Живая планета - Эттенборо Дэвид - Страница 20

Сам балдахин, кровля джунглей, представляет собой сплошной свод зелени толщиной шесть-семь метров. Каждый лист в нем повернут точно под тем углом, который обеспечивает ему максимальное количество света. У многих в основании черешка есть своего рода суставчик, позволяющий им поворачиваться следом за солнцем, пока оно совершает свой ежедневный путь по небу с востока на запад. Все листья, кроме составляющих кровлю, укрыты от ветра, и воздух вокруг них жаркий и влажный. Условия настолько благоприятны для растений, что мох и водоросли растут там в изобилии. Они облепляют кору и свисают с веток. Если бы они выросли на листе, то лишили бы его необходимого солнечного света и закупорили бы устьица, через которые он дышит. Но от этой угрозы листья защищены глянцевой восковой поверхностью, за которую трудно зацепиться и ризоидам, и гифам. Кроме того, почти все листья завершаются изящными шипами — крохотными водостоками, благодаря которым дождевая вода, не задерживаясь на пластине, скатывается вниз, а верхняя часть листа, хорошо промытая, сразу же высыхает.

В джунглях нет четкой смены времен года, поэтому деревья не получают климатического сигнала, по которому они сбросили бы листья одновременно, как в других широтах. Но это вовсе не значит, что все деревья сбрасывают и снова отращивают листья весь год напролет. У каждого вида есть собственное расписание. Одни сбрасывают листья каждые полгода. Другие — после словно бы совершенно произвольного срока, например через год и три недели. А третьи — на протяжении всего года через некоторые промежутки по ветви за один раз.

Периоды цветения также варьируются, причем даже еще более беспорядочным и таинственным образом. Наиболее часты циклы по десять и четырнадцать месяцев. Некоторые деревья, против всякого обыкновения, цветут раз в десятилетие. И опять-таки это не какие-то прихотливые случайности — все деревья одного вида, разбросанные по джунглям на огромных площадях, зацветают одновременно, как и должно быть, чтобы они успели опылить друг друга. Однако, какой именно сигнал они получают, пока еще установить не удалось.

Цветки деревьев балдахина в отличие от цветков возвышающихся над ним гигантов не могут полагаться для опыления на ветер, поскольку воздух вокруг них практически неподвижен. Следовательно, они должны привлекать живых переносчиков, что и делают с помощью нектара, оповещая о нем ярко окрашенными лепестками. Многие опыляются насекомыми — грузными жуками, осами и бабочками с сильными крыльями, сверкающими всеми цветами радуги. Венчики, приманивающие птиц, пьющих нектар — колибри в Южной Америке и нектарниц в Азии и Африке, — почти всегда красные, а бледные с неприятным запахом посещают обычно летучие мыши.

Та же транспортная проблема возникает и с созреванием семян. Семена много больше зернышек пыльцы, и для них требуются переносчики покрупнее. Поэтому многие деревья прячут семена в сочной сладкой мякоти, привлекающей обезьян и птиц-носорогов, туканов и крыланов, — животных настолько больших, что они способны проглотить семена, даже их не заметив. Инжир поедается прямо на ветках. Более крупные плоды — авокадо, дуриан и плоды хлебного дерева — падают на землю, где их подбирают тамошние обитатели джунглей. Семена всех этих деревьев покрыты жесткой плотной оболочкой, так что они невредимыми проходят весь пищеварительный тракт животного и с испражнениями попадают на землю, в удачных случаях — вдалеке от того места, где были проглочены.

