Фрейлина - Дрейк Шеннон - Страница 14

Мария покачала головой и заявила:

— Она должна согласиться, что я — прирожденная наследница ее короны.

Рован молчал. Он был уверен, что Марии понятно, почему Елизавета колеблется. Англия теперь твердо придерживалась протестантской веры. Если английская королева признает своей наследницей католичку, это может привести к церковному расколу в ее стране. Рован знал, что правившим Англией протестантам была не по душе королева Шотландии, как сторонница католической веры. Хотя, если иметь в виду только порядок родства, требование Марии, вероятно, было справедливым. Но существовали и другие внуки и внучки Генриха VIII, и среди них — Кэтрин, сестра несчастной леди Джейн Грей, которую прозвали «девятидневная королева». После того как умер единственный сын Генриха VIII Эдуард, протестантская партия возвела Джейн на трон. Но сторонники другой Марии, католички, дочери Катерины Арагонской, легко разгромили защитников Джейн. В конце концов «девятидневной королеве» отрубили голову на эшафоте — но не потому, что родные поспешили усадить ее на трон, а за то, что Джейн отказалась сменить веру, когда Мария этого потребовала. Та Мария приобрела себе так много сторонников именно благодаря тому, что имела законное право вступить на престол. И по ее приказу было казнено много видных протестантов, из-за чего она получила прозвище Мария Кровавая. Елизавета взошла на престол после смерти той Марии и положила конец преследованиям за веру, но в сердцах и умах англичан еще жила память о пролитой крови, и теперь они не хотели, чтобы ими правила католичка.

— Мы все знаем, почему Елизавета медлит, — сказал он.

— Вот в этом-то и дело. Вы знаете, лорд Рован, что я не намерена силой навязывать свои верования моему народу, который теперь следует по пути шотландской церкви. Если Елизавета будет знать это и верить в это так же, как верю я, не думаю, что она станет дальше затягивать переговоры. У вас с ней дружеские отношения. Вы можете попросить ее об аудиенции, чтобы пожелать ей доброго здоровья, а во время встречи с ней можете рассказать ей то, что узнали обо мне.

— Рован, вас посылают в Лондон, — прямо заявил Джеймс.

Рован взглянул на брата королевы. Этот человек являлся для него загадкой. Он был регентом Шотландии до приезда Марии и знал о шотландском народе очень много. Он разбирался в законах и потому попросил сестру вернуться и уступил ей корону. И все же иногда он, наверное, думал о том, что положение Шотландии могло быть гораздо лучше, если бы он был единственным законным ребенком своего отца.

— Разумеется, я охотно исполню любое ваше поручение. — Сказав это, Рован помедлил, но затем хрипло добавил: — Хотя я собирался съездить в свои поместья. Там есть работа, за выполнением которой мне бы следовало проследить самому.

Мария коснулась ладонью его руки. Рован увидел в ее глазах глубокое сочувствие и понял, что в одном сторонники королевы поистине правы: у нее золотое сердце. Она добра и очень заботлива к тем, кто ее окружает.

— Разумеется, я позволяю вам поехать домой и оставаться там столько времени, сколько будет нужно. Но после этого вы должны отправиться на запад, сопровождая леди Гвинет, а затем в Лондон.

— Сопровождая леди Гвинет? — переспросил он.

— Я получила письмо от Энгуса Маклауда: это брат ее отца, он управляет ее землями. Он очень просит, чтобы она приехала ненадолго погостить. Вы окажете мне огромную услугу, если будете ее сопровождающим и отвезете на остров Айлингтон перед тем, как поедете дальше, в Англию.

Эта просьба встревожила Рована своей неожиданностью и смутила его — почему, он не мог понять.

— В этом случае важна быстрота. Может быть, мне лучше отправиться в мои поместья, а потом в Англию одному, даже без моих слуг, — предложил он.

Мария немного нахмурилась:

— Нет, лорд Рован, я предпочитаю, чтобы леди Гвинет проделала весь путь вместе с вами, то есть сопровождала вас к английскому двору после того, как побывает у себя дома. Я назначаю вас ее хранителем, и пусть будет известно, что я искренне желаю, чтобы она, одна из самых дорогих мне дам, узнала больше о положении дел в Англии и смогла затем быть моей наставницей и научить меня понимать моих ближайших соседей ради сохранения мира между нашими странами.

