С вечера до утра - Акимушкин Игорь Иванович - Страница 34

«Сохранили прекрасную полировку» и глубокие шрамы некоторые сталактиты, о которые терлись боками или точили когти эти гости (или пленники?) подземелий.

Много жило медведей в пещерах: в некоторых (например, в гроте Гаргас в Пиренеях) находят целые залежи медвежьих костей, самые большие музеи получили оттуда свои наилучшие образцы. А фосфатные отложения во многих подземельях Австрийских Альп образовались, как полагают, из разложившихся медвежьих костей.

Пещерных медведей погубили, по-видимому, «пещерные» болезни: скелеты этих зверей носят уродливые следы рахита, ревматизма и других артритов, неизменных спутников сырости и мрака — искривленные суставы, сросшиеся позвонки, костные опухоли и наросты, деформированные челюсти. Недоедание тоже сказалось: в пещерах есть было нечего, а на поверхности в студеной ледяной пустыне больной зверь с ревматическими дефектами, приобретенными в сырых казематах своего злосчастного убежища, плохим был охотником.

Род пещерных медведей постепенно вымирал и совсем угас в мадленскую эпоху неолита, в самый расцвет пещерной живописи, 15–20 тысяч лет назад, когда холод последнего оледенения привел в Пиренеи северного оленя.

Троглоксены

В пещеры попадают порой животные самые разные: падают ночью в глубокие колодцы или с водой низвергаются вниз через щели и дыры горных пород. Несчастные узники каверн: олени, собаки, кошки, крысы, жабы, рыбы, раки… всех припомнить и назвать невозможно — их множество. Олени, конечно, если и не разбились насмерть при падении, умирают здесь скоро: зелени трав и деревьев — пропитания для парнокопытных — нет в царстве Аида. Собаки и кошки живут дольше (спелеологи находили в подземельях случайно попавших сюда собак, которые так долго жили в темноте, что на незрячих их глазах «образовалась пленка»). Крысы и жабы, наверное, до конца дней, положенных им от природы, худо-бедно, но просуществуют здесь. Многие подобного рода случайные гости (троглоксены) доживают несчастный век свой узниками подземелий.

Из случайных гостей и пленников, сумевших выжить, и формировалась фауна пещер. Это так называемые пассивные поселенцы. Но были и активные. В межледниковое и послеледниковое время некоторые животные, привыкшие к холоду и большой влажности, укрылись в пещерах, когда ледники отступили и теплый, сухой климат воцарился на прежней их родине; так заселили, по-видимому, североафриканские и мексиканские пещеры слепые рыбки аноптихтисы, а гроты Европы — жуки из рода халева и другие насекомые и моллюски.

Это сравнительно молодые колонисты подземного царства. Но есть и более древние — уже миллионы лет здесь обосновавшиеся — с плиоцена. Среди них немало реликтов, так называемых живых ископаемых, нигде больше (или почти нигде) на земле не обитающих. Это, например, очень древние палеозойские рачки синкариды из некоторых швейцарских пещер. Ближайшие их родичи обитают на другом конце земли — в Австралии и Тасмании, природном заповеднике живых ископаемых. В тех же пещерах живет крохотная полихета: многощетинковый червь, поиски ближайших родичей которого увели бы нас далеко от гор и пещер — на дно морское. Удивительная и до сих пор еще толком не решенная загадка — почему в пещерах так много животных, переселившихся сюда из моря? Пути проникновения в подземелья из пресных вод и с суши понятны и, в общем-то, несложны. Там, где гроты соединяются с морем и в приливы заливаются соленой водой, дорога в подземелья морским обитателям тоже открыта. Но мест таких немного, меньше, чем разных входов и выходов из пещер на поверхность земли. Однако процент морских по происхождению пещерных животных довольно велик.

Свет в пещерах

Сравнивая, находят немало общих черт в условиях жизни в глубинах океана и в пещерных недрах земли. Вечный мрак, ровные, без резких колебаний температуры, скудность местных пищевых ресурсов (полная зависимость от принесенных извне продуктов).

Нет, впрочем, в пещерах чудовищного давления, нет и живых источников света, оживляющих призрачным сиянием пучину океанских глубин. Во всех пещерах мира нет светящихся животных (о растениях несколько слов — в конце). Во всех, кроме одной-единственной!

