С вечера до утра - Акимушкин Игорь Иванович - Страница 5

Вдруг резкий вибрирующий выкрик — «реккеккекке!», и опять — «коакс, коакс, коакс…».

Раздувают усиливающие звучание белые или желтоватые резонаторы.

У озерных лягушек (помните?) резонаторы серые или даже черные. Когда резонаторы не вздуты криком, они обозначаются у углов рта узкими продольными полосами. Озерная лягушка сверху зеленая, но более блеклая, чем прудовая, часто оливковая, иногда бурая, с черными и темно-зелеными пятнами и светлой полосой вдоль спины. Это самая большая наша лягушка: от носа до конца тела 15–17 сантиметров.

Прудовые квакушки редко бывают больше дециметра (рекорд — 12–13 сантиметров). Самцы меньше самок (средняя длина 7,5 сантиметра). У озерных преимущество слабого пола в силе и росте не так велико. Прудовые лягушки, как упоминалось уже, обычно изысканно изумрудные, как и сочные травы в прудах, ими обжитых. Но иногда попадаются желтовато- или серо-зеленые и совсем редко — бронзово-коричневые или даже голубоватые.

Видовое название прудовых лягушек — «эскулента», что в переводе с латинского означает «съедобная». Те народы, которые едят лягушек, предпочитают прудовых многим другим. Мясо у них действительно очень нежное, как у юного цыпленка. Однако, уверяют знатоки, обычные травяные лягушки, которых часто встречаем мы в поле и в лесу, еще вкуснее.

Эти лягушки, несмотря на зелень трав, среди которых они живут, не зеленые, а разных оттенков бурого цвета — от грязно-желтого до почти черного. Сверху. А на брюхе у них мраморный пятнистый рисунок, основной тон которого грязно-белый (обычно у самцов) и буровато-желтый, красновато-коричневатый (у самок). А с однотонным светлым брюхом (без пятен) — очень редки.

Если попалась вам белобрюхая (без пятен на животе), то, скорее всего, это остромордая лягушка (она же — болотная). Тоже бурая (не зеленая), ростом поменьше травяной. Обычна в лесах, лугах, на болотах, в садах и рощах, как и травяная (и еще более обычна — в степях и лесостепях). Обе живут в таежных лесах Заполярья, но травяная — местами севернее остромордой, например, на Кольском полуострове (остромордой здесь нет) и по всей Скандинавии вплоть до Нордкапа. Травяная лягушка — самая северная из всех лягушек и ночами, пожалуй, самая молчаливая (хотя образ жизни у нее, впрочем, как и у остромордой, в основном ночной). Ее глуховатое, воркующее кваканье можно услышать (нередко из-под воды!) весной, когда травяные лягушки размножаются. На озерах и прудах местами лед еще не сошел, а они уже пробудились от зимнего сна на дне водоемов и заняты икрометанием.

Под Киевом (если весна ранняя) первые лягушки появляются уже в конце февраля, под Москвой — в марте — апреле (а на севере Франции — в январе). Отложат самки в воде студенистые комки икры (каждая полторы — четыре тысячи икринок) и уйдут путешествовать по суше — от воды уходят далеко: были бы места сырые, а дни нежаркие (в знойные сухие дни у травяных лягушек беспробудный летний сон, во всяком случае на юге Западной Европы).

Остромордые лягушки (в апреле, в начале мая) наполняют во множестве — кишмя кишат! — лесные болота, залитые весенними водами поляны, опушки и низины. Самцы в эту пору у них сине-голубые! Красивого небесного оттенка, который возникает в коже от лимфы, обильно ее наполняющей. Видели голубых лягушек весной?

Негромкие, казалось бы, вблизи, но далеко слышные голоса остромордых лягушек и днем и ночью воркующим гулом наполняют наши леса. Кричат они без перерыва: «Ко, ко, ко…» Слушаешь и думаешь: «Когда же умолкнут, хоть ненадолго?» Отойдешь подальше — вроде как тетерева бормочут на току…

Покончив с весенними делами (хоровым кваканьем и размножением), остромордые лягушки, как и лягушки травяные, распрыгиваются по окрестному сухопутью.

А лягушки зеленые, озерные особенно, даже и летом, закончив размножение, далеко от воды не уходят — лишь на расстояние немногих прыжков, которые у них достаточно велики (больше, чем у бурых лягушек), чтобы в несколько скачков поменять одну среду своего амфибиального существования на другую.

