Невидимые нити природы - Акимушкин Игорь Иванович - Страница 34

Самец длиннохвостой яканы, или водяного фазанчика, например, расставив свои нелепо длиннопалые ноги, осторожно садится в гнездо,

Все бы хорошо в этой поистине патриархальной идиллии, да природа, проявляя в июле и августе свое неукротимое буйство, нарушает мирный покой насиживающих отцов. Ливни и паводки, затопляя гнездовья, заставляют этих милых птиц нередко переселяться со своим дорогим хозяйством на новые места. Гнездо самец не трогает, строит новое, где повыше, и переносит в него яйца (метров за пятнадцать!). Но случается, и там его скоро заливает вода, так что некоторым папашам приходится переселяться раза по три-четыре, а то и больше!

Если отец сидит на гнезде в странной, как бы вздыбленной, высокой позе, значит, первый птенчик под ним уже вывелся и он, чтобы дать ему простор, не раздавить, терпеливо выносит вынужденную пытку этой неудобной посадки.

Яканчики, не прожив и нескольких часов, уже хорошо плавают и ныряют. Манера прятаться от врагов у них подобна той, в которой, согласно летописным преданиям, упражнялись и наши предки славяне: перебирая лапами подводные стебли, погружаются в реку птенцы (уже с первого дня жизни!), под листом отсиживаются в воде, выставив из нее лишь клюв, чтобы дышать, разумеется, а не по какому-либо капризу (наши предки брали в рот тростинку).

Когда все четыре потомка выведутся, уходит с ними отец в путешествия. Несколько раз в час он собирает детей около себя минут на 5–10 для обогрева. Они плотно льнут к нему, а он, опустив крылья, прикрывает птенцов, прижимая их к себе. Стоит терпеливо на листе лотоса или на другой какой плавучей растительности. Если случится внезапная тревога, он под крыльями уносит птенцов в безопасное место.

Как видите, в делах размножения самцы и самки совсем не редко меняются ролями. Нечто подобное наблюдаем мы и у некоторых болотных или прибрежных птиц, например у чибиса или пигалицы. Над полями, лугами их всегда можно увидеть. Хохлатые, ширококрылые, черные сверху, белые снизу, крикливые птицы. «Чьи-вы», «Чьи-вы», — словно вопрошают потревоживших их людей; летают неровным, изломанным полетом в небольшом отдалении, а то и прямо над головой. Сядут на сырое поле, пробегут немного и опять летят, круто меняя направление и высоту полета. У них гнезда в ямке, выстланной несколькими стебельками, прямо среди поля, луга или пастбища.

Как только самец это нехитрое гнездо построит и примет от самки четыре яйца, та насовсем его покидает и ищет, кого бы еще осчастливить.

Впрочем, справедливость требует сказать, что некоторые ученые считают иначе: чибисы, самец и самка, вместе-де насиживают и водят птенцов.

Однако, хотя и у немалого числа птиц самки все заботы о потомстве оставили на совести самцов, примеры совместного воспитания детей встречаются чаще. Многие птицы живут в многолетней супружеской верности. Замечательна и их привязанность к прежним гнездовьям: вернувшись из дальних стран, из года в год занимают они одно и то же гнездо или место поблизости от него.

Императорские пингвины гнездятся в Антарктиде (и притом местной зимой, то есть в наши летние месяцы). До своих гнездовий проходят они немалый путь и идут не день и не два. Ни вьюги, ни лютые морозы их не останавливают. Неведомо, как находят среди снежной пустыни места своих брачных игрищ, где выводили они птенцов.

Соловьи прилетают к нам вместе с кукушками, но поют чуть позже — под Москвой в начале мая.

Самцы раньше самок возвращаются из зимнего изгнания: спешат занять полюбившийся куст черемухи и клочок земли под ним. Каждый летит на то место, где прежде выводил птенцов. Находит среди деревьев и кустов свой старый гнездовой участок (как находит, пока неведомо) и поет здесь, поджидая самку и предупреждая соперников о том, что место занято.