В зеленом мире балдахина обитает многочисленное и разнообразное население. Его жители питаются листьями и охотятся, воруют и собирают падаль, размножаются и умирают высоко над землей, никогда туда не спускаясь. Благодаря тому что столько различных видов плодовых деревьев плодоносят в разное время, эта пища оказывается доступной круглый год, и потому животные могли специализироваться на ней и почти только на ней. Стаи птиц и млекопитающих кочуют с дерева на дерево и обирают плоды, едва они становятся съедобными. Нет лучше способа наблюдать жизнь в балдахине, чем отыскать дерево со спелыми плодами, а потом просто затаиться и смотреть. Инжир на Калимантане весь в душистых винных ягодах просто кишит всевозможными их любителями. Обезьяны прыгают с ветки на ветку, обнюхивая каждый плод, проверяя по его аромату, достиг ли он полной спелости, и, лишь убедившись в этом, лакомятся им. Рыжая человекообразная обезьяна, орангутан, — по натуре отшельник, и на дереве, как правило, появится одинокий самец или самка с детенышем. Зато гиббоны снуют среди его ветвей целыми семьями, а там, где ветки слишком тонки для тяжелых лакомок, порхают и кричат питающиеся плодами птицы. Попугаи лазают по сучкам, зажимают плод в когтях одной лапы, а на другой повисают вниз головой; птицы-носороги и туканы обрывают могучим клювом один плод, подбрасывают его и проглатывают на лету. Пиршество не прекращается и с заходом солнца. Во мгле собираются другие сотрапезники. Может быть, лори — полуобезьяна, ведущая ночной образ жизни, — выберется из своего дневного убежища, одетый в бледный мех, широко раскрывая большие круглые глаза, а на ветви, шурша кожистыми крыльями, опустятся крыланы — питающиеся плодами большие летучие мыши.

Другие животные специализируются на питании листьями, запас которых поистине неистощим. Однако целлюлоза нелегко усваивается организмом, и животные, которым она служит кормом, должны обладать вместительными желудками, где происходит сложный процесс ее расщепления. Поэтому листоеды почти все достаточно крупные, и среди них почти нет птиц, которым, чтобы не утратить способность к полету, необходимо сводить свой вес к минимуму. Некоторые обезьяны — ревуны в Южной Америке, лангуры в Азии, колобусы в Африке — научились питаться листьями, для переваривания которых у них в желудках появились большие специальные отделы. Но самый своеобразный листоед среди обитателей верхних ярусов тропического леса — это, конечно, южноамериканец, получивший название ленивца. Он живет, повиснув под ветками, и величаво передвигается по сучьям, перенося вперед по очереди каждую ногу. Когти его трансформировались в крючья, а конечности утратили гибкость суставов и превратились в жесткие приспособления для висения. Ворс его шерсти лежит в прямо противоположном направлении, чем обычно — от запястья к плечу и от середины брюха к позвоночнику, так что дождевые капли легко скатываются вниз. Трехпалый ленивец предпочитает жить пониже и питается почти исключительно листьями цекропии, но двупалый ленивец — истинный обитатель балдахина: он лазает по самым верхним веткам и ест не только самые разные листья, но и плоды.

Там есть и свои охотники. Кроме гарпий, ныряющих под зеленые своды, чтобы схватить обезьяну или птицу, есть еще и древесные кошки — онцилла в Южной Америке и дымчатый леопард в Азии. Они великолепно лазают и отлично умеют выслеживать и ловить в ветвях обезьян, белок и птиц. Они прыгают с сука на сук, висят на задних ногах, стремительно взлетают по стволам. Их рефлексы столь молниеносны, что, сорвавшись, они успевают на лету уцепиться одной лапой за какую-нибудь ветку и спастись. Имеются в балдахине и змеи. Нет, не многометровые чудовища, населяющие приключенческую литературу, которые оптимистично болтаются в воздухе, прицепившись хвостом к суку в ожидании, а не пройдет ли внизу рассеянный человек, но небольшие, порой тонкие как прутики, питающиеся лягушками и птенцами.

Многие обитатели балдахина обзаводятся своими территориями, большими или не очень, и эти ветки одна особь, или семья, или даже стая будут защищать от посягательств других членов своего вида. Угрожающие позы и движения плохо видны в густой листве, а пахучие метки, столь широко распространенные на земле, тут трудно и ставить и поддерживать, тем более что они вообще не очень понятны в хаотичном сплетении ветвей. Подавать звуковые сигналы значительно проще, да и разносятся они далеко, и среди верхолазов есть самые голосистые существа в мире. Обезьяны ревуны утром и вечером хором издают жуткие вопли, которые, то понижаясь, то повышаясь, звучат по нескольку минут без единой паузы. Самец гиббона распевает вместе с самкой целые дуэты, причем голоса их настолько сливаются, что создается впечатление, будто поет одна обезьяна. В лесах Амазонки одноусый звонарь — белая птичка чуть побольше дрозда — весь день сидит на вершине какого-нибудь древесного гиганта и непрерывно издает звуки, напоминающие удары молота по надтреснутой наковальне, так пронзительно и упорно, что люди внизу приходят в исступление.