Живая планета - Эттенборо Дэвид - Страница 25

Эти жизнестойкие, хорошо приспособленные к своей среде растения появились относительно недавно. В эру динозавров их еще не существовало, а потому травоядным ящерам приходилось довольствоваться хвощами, саговниками и хвойными. Когда новые деревья в лесах начали цвести по-другому, чем хвойные, а озера покрылись звездами водяных лилий, сухие плоские равнины за лесными опушками еще представляли собой обнаженную землю. И только каких-то двадцать пять миллионов лет назад, когда эра пресмыкающихся кончилась и началась бурная экспансия млекопитающих, травы наконец начали осваивать равнины.

В наше время травянистые растения покрывают четверть всей суши. У травянистых равнин есть много названий: пампа — на юге Южной Америки, льянос — в бассейне Ориноко на севере, прерии — в Северной Америке, степи — в Азии и к северу от Черного моря, вельд — на юге Африки и саванна — в восточной части этого континента. Это все очень плодородные области. Отдельные травянистые растения могут жить несколько лет, после чего их сменяют новые ростки, но мертвые листья превращаются в перегной, который разрыхляет и обогащает почву, открывает в нее доступ воздуху. Среди трав, отчасти укрываемые ими, благоденствуют мелкие цветковые растения — вика и другие бобовые, которые накапливают азот в своих корневых клубеньках, маргаритки и одуванчики, собирающие мелкие цветки в красивые соцветия, и еще всякие виды, принадлежащие к другим семействам, накапливающим питательные вещества в луковицах и корневищах. Вечнорастущая трава, выдерживающая засухи и наводнения, пасущиеся стада и пожары, сочна во влажных областях, суха и жестка в засушливых районах, но тем не менее съедобна и представляет собой легкодоступный корм для множества разнообразнейших животных. Собственно говоря, гектар травянистой равнины в состоянии прокормить заметно больше единиц живого веса, чем любая другая местность.

В миниатюрных джунглях сплетенных корней, спутанных стеблей и растущих листьев прячутся сообщества крохотных обитателей. Кузнечики грызут свежие листья; тли и клопы прокалывают сосуды иглоподобными челюстями и сосут сок; жуки поедают сухие листья. В областях с умеренным климатом из норок выползают дождевые черви, съедают свою долю сухих листьев и возвращаются под землю предаваться там пищеварению, а в травяных морях тропиков всюду трудятся термиты. Покровы тела термита, мягкие и тонкие, плохо сохраняют влагу. В сыром воздухе тропических лесов это особого значения не имеет, и колонны ничем не прикрытых рабочих особей спокойно маршируют по поверхности земли. Но на сухих равнинах подобные марши под открытым небом обрекли бы их на верную гибель. Солнце безжалостно иссушило бы крохотные тельца, превратило бы термитов в сморщенные мертвые комочки. Правда, и там один-два вида выходят наружу, но только в прохладные часы ночи; большинство же термитов травянистых равнин передвигаются по подземным дорогам, либо прокладывая туннели в почве, либо строя над привычными тропками своды из пережеванной глины. Когда принадлежащие к одному из этих видов термиты решают употребить в дело какой-нибудь кустик, они начинают с того, что погребают его целиком под выпуклыми глиняными стенами, а затем без устали трудятся в сыроватом мраке.

Необходимость сохранять влагу вынуждает колонию термитов строить себе гнездо. Некоторые вырывают камеры и ходы под землей, но многие воздвигают для себя огромные глиняные крепости. Каждый рабочий сам изготовляет кирпичи для нее и сам их укладывает. Он пережевывает глину, смешивая ее с жидким «цементом», который выделяет особая железа над его челюстями, а затем вмазывает полученный крохотный шарик в возводимую стену, быстро покачивая головой из стороны в сторону. Миллионы термитов сотрудничают в постройке этих гигантских жилищ, достигающих в поперечнике трех-четырех метров и встающих башнями семиметровой высоты. Воздушные шахты внутри мощных стен обеспечивают достаточную вентиляцию всего сооружения. Вертикальные ходы ведут сквозь его основание глубоко к сырой земле, куда рабочие термиты спускаются за водой, которой они смачивают стены внутренних галерей, чтобы влажность созданного ими микроклимата не опустилась ниже рокового предела.

