Ночь с Ангелом - Кунин Владимир Владимирович - Страница 26

— На Лешку насмотрелись? — сочувственно спросил меня Ангел.

— Угу… — ответил я, соединяя чай, лимон и сахар воедино.

Наш состав тихо стоял на своей единственной остановке в середине этого пути и ночи.

За окнами вагона слышны были негромкие голоса, металлические звуки, а потом все накрылось и увязло в хрипло-простуженном диспетчерском радиобормотании, в котором нельзя было разобрать ни одного слова. Однако кто-то все-таки понял эту диспетчерскую абракадабру, потому что наш поезд слегка лязгнул вагонными сцепками и почти неслышно стал уходить от желтых привокзальных фонарей…

Я еще немного приподнялся на своей железнодорожной постельке и стал прихлебывать удивительно душистый чай.

— «Эрл Грей»?

— А как же! — с удовольствием подтвердил Ангел. — С бергамотом. Как вы любите.

— Спасибо. А про соленые крекеры как вы узнали?

— Это уж такие пустяки, что просто совестно всерьез говорить о них…

Тогда я собрался с духом и спросил:

— Скажите, Ангел, а вот тот «белый старик с голубыми глазами» был действительно плодом алкогольного сдвига Лешкиного сознания?

Почему мне было так трудно задать этот вопрос? Может быть, оттого, что я боялся подтверждения опасениям Гриши Гаврилиди — «алкогольный психоз». Начало необратимых мозговых изменений. В двадцать-то пять лет от роду!.. Господи… Что может быть ужаснее?!

Ангел помолчал, медленно снял очки, аккуратно сложил «Московский комсомолец» вчетверо и положил газету на столик.

— Да нет… Старик был абсолютно реальной фигурой, — невесело произнес Ангел. — Если, конечно, старого, практически вышедшего в тираж Ангела-Хранителя можно назвать «реальной фигурой».

— Час от часу не легче, — вздохнул я. — Откуда же там взялся этот старый Ангел? Весь в белом и с голубыми глазами?..

Состав набирал ход. Вагон стало покачивать. Боясь, что горячий чай начнет выплескиваться, я сел по-турецки на одеяло и взял стакан двумя руками.

— Как бы вам это объяснить? — Ангел даже поднял глаза к потолку, словно именно там надеялся найти наиболее приемлемое для меня объяснение.

— Как-нибудь попроще, — попросил я.

— Хорошо, — сказал Ангел. — Я попробую прояснить ситуацию со старым Ангелом на примерной схеме сегодняшнего устройства Государства Российского…

— Предупреждаю вас, Ангел, тут вы можете наткнуться на мой полный идиотизм. Я в сегодняшних государственных делах не смыслю ни хрена!

— Не пугайтесь. Я попытаюсь нарисовать вам примитивнейшую сравнительную схему. В России есть Президент. Это вы знаете, да?

— Естественно.

— Уже хорошо… И есть представители Президента в различных регионах страны. Так?

— Да.

— Страна гигантская. Президенту не разорваться… На местных «хозяев жизни и населения» надежды никакой. Они взапуски врут и безжалостно разворовывают тот край, куда их, так сказать, «выбрали» на царствование. Поэтому Президенту необходимо иметь в тех землях своих людей — «Представителей Президента». Для чего? А чтобы получать беспристрастную информацию о происходящем там в действительности. Схема, целиком заимствованная у нас, — в Царстве Божьем. У нас Наверху есть Он, казалось бы. Всеведущий, Всевидящий и Всемогущий. И существуют его Представители Внизу на Земле. Потому что Ему, как и Президенту, за всем не уследить!.. Однако сегодня количество и разнохарактерность бед Человечества значительно превысили наши Небесные Охранительные возможности. Отсюда — незатухающие войны, эпидемии, катастрофы, маленькие, частные трагические катаклизмы разных Лифшицев — Самошниковых по всему миру…

— Так, значит, тот голубоглазый старик в белых одеждах, который причудился пьяному Лешке…

— Да, Владим Владимыч, это и был тот самый Небесный Представитель Всевышнего на Земле, который проинформировал Верх о судьбе Лешки Самошникова.

— А стариковские крылья Лешке спьяну пригрезились? — спросил я.

— Не думаю, — усомнился Ангел. — Скорее всего Старик заболтался с ним, потерял над собой обязательный в таких случаях контроль и нечаянно явил себя Лешкиным глазам в натуральном Ангельском виде. Чего, конечно, делать не следовало.

