Двухместное купе - Кунин Владимир Владимирович - Страница 1

Владимир Кунин

Двухместное купе

Первая серия

АЭРОПОРТ ШЕРЕМЕТЬЕВО-2. ВЕЧЕР

У выхода из «зеленого коридора» стояли десятка три встречающих. И еще полтора десятка почти одинаковых мужичков с вертящимися автомобильными ключами на указательных пальцах — шоферы такси, так называемые аэродромщики, и представители гигантского племени московского частного извоза.

Однако наше внимание в этой толпе привлекут всего три человека:

высокий толстый бородатый мужчина лет пятидесяти...

...и двое молоденьких пареньков — лет по двадцать пять.

Один из них держал в руке микрофон с эмблемкой какой-то телевизионной компании, второй поправлял на плече профессиональную видеокамеру «Бетакам».

Микрофон одного был соединен кабелем с камерой другого, и поэтому они не могли отойти друг от друга больше чем на пару метров.

— Произвел посадку самолет «Аэрофлота», рейс пятьдесят восемь ноль шесть, из Мюнхена! — сообщил радиоголос.

Толстый бородач посмотрел на часы и спокойно остался стоять на месте.

Паренек с микрофоном засуетился, стал заглядывать в блокнот.

— Не дергайся ты, как свинья на веревке, — сказал ему оператор. — Пока их выгрузят, пока этот старый хрыч пройдет паспортный контроль, пока промудохается со своим багажом и разберется с таможней, ты все свои вопросики успеешь наизусть выучить. Ты хоть знаешь, как он выглядит?

— Издеваешься? С каких это радостей?! В редакции дали его последнюю книжку — на обороте обложки есть его фотография.

— Ну-ка, ну-ка, покажи...

Репортер залез в сумку, вытащил яркую книжку в аляповато-базарной обложке и показал ее своему оператору.

Огромный толстый бородач улыбнулся, увидев, как два телевизионщика разглядывают фотографию автора книги — пожилого человека с иронической ухмылкой.

— Не волнуйтесь, — сказал бородач. — Я покажу вам его.

— Вы знакомы с ним? — тут же повернулся к нему оператор.

— Почитывал когда-то.

— Не знаете, как его отчество? — поинтересовался репортер. — А то написано тут только — «Владимир...», а как по отчеству, ни хрена нету.

— Владимирович, — сказал бородач.

Репортер повертел книжку в руках, тихо процедил оператору:

— Ну почему, почему мы должны мчаться в Шереметьево, снимать никому не нужный сюжет про этого старика, вместо того чтобы сделать конфетку об открытии циркового сезона на Цветном бульваре? Вечно мы с тобой в какое-нибудь дерьмо вляпаемся...

Оператор опасливо оглянулся на толстого бородача и тихонько сказал на ухо репортеру:

— В редакции говорили, что этот старик — жуткий поддавальщик!

БЕСПОШЛИННЫЙ МАГАЗИН АЭРОПОРТА

Старик, фотографию которого мы видели на задней стороне обложки его последней книги, уже прошел паспортный контроль и сейчас покупал в беспошлинном магазине большую бутылку английского джина «Бифитер».

Он заплатил в кассу, отказался от фирменного пластикового пакета, расстегнул молнию на свисавшей с его плеча спортивной сумке, вытащил оттуда пустую полулитровую пластиковую бутылку из-под «Гордон-джина», выбросил ее в мусорную урну, а полную бутылку «Бифитера» заботливо спрятал в свою большую спортивную сумку.

Перекинул сумку через плечо и пошел мимо пассажиров, ожидавших свой багаж, прямо к выходу — к «зеленому коридору».

Одет старик был крайне легкомысленно и по российским понятиям явно не по возрасту: на нем были дорогие, модные и достаточно пижонские туфли, старенькие, основательно вытертые джинсы, видавшая виды светло-коричневая кожаная куртка, из-под которой выглядывала, чуть ли не до пупа расстегнутая, красная рубашка.

На ходу старик выщелкнул из пачки «Мальборо» сигарету, закурил и вышел к встречающим...

... И тут же увидел возвышающегося над всеми толстого бородача!

Старик ухмыльнулся, направился было к нему, но бородач из-за спин телевизионных пареньков глазами и пальцем указал ему на микрофон и камеру. Старик тут же подмигнул бородачу и погасил улыбку.