В травяных морях живут и муравьи. Хотя внешне они походят на термитов, но принадлежат совсем к другому отряду. Если термиты относительно близки к тараканам, то муравьи находятся в родстве с осами, о чем свидетельствуют, в частности, их «осиные талии», которыми термиты похвастать не могут. В отличие от термитов муравьи, как и осы, имеют жесткий непроницаемый внешний покров, а потому могут разгуливать под открытым небом даже в самые солнечные дни, не опасаясь высыхания. Муравьи-жнецы неутомимо снуют среди трав, собирая их семена, которые уносят в свои подземные житницы. Там особая группа рабочих с мощными челюстями разгрызает семена, чтобы ими могли питаться другие обитатели гнезда, лишенные таких природных щипцов. Другой вид, муравьи-листорезы, работая челюстями как ножницами, кромсает листья и стебли трав на куски, удобные для переноски в гнездо.

Переваривать целлюлозу муравьи способны не лучше термитов и тоже прибегают к помощи особого гриба. Он принадлежит совсем к иному виду, чем тот, который выращивают термиты, и непосредственно служит пищей муравьям. Гнезда листорезов не приковывают взгляда, как термитники, поскольку строятся они под землей, что не мешает им быть даже еще более огромными. Галереи могут уходить вниз на шесть метров, занимать площадь до двухсот квадратных метров и служить жильем семи миллионам насекомых.

Другие муравьи получают питательные вещества от трав не с помощью грибов, а тлей, которые переваривают лишь малую часть высосанного сока, а остальное выделяют наружу в виде сахаристой жидкости, лестно, хотя и не совсем заслуженно называемой «медвяной росой». Это она образует липкую пленку на земле в саду под растениями, которые поражены тлями. Однако медвяная роса пришлась весьма по вкусу некоторым видам муравьев, и они собирают тлей в стада и доят их, точно люди — коров. Муравьи заставляют тлей выделять медвяную росу, поглаживая их усиками. Они охраняют своих дойных тлей, прогоняя других насекомых с их пастбищ залпами муравьиной кислоты. А некоторые даже строят специальные укрытия из пергамента или глины вокруг стебля или корня, особенно полюбившегося тлям, лишая тех свободы передвижения — точь-в-точь как люди коров в стойлах. Когда лето кончается и тли гибнут, муравьи уносят их яйца в муравейник для сохранности. Весной, когда из яиц выходят новые тли, муравьи доставляют их на удобные пастбища.

Все эти насекомые — тли и муравьи, термиты и кузнечики, клопы и жуки — представляют собой потенциальную пищу для более крупных животных. По травянистым равнинам Южной Америки бродит млекопитающее такого фантастического вида, что, пожалуй, оно могло бы потягаться с любым геральдическим чудищем. Величиной оно с большую собаку. Морда вытянута в длинный изогнутый щуп с глазами и миниатюрными ушами вверху и маленьким узким ртом в нижнем конце. Тело животного покрыто мохнатой жесткой шерстью, а хвост, составляющий половину его общей длины, столь щедро покрыт и снизу и сверху пышными пучками волос, что колышется позади него точно знамя.

Это большой муравьед. Зрение у него очень скверное, слух немногим лучше, зато обоняние на редкость острое, и он находит термитов по запаху их высохшей слюны в стенах термитников. Отыскав гнездо, большой муравьед длинными кривыми когтями на передней лапе расширяет один из главных входов, просовывает морду в пролом и принимается шарить по галереям длинным тонким языком, то втягивая его, то выбрасывая по 160 раз в минуту. И каждый раз язык выбрасывается, заново покрытый слюной, а в рот возвращается с грузом термитов. Зубов у муравьеда нет, и он проглатывает насекомых целиком. Стенки его желудка очень мускулистые и перетирают насекомых с помощью песка и камешков, обычно там имеющихся. За один день большой муравьед съедает таким образом около 30 тысяч термитов.

Свою долю муравьев и термитов съедают и не столь специализированные в выборе пищи еще одни обитатели Южной Америки — броненосцы. Как показывает их название, броненосцы носят панцирь. Состоит он из трех костяных, покрытых гибкими роговыми пластинами щитов на голове, плечах и тазе, между которыми помещаются такие же пояса. Самый заядлый любитель термитов из всех них — гигантский броненосец, по величине сравнимый с большим муравьедом, но куда более откровенный обжора. Вместо того чтобы грациозно приставлять изящную морду к выходу из гнезда, гигантский броненосец роет широкий туннель, прижимая одетую панцирем спину к своду и энергично загребая землю передними лапами, пока не добирается до внутренних помещений колоний термитов. Укусы тысяч охраняющих ее солдат ему, по-видимому, нисколько не досаждают.