Я посмотрел в небесные глаза своего соседа и спросил:

— Скажите, а голубизна глаз среди Ангелов — это что-то вроде униформы, что ли?

— Пожалуй, — подтвердил Ангел. — Но только среди Ангелов-Хранителей.

— И еще. Почему же этот старый Ангел вызвал вас на помощь? Он сам не смог помочь Лешке?

— Видите ли, при одинаковой схеме «представительств», между Заоблачным Верхом и Земным Низом есть одна существенная разница. Президент назначает своими Представителями сильных, целеустремленных и весьма циничных мужиков средних лет, зачастую с крепким опытом спецслужб и постоянной готовностью «Держать и не пущать!». Наш же Заоблачный Мир командировал на Землю очень старых, уже почти немощных Ангелов — бывших Хранителей, душевная доброта которых усиливалась пропорционально старческой утрате профессиональной Охранительности. И Старик вызвал на помощь Леше не меня конкретно, а вообще кого-нибудь… Наверху впопыхах не разобрались в сложности Лешкиного случая и послали меня — двенадцатилетнего…

— И вы этаким растерянным, маленьким крылатым Маугли спустились из своих благостных и нежных Заоблачных джунглей в наш грохочущий и жестокий Цивилизованный Мир? — ухмыльнулся я.

— А вам хотелось бы именно это услышать? — насмешливо спросил Ангел.

— Нет, — ответил я. — С легкой руки певца английского колониализма мистера Киплинга этим сюжетом человечество уже перекормлено. Я бы с удовольствием послушал что-нибудь другое.

— «Другое» вам и будет, — пообещал Ангел. — Так вот — растерянности не было ни на грош! Уже на двенадцатом году после своего Духовно-Физического Возникновения мы были неплохо подготовлены для встречи с теми, над кем в будущем обязаны были, извините за пышность, расправить свои «крылья защиты». С подготовительного класса, сразу же после детсадовской Амуро-Купидонской вольницы, с нами проигрывались различнейшие ситуации, с коими нам предстояло столкнуться в будущих командировках на Землю… У нас даже был специально построен такой, я бы сказал, тренировочный «Земной мир в миниатюре». Что-то типа «Диснейленда», но без игр и аттракционов. Там было все: от уличных телефонных автоматов всех возможных конструкций до метрополитенов, аптек, аэропортов, закусочных, вокзалов, больниц, квартир, чердаков, тюрем, ну и так далее… Короче, со всем тем, с чем Человек сталкивается всю свою жизнь до ее логического, или совершенно алогичного, конца. Нам преподавали все — вплоть до начальной сексологии по Мастерсу и Джонсону…

— Забавно! — оживился я. — Перевод русского издания этого двухтомника когда-то редактировал мой старый-старый дружок доктор Лозинский Евгений Зигмундович! Вот уж поистине — мир тесен…

— Особенно это хорошо видно Сверху, — подтвердил Ангел. — Но нам читали этот весьма волнующий курс по американскому изданию в Бостоне — «Литтл, Браун энд Компани». Сейчас, вспоминая наших ведущих преподавателей — глубоко интеллигентных Ангелов-Хранителей Высшей категории, с гигантским опытом работы Внизу — с Людьми, я понимаю, что, посвящая нас, малолеток, в сексуальные азы, они вовсе не оставались равнодушными к теме. У асов Ангельской педагогики глаза горели… Тьфу, тьфу! Чуть не сказал бесовским огнем!.. Но что-то в этом роде было. Тем не менее они сумели нас поднатаскать за эти годы так, что, когда меня отправили на мою первую практику на Землю, на выручку Лешки Самошникова, маленький практикантишка, попав впервые Вниз, чувствовал себя в большом европейском городе гораздо увереннее, чем всякие там Тарзаны и Маугли — этакие чистые душой, диковатые ребята, попадающие в губительный и растленный мир ужасной Цивилизации…

— И вы будете утверждать, что, впервые попав в эту самую «цивилизацию», вы не совершили ни одной ошибки?! — откровенно усомнился я. — Только не пытайтесь мне ничего вкручивать!

— Я и не собираюсь, — улыбнулся мне Ангел. — Ошибок я совершил массу! Но не от незнакомства с Земными реалиями, а в силу своего мальчишеского экстремизма, непонимания простых Человеческих истин, до которых я в то время элементарно не дорос… Все мои промахи и ошибки того периода квалифицировались одним, ставшим уже классическим выражением известного государственного российского мыслителя: «Хотели — как лучше, а получилось — как всегда…»