Эта «единственная» пещера в Новой Зеландии. Любимый туристами грот Уэйтомо. Он в 200 милях к северу от Веллингтона, в стране маори.

Спускаясь по запутанным лабиринтам, вырытым текучими водами в подножье известковой горы, туристы выходят наконец к подземному озеру. Поднимают кверху головы и замирают с раскрытыми ртами: над головами у них… звездное небо.

Шепот восторга или тихий возглас — и сразу гаснут одно «созвездие» за другим, и все вокруг скрывает чернота. Долго придется теперь ждать в безмолвии неосторожным туристам, если хотят они вновь насладиться утраченным видением. Не скоро снова зажгутся звезды на небе Плутона. А когда зажгутся, протяните вверх руку и, если потолок грота здесь не очень высок, может быть, вам удастся поймать одну «звездочку». Зажав ее прочнее в ладони — она живая, извивается, — несите скорее наверх из пещеры, на солнечный свет, и посмотрите, кого поймали.

Это светятся маленькие белые червячки. В темноте голубовато-зеленый ореол окружает задний кончик червя. «Горят» четыре «волшебные» палочки под кожей, снизу лежит под ними блестящий рефлектор, он усиливает свет.

«Червячок» — личинка длинноногого комара, которого ученые называют болитофила люминоза (местного имени у него нет). Комар ростом лишь вдвое больше москита и откладывает яйца на потолках и стенах новозеландских пещер (иногда и на скалах темных ущелий. Тот же комар или близкий его родич обитает в пещерах Тасмании, на юго-востоке Австралии и островах Фиджи). Из яиц выходят похожие на червей личинки и плетут шелковистые домики-трубочки. Вниз от домиков спускают тонкие клейкие нити длиной около полуметра. Это ловушки. Но для кого?

В водах подземного озера выводятся тысячи разных насекомых. Яйца и личинки многих из них заносят сюда надземные реки, низвергаясь в бездну через щели и трещины в земле. Молодые насекомые, закончив здесь развитие, покидают воду и устремляются вверх, к звездному, как им кажется, небу и тут прилипают к блестящим нитям, которые комариные беби развесили под сводами пещеры.

Как только добыча прилипнет к одной из клейких «бусин», нанизанных на ловчую нить, комариная личинка начинает пожирать эту нить (с ближайшего к ней конца) и таким образом «сматывает» ее, как спиннингист леску, подтягивая болтающуюся на другом конце добычу ко рту.

Тысячи других «голодных ртов», раскинув хитроумные сети тут же рядом на сталактитах, ждут терпеливо добычу: всех, кого жаждут съесть и лучезарные комариные личинки, и их самих, когда, закончив под сводами пещер свои таинственные превращения (и потеряв редкий дар — светиться!), в образе крылатых насекомых устремляются они во мрак, в поисках выхода из пещер. Вот тут-то многие из них станут жертвами пауков амауробиусов. Удивительные пауки — общественные! Живут дружными сообществами, как пчелы и муравьи, что для пауков, существ агрессивных и нетерпимых ко всякому соседству, в высшей степени необычно. Сообща плетут грандиозные сооружения — мелкоячеистые и прочные сети шириной метра полтора, а длиной до семи метров и больше! У каждой паучихи под общей кровлей своя отдельная комната (шелковистый «наперсток»), а в ней линзовидные коконы. В коконах — спеленатые яйца пауков. Из некоторых уже вывелись паучата. Подрастут и будут приняты в дружное сообщество пещерных пауков.

Жизнь, обновляясь в молодых поколениях, процветает и там, где воображение человеческое, мифы и религии поселили лишь бесплотные тени неправедных душ и мучителей их — чудовищный персонал ада.

Рассказывают легенды и о гномах, трудолюбивых карликах. Неутомимые старатели, вгрызаясь в недра гор, ищут они редкие руды, драгоценные камни и металлы. Добытые ими клады мерцают чудесными переливами, искрятся под сводами пещер изумрудами и золотом.

Изумленный исследователь подходит ближе, чтобы лучше рассмотреть удивительное мерцание. Берет пригоршню сверкающих «камней», подносит к свету фонаря — в руке у него… лишь комочек сырой земли.