, день гуляю. Пойдемте, Иван Иванович, чай пить с вареньем.

— С удовольствием. Но потом. А сейчас давай в одно местечко съездим. Залезай в мою «коломбину».

— Надолго?

— На часок, не больше.

— Маша! — закричал Сергей. — Я скоро вернусь!

Когда «Москвич» свернул с загородного шоссе на проселок, дождь прекратился. Они совсем немного проехали по проселочку, и вдруг неожиданно перед ними раскинулось большое ровное поле, у края которого стояли заброшенные одноэтажные строения. Только одно было двухэтажным. Второй этаж — словно будка надстроенная: вместо стен со всех четырех сторон — оконные рамы с переплетами и остатками стекол.

— КаПэ бывший? — догадался Сергей.

— Точно, — подтвердил Иван Иванович и остановил «Москвич».

Он с трудом вылез из машины, оперся на палки. Сергей тоже вышел и остался стоять у машины.

— Принимай аэроклуб, капитан, — сказал Иван Иванович.

Сергей ничего не ответил, смотрел на заросший бурьяном аэродром.

Так они стояли по разные стороны серого «Москвича» с инвалидным ручным управлением — два бывших военных летчика в одинаковых потертых армейских летных кожаных куртках...

Что это был за прекрасный день — открытие, аэроклуба!

Солнце стояло в зените, духовой оркестр сверкал трубами, играл знаменитый авиационный марш «Все выше, и выше, и выше...».

Над командным пунктом — КП — были подняты флаги; полосатый конус — указатель ветра — ровно заполнен воздухом; на ухоженном аэродромном поле стояли учебные самолеты: «Ан-2» для тренировки парашютистов, один «Як-12» и три пилотажных «Як-18».

Один «як» стоял совсем рядом с КП.

У тщательно подновленных строений разных аэроклубовских служб выстроились автомобили — «ЗИМы», «Победы», «Москвич» Ивана Ивановича, десяток автобусов, которые привезли из города на праздник зрителей.

На краю летного поля — трибуны из свежевыструганных досок. А на них нарядные гости. Человек двести. Но конечно, впереди всех... Маша с Вовкой, Люська с Гришей и его старенькими родителями, баба Шура и доктор Анатолий Николаевич, больничный старик-возчик и старая толстая автобусная кондукторша, портовый бригадир грузчиков и вся его причальная бригада с детьми и женами, слесари из Нюськиного автопарка и рабочие с нефтебазы, а перед самым первым рядом расселись подростки из городского парка, от тира...

У КП собрались — Иван Иванович с золотой звездочкой Героя на светлом пиджаке, его приятель Миша — самый главный областной руководитель, подполковник — военком города, несколько летчиков ГВФ и человек семь демобилизованных военных — теперь инструкторов аэроклуба.

Все они стояли вокруг Сергея. Он был в сером гражданском костюме в широкую полоску, и из-под лацканов его пиджака струились и сверкали боевые награды бывшего летчика-истребителя.