Кончилась пора дальних странствий, теперь соловей кочует лишь в пределах своих владений — 50 метров вправо, столько же влево. Если роща соловьям уж очень приглянулась, то можете насчитать, если придете послушать, как поют они на заре, на каждом ее гектаре по одному певцу, а то и по два, когда год урожайный на соловьев.

И если день за днем станете наблюдать за каким-нибудь из них, однажды заметите, что теперь он не один: вернулась из Африки самка и хлопочет вместе с ним у гнезда.

Кольцевание показало, что соловьи-супруги обычно из года в год сохраняют верность друг другу и привязанность к старым гнездовым участкам. Самки летят из Африки самостоятельно и появляются у нас позже самцов. Как находят они их? И как узнают после столь долгой разлуки?

Многие наблюдения доказывают, что животные-супруги, в особенности птицы, узнают друг друга и своих детей по голосу и в «лицо».

Как и у людей, у животных даже одного вида разные пропорции головы, клюва, носа, морды, ушей, глаз. По этим для нас часто совершенно неуловимым деталям самки и самцы отличают своего партнера от тысячи других, окрашенных так же, как и он.

Чайки и крачки не спутают своего супруга с чужим уже с 20 метров, даже если он молчит. А если закричит, то узнают и раньше. Утки, заметив своего селезня еще в воздухе, летят за ним. Хорошо знают они и своих утят, а если подсадить чужого, прогонят. Императорские пингвины, возвращаясь с добычей, безошибочно находят своего птенца среди сотен сбившихся в кучу молодых пингвинов, схожих друг с другом как две капли воды.

А часто и птенец, еще издали увидев родителя, спешит к нему навстречу, хотя папаша, казалось бы, ничем не отличается от других взрослых пингвинов. Куры, чайки и другие птицы знают «в лицо» всех своих птенцов.

Оскар Хайнрот, немецкий орнитолог, рассказывает, что однажды в Берлинском зоопарке он видел, как лебедь бросился на свою собственную самку и хотел прогнать ее вместе с компанией других лебедей. Она на минуту опустила в воду голову, и он в суматохе принял ее за чужую. Когда же она, озадаченная его наскоком, подняла голову, он ее сразу узнал и «сконфузился».

Порой и гуси нападают на своих нежно обожаемых гусынь, когда те в поисках корма прячут головы под водой.

И другие пернатые (галки, вороны, многие хищные птицы и попугаи) образуют постоянные супружеские пары. Гусак, например, потерявший подругу, надолго или навсегда остается вдовцом. Но аисты и ласточки вопреки распространенному мнению каждую весну обычно соединяются в новые пары.

Даже птицы, гнездящиеся колониями, каким-то чудом живут в единобрачии и каким-то чудом узнают среди многих тысяч себе подобных не только друг друга, но и гнездовые места, из года в год одни и те же.

«Республики» пернатых

По приблизительным (весьма приблизительным!) подсчетам, на Земле обитает около 100 миллиардов птиц. Некоторые из тех, которые добывают корм свой в море, — одни из самых многочисленных пернатых вообще. Три процента (260 видов) из общего числа их видов — морские птицы. Большинство из них селятся не поодиночке, а огромными скоплениями, выбирая места для гнезд в непосредственной близости друг от друга, порой в невероятной тесноте, когда на один квадратный метр поверхности земли или уступа на скале приходится до трех гнезд.

В таких колониях, как называют подобные скопления, высиживают птенцов иногда миллионы пернатых. На одной группе островов близ Антарктиды насчитали около 5 миллионов пингвинов Адели! Крачки гнездятся на некоторых островах Индийского океана миллионными колониями.

Столь же многочисленны в пору размножения и птичьи «базары» — гнездовья на отвесных приморских скалах. Здесь разные виды птиц, и соответственно разные «этажи» утесов занимают они. На голых, вертикальных скалах, на небольших (порой с ладонь!) уступах селятся кайры и чайки-моевки. Выше, на более обширных площадках, покрытых землей, — тупики и топорки. Самый верхний «этаж», а точнее, пожалуй, крышу занимают для гнезд серебристые и другие чайки, а также и некоторые чистиковые птицы.