— Вот и ваш персонаж, — негромко сказал телевизионщикам толстый бородач и указал им на старика со спортивной сумкой через плечо.

— Свет! — скомандовал репортер оператору.

Вспыхнул яркий свет над камерой оператора. Репортаж начался.

Репортер рванулся навстречу старику в джинсах и вызывающе красной рубахе.

— Здравствуйте, дорогой Владимир Иванович! Телевизионный канал...

— Владимирович, — недобро поправил старик репортера. — Семьдесят пять лет как Владимирович. Ничего страшного, валяй дальше. Потом при монтаже выбросишь. Спрашивай, только в темпе. А то мне еще на Ленинградский вокзал нужно успеть, чтобы к «Стреле» не опоздать. Впрочем, могу облегчить тебе жизнь, сынок. У тебя наверняка за пазухой есть потрясающе неожиданный вопросик — почему я живу в Мюнхене?

Репортер заглянул в блокнотик, растерянно подтвердил:

— Да, есть. А правда, почему?..

— Отвечаю весело и непринужденно: Мюнхен для меня — это мой последний Дом творчества. Раньше я сочинял все свои киносценарии и книжки под Ленинградом в Репино, в Доме творчества Союза кинематографистов. Потом мне там стало скучно и я поменял Дом творчества в Репино на небольшую квартирку в Мюнхене. Исключительно ради смены обстановки и вполне простительного старческого любопытства. А в Москву и Ленинград я теперь прилетаю продавать сочиненное там. Давай, сынок, спрашивай дальше! Но предупреждаю, будь осторожен: если ты попытаешься задать мне очень оригинальный, поразительно редкий и абсолютно свежий вопрос в современной журналистике: «Каковы ваши творческие планы?», я соберу остатки всех своих стариковских сил и попытаюсь задушить вас обоих!

Тут молоденький телеоператор посмотрел на растерянную физиономию своего коллеги-репортера и заржал в голос так, что свет от его камеры запрыгал по лицам толпы встречающих, таксистов и водителей-частников...

ДОРОГА ИЗ АЭРОПОРТА ШЕРЕМЕТЬЕВО В МОСКВУ

По шоссе мчится американский «форд-таурус».

На большой скорости обгоняет другие машины и справа, и слева, нагло прорывается в каждую дырку, время от времени даже вылетает на полосу встречного движения...

За рулем «форда» сидит толстый бородач. Рядом с ним — старик, прилетевший из Мюнхена. Владимир Владимирович.

— Яйца тебе нужно оторвать за такую езду, — спокойно говорит В.В.

— Давненько ты не брал в руки шашек, — рассмеялся бородач.

— Что?

— Я говорю — давненько ты по Москве не ездил! Катаешься по своим вылизанным немецким автобанам и чистеньким баварским улочкам и в ус не дуешь. А мы тут как в прифронтовой полосе: днем по три часа в пробках торчим, на говно исходим, а вечерами носимся как умалишенные. Тем более что мы с тобой оба опаздываем! Ты — на поезд, я — на съемку. Хорошо еще, что у меня смена ночная, а то я и в аэропорт не приехал бы. Я ведь тебя даже проводить не смогу. Кстати, а почему ты не сразу в Петербург, а с заездом в Москву?

— На Ленинград билетов не было. — В.В. устало глазел по сторонам. — Ты мою рукопись издателям передал?

— Даже аванс за тебя получил и уже перевел на твой мюнхенский счёт.

— Сработала моя доверенность, проштемпелеванная русским генеральным консулом?

— В лучшем виде! — Но тут бородач встревожился: — Может быть, я поторопился с банковским переводом и тебе деньги здесь нужны?

— Плюнь. Есть у меня деньги...

— Слушай, Вовик, раскрой жгучую тайну — какого хрена ты расплевался с питерскими издателями и переметнулся в столицу? — спросил бородач. — Они же черт-те сколько тебя издавали и переиздавали...

— Я не расплевывался с ними. Я просто тихо унес ноги.

— Но почему?!

— Видишь ли, они так долго и мелочно обманывали меня, а я так долго и тоскливо делал вид, будто верю им, что они перестали даже скрывать свое презрительное отношение ко мне, как к заграничному недоумку. Который сочинить еще что-то способен, а вот врубиться в тончайшие нюансы истинно «деловой жизни сегодняшней России» — ну, нипочем не в состоянии!