На юго-западе СССР, скажем на Украине, где-нибудь на поросшей кустами поляне, в темном грабовом лесу или дубняке, в ивняках у реки весной и все лето до осени скороговоркой кричит кто-то: «Крак-крак-крак…» Резко. Громко. Подумать можно, что птица какая-нибудь ночная. Пойдете на крик, приблизитесь осторожно, почти вплотную — вот он рядом! Но не видно… Еще шаг — кажется, рукой коснуться можно крикуна… Вдруг умолк, и тихо стало. Ищите в кустах уже не таясь, но никто не вспорхнул, напуганный, не бежит, не шуршит, не пробирается…

Даже если и днем это «крак-крак-крак» услышите и подойдете тихо и незаметно к самому кусту или дереву, с которых исторгается «крак-крак-крак», увидеть никого все равно невозможно. Но не дерево же кричит…

Очень мал громкогласный крикун, и зеленый он, как лист, на котором сидит, прилипнув всеми пальцами четырех крохотных ножек. Концы пальцев кругленькие, расширены в диски, клейкие снизу от выделений особых желез — весьма ценное эволюционное приобретение для ловкого прыгуна в листве (до самых макушек забирается!). Квакша! Маленькая (с наперсток) древесная лягушка. Самец-квакша, раздувая темное горло (у самочки оно белое), кричит громко и очень похоже на голоса некоторых хищных птиц.

Квакша зеленая, как было сказано. Но это в окружении зелени. Если приходится ей жить в ином цветовом окружении, меняет в тон ему и свой наряд — может стать (иногда за несколько минут!) бурой, серой, светло-желтой или почти черной.

Только весной и в начале лета, в апреле — мае, живут квакши в воде, где и размножаются. Потом переселяются на кусты, деревья и травы с широкими листьями. Лишь затяжные дожди могут прогнать их отсюда в какие-нибудь подземные укрытия или обратно в воду (правда, некоторые самцы по непонятной причине и в хорошую погоду почти все лето живут в воде).

И еще интересно: головастики у квакш в зрелом возрасте, перед превращением в лягушек, уж очень большие. Прямо переростки! Длиной 5 сантиметров — с самых крупных известных науке взрослых квакш (и больше самых крупных головастиков травяной и остромордой лягушек, зеленой и обыкновенной жаб, которые великаны в сравнении с квакшей!). Правда, три сантиметра занимает хвост, которого, как известно, у взрослой лягушки нет. Но и оставшиеся два сантиметра — это много: ведь лягушата-квакши, в которых головастики-переростки превращаются, и того меньше. Это парадоксальное явление — когда личинки крупнее существа, в которое она позднее превратится, — у другой лягушки, южноамериканского псевдиса, еще более поразительно: сама лягушка — 7,5, а ее головастик — 28 сантиметров!

Головастики жаб, упомянутых выше, очень невелики: зеленой жабы — 3, 4, 5 сантиметров (длина с хвостом), а обычной, серой, еще меньше. Жабята, впервые покинувшие воду, тоже крохотные, лишь через много лет вырастают иные из них в весьма и весьма солидных, толстых и рослых амфибий. В 20 сантиметров длиной — редко, но попадаются серые жабы, самки. А самцы до самого преклонного возраста сохраняют известную «стройность» и тонкость тела (насколько это вообще для жаб возможно) и небольшие его размеры (до 8–10 сантиметров).

У жабы кожа бугристая, не гладкая, как у лягушки, бородавчатая, у глаз — две большие овальные выпуклости (околоушные железы — паротиды), рот беззубый [1]и тайная ночная жизнь. Лишь в сумерках вылезают жабы из подвалов, нор, пещер, из-под половиц сараев, из-под бревен и камней и прочих подобных укрытий, где прятались весь светлый день, терпеливо дожидаясь ночного мрака, прохлады и сырости. Где скачком, но чаще перебежками (жабьей рысью!), плотно прижавшись к земле и выбирая пути поукромнее, выходят жабы на охоту за насекомыми, слизнями, червями, большая часть которых — злейшие враги огородов, садов и полей. Польза людям от этих жабьих ночных похождений огромна: в США попытались приблизительно оценить стоимость услуг, веками, ночь за ночью, приносимых жабами лесному и фермерскому делу, — миллиарды долларов в год! Так что берегите жаб. Может быть, многим они и несимпатичны, гадки даже… Но великие друзья наши! Избиение жаб, которым, к сожалению, еще занимаются некоторые люди, — дикость, глупость и нелепая жестокость.