Проклятие старых могил - Устинова Анна Вячеславовна - Страница 23

Я шумно вздохнул.

– С придурком свяжешься, сам придурком станешь, – словно прочла мои мысли Жанна.

– Эх, – махнул рукой Макси-Кот. – Не надо было вчера утром переться с ним на эту стройку. Пошли бы куда-нибудь в культурное место, развлеклись…

– Что-то я не помню, а чья была идея с ним пойти? – покосилась на нас Жанна. – И еще кто-то говорил, что, мол, все равно пока делать нечего, и вообще интересно…

Кот недовольно подвигал своим длинным носом и смущенно изрек:

– Но я же не знал, какие будут последствия. И потом, если бы ты не нашла этот венок…

– А я виновата, что он нашелся? – сердито перебила Жанна.

– Так, братцы, хватит, – вмешался я. – