Королева войны - Крес Феликс В. - Страница 19

Сев на коня, он выехал за ворота. Двое солдат ехали впереди, двое чуть позади. Он сомневался, что хоть что-то может ему угрожать в этом спокойном, богатом городе. Особенно если учесть, что тысячница, при всех своих недостатках, умела поддерживать порядок. Но какая-то свита все же требовалась. Хотя бы для придания серьезности его миссии.

Он сразу же почувствовал, что… расстроен. Забавно. Высокопоставленный урядник трибунала расстроен поведением женщины-воина. Урядники и солдаты никогда не пылали друг к другу любовью. Трибунал и армия — две самых могущественных организации империи — постоянно переходили друг другу дорогу. Ни те, ни другие не были полностью самостоятельными. Трибунал распоряжался сотнями (да что там сотнями — тысячами!) шпионов и доносчиков. Именно урядники трибунала указывали цели легионерам, причем преследование обычных преступников было делом второстепенным — речь прежде всего шла о поддержании политического единства империи. Высокородные семейства в Дартане пользовались значительной независимостью, и их надлежало как-то контролировать. А Гарра, где веками тлела искра бунта? Разведчики и шпионы всех мастей были просто необходимы, благодаря им судей трибунала редко удавалось застать врасплох. Но исполнителем всех поручений было войско. У урядников имелись только глаза и уши, но рук они были лишены. Руки же эти, прикрепленные к слепым и глухим туловищам в мундирах, не всегда охотно исполняли приказы…

Тем более, что глаза и уши можно было хоть чем-то заменить. В имперских легионах имелись собственные шпионы, высокопоставленные офицеры обычно знали больше положенного (взять хотя бы Терезу). Естественно, на фоне могущественной машины трибунала подобное выглядело весьма бледно. Однако с другой стороны, вынужден был признать в душе Ваделар, у урядников порой вырастали… ну, если даже не руки, то, по крайней мере, пальцы. Убийцы, действовавшие по их поручению, или, к примеру, состоящие на личной службе солдаты, временами выполнявшие задачи далеко не личного характера… Однако, по существу, все это не имело особого значения. В делах по-настоящему серьезных урядники и солдаты были обречены на взаимодействие. И потому порой доходило до определенных трений. Беседа с тысячницей Терезой служила тому отличным примером.

Ох и не любил он эту страшную бабу! Однако на этот раз в глубине души он был на ее стороне. Она имела право знать столько же, сколько и он.

И еще та вторая, гвардеец… Ему переслали кое-какие сведения на ее счет. Похоже, она вполне соответствовала поставленным требованиям. И все же… Ваделар хорошо знал людей. В этой женщине чувствовалось нечто весьма неприятное. Мятежная вспыльчивость, возможно, и была хороша для командира лучников, заманивающих врага в ловушку. Но здесь? Миссия была крайне деликатной. Ваделар никогда не был высокого мнения о военных. А уж эта… орлица? Готовая сама развязать войну. Наместник судьи попытался себе представить, как кто-то в Буковой пуще начинает действовать не так, как считает нужным эта подсотница, или, что еще хуже, пытается использовать ее в своих целях… Он почувствовал, как по спине у него побежали мурашки.

Она была бы хороша только в одном случае, неожиданно осознал он. Если бы ей приказали явиться в Сей Айе и сразу же после приветствия всадить меч в живот новой княгини.

Он почти окаменел. Ведь за всем этим стояла императрица… Возможно ли, что и его не посвятили в некоторые детали? То, что мгновение назад пришло ему в голову, вполне могло оказаться правдой.

Но нет, не может быть. Ее императорское высочество не отважилась бы на нечто подобное. Убрать неугодную персону? Ну да, конечно… Но убийца наверняка не носил бы мундир со звездами Вечной империи. Кроме того, в Буковой пуще ничего опасного пока не происходило, по крайней мере настолько, чтобы посылать убийц. Строптивая княгиня-невольница воображала о себе чересчур много, размахивая своим брачным контрактом, но миссия Агатры была предприятием отнюдь не глупым. Достаточно было показать ее высочеству Эзене, что империя все еще существует… Акалийский гарнизон же переводили на военное положение скорее из-за Громбеларда, чем из-за Буковой пущи. Кирлану неловко было признаться Терезе, что она была права, настаивая на этом еще несколько лет назад…

Отбросив навязчивые мысли, Ваделар выпрямился в седле и огляделся вокруг. Уже совсем стемнело, улицы освещали лишь мерцающие отблески, падавшие из некоторых окон, да еще большая полная луна. Наместник верховного судьи тщательно скрывал от всего мира свою мечтательную натуру… Он никому бы не признался, сколько времени занимают у него размышления о том, не является ли этот серебристо-желтый диск по сути гаснущей звездой, такой же, как и солнце, только более старой? В самом ли деле она когда-нибудь станет таким же темным выжженным шаром, как и тот, по которому он ступал? Явится ли и туда сила, подобная Шерни, чтобы простереть свои Полосы над великим океаном и создать сушу, а потом оплодотворить ее жизнью?

Мир был шаром, на поверхности которого Шерер являлся лишь маленьким пятнышком. В шарообразности мира мог убедиться каждый, кто хоть раз видел исчезающий за горизонтом корабль. Ваделар, как и каждый армектанец чистой крови, немного изучал математику. По крайней мере настолько, чтобы знать, что ученые Шерера уже давно посчитали, каковы размеры мира. Была ли та гаснущая звезда над головой подобной же величины? Разум содрогался перед непостижимым. Значит, все эти маленькие звездочки… Сколь безмерное пространство должно было простираться по пути к ним, если шары размером с мир казались столь крошечными? Как туда добраться? Станет ли подобное когда-либо возможно? В этом он сомневался. Хотя… птицы ведь летают…

Фырканье коня спустило Ваделара с небес на землю. Конь испугался какого-то нищего, скорчившегося у стены дома. Нищенствовать после захода солнца было запрещено. Никого не волновало, что будут делать бездомные, лишь бы не бросались в глаза. Патруль легиона на улицах, преследуя ночного вора, не мог потерять его из виду среди валяющихся повсюду нищих. Наместник кивнул одному из своих конников; тот тотчас же соскочил с лошади и пинками прогнал старика прочь. На мостовой осталась брошенная сумка, из которой вывалилась еда.

— Не такие уж они голодные, как кажутся, — заметил Ваделар.

Солдат снова сел на лошадь, и они поехали дальше.

Улица закончилась, плавно переходя в широкую парковую аллею — остатки дартанского сада. Среди газонов росли лишь деревья — никаких живых изгородей или кустов. В той части парка, которая оставалась справа, громоздились развалины громбелардской башни. Восстановлен был лишь нижний этаж, служивший теперь караульным помещением для солдат, охранявших трибунал. Частично врытые в землю камни приближались к аллее, обозначая очертания бывшей оборонительной стены. Крепость в городе — и когда-то это был дом…

Из башни вышли двое солдат, быстрым шагом направляясь к едущим. Солдаты были бдительны. Ее благородие Тереза содрала бы со стражников шкуру, если бы они хоть раз заснули на посту. Ваделар догадывался, что одна только мысль об обоснованной жалобе наместника, касающейся службы солдат, лишала ее сна. Но нет — жаловаться он не имел права. Справедливость требовала признать, что гарнизон Акалии мог быть образцом для всех гарнизонов империи. А уж то, как они несли службу перед зданием трибунала, заслуживало наивысшей похвалы. За все то время, пока Ваделар был наместником, никто не дошел даже до дверей, не подвергшись суровому допросу легионеров. Один патруль постоянно находился в башне. Два кружили по парку. Кроме того, у входа стояли на часах алебардщики. Узнав наместника в окружении его личных солдат, легионеры не остановились. Тройник подошел к коню Ваделара.

— Ты наместник судьи или только кто-то очень на него похожий? Сейчас ночь, я хочу слышать твой голос.

— Я наместник, солдат.

Тройник коротко, по-военному, поклонился и вместе с подчиненными спокойно вернулся в башню. Ваделар поехал дальше. Аллея вела прямо, заканчиваясь у подножия широкой лестницы, ведшей к дверям резиденции, возведенной в новодартанском стиле. Стройное белое здание в точности копировало магнатские дворцы в Роллайне. В глубине души наместник считал, что здание трибунала должно быть более строгим. Это же, хотя, вне всякого сомнения, и прекрасное, казалось чересчур роскошным. Могущество и значение трибунала не зависели от столь низменных вещей, как фасад того или иного строения. Наместник понимал, что в нем говорит глубоко укоренившееся в армектанской традиции стремление к простоте и умеренности. Слишком богато одетый человек сразу же казался ему глупцом. Слишком много еды на столе выглядело почти как громкий призыв: «Дорогой гость, мне нечем тебя занять, так что ешь, а не то иначе умрешь от скуки!» Слишком цветистые речи свидетельствовали о пустоте. А больше всего его злило дартанское оружие. Как можно, во имя всех Полос Шерни, гравировать клинки мечей, золотить рукояти, серебрить нагрудники?! Война, стихия Непостижимой Арилоры, госпожи судьбы и смерти, превращалась в некое ярмарочное посмешище. Как мог служить войне человек, который думал о каких-то блестках на оружии? На оружии — хранителе жизни и посреднике смерти. Дартанцы чуть ли не во все горло кричали о том, что их следует завоевать. И они получили то, о чем просили.