Ловушка захлопнулась: Рован мало что мог бы сказать или сделать. Не мог же он сказать королеве, что та, которую она просит его сопровождать, стала для него слишком сильным соблазном?

Нет. От него ожидают, что он будет надежным хранителем своей спутницы независимо от того, что он думает и чего желает.

— Рован, Мария попросила у меня совета в этом деле, — сообщил ему Джеймс, — Я думаю, ваш дружеский визит в Англию будет иметь большое значение, а если вы привезете с собой леди Гвинет, это облегчит дело. Она состоит в свите Марии, но сама осталась протестанткой. Она горячо любит Марию, но по крови и по манерам остается гораздо больше шотландкой, чем француженкой. Неофициально она будет посланницей королевы.

— Леди Гвинет знает об этом? — спросил Рован.

— Пока нет, — ответила Мария. — Но она прекрасно поймет, чего я хочу от нее. Я здесь недавно, хотя королевский титул ношу уже давно, ибо в этот сан меня возвели всего через несколько дней после рождения. Мое желание принести моей стране только добро должно быть понято, и то, что я желаю мира, должно быть понято тоже. Вы, сэр, можете без обмана протянуть мне руку дружбы в самых важных неофициальных поручениях. То, что скажете вы и что скажут вам, не будет меня ни к чему обязывать. Если мои министры и послы сгоряча делают поспешные глупые заявления, я не считаю своим долгом выполнять то, что они обещали. Вы отвезете Елизавете несколько подарков от меня лично. И я знаю, Гвинет очарует ее. Я еще не встречала ни среди знатных, ни среди простолюдинов никого, кто не нашел бы ее очаровательной и умной. Ее обаяние сослужит мне хорошую службу.

— Когда вы хотите, чтобы я отправился в путь? — спросил Рован.

— После следующей воскресной службы, — серьезно ответила королева.

Глава 4

Это решение ошеломило Гвинет.

Она не могла поверить, что Мария отсылает ее прочь. Конечно, у королевы есть придворные дамы, есть четыре Марии, но Гвинет считала, что королева нуждается и ее дружбе, а значит, в ней самой. К тому же они так недавно приехали сюда. Она явно нужна Марии, поскольку хорошо знает Шотландию.

Гвинет поделилась своими мыслями с королевой. Понимая, что позволяет себе слишком много, она все же промолвила:

— Я не могу покинуть вас сейчас. Я нужна вам здесь.

Мария только улыбнулась в ответ:

— Гвинет, не надо об этом. Разве ты не веришь в меня? Да, я давно не была здесь, но очень много читала. И кроме того, у меня есть брат Джеймс, который дает мне советы во всех делах. Я собираюсь идти вперед очень медленно и осторожно. Скоро я отправлюсь в поездку по стране, побываю во многих городах, чтобы встретиться с большим числом моих подданных. Гвинет, я не отсылаю тебя прочь, я отдаю в твои руки самое большое желание моего сердца.

Слова королевы потрясли Гвинет, и она должна была подчиниться.

Елизавета была на десять лет старше Марии и взошла на трон в возрасте двадцати пяти лет. До своего воцарения она на протяжении многих лет видела мятежи, сражения и смерть. И однажды даже сама попала в тюрьму — правда, условия там были достойные королевской особы, но все же эта была тюрьма. А случилось это потому, что ее старшая сводная сестра Мария Тюдор боялась восстания протестантов. Впоследствии Мария умерла естественной смертью, и Елизавета на законном основании взошла на престол. Она не отличалась ни молодостью, ни наивностью, наоборот, считалась сильной и рассудительной правительницей. А Мария Шотландская по-прежнему в глубине души верила, что достаточно пожелать чего-то, и это непременно сбудется.

— Боюсь, вы ставите передо мной задачу, для выполнения которой я не подхожу, — попыталась все же возразить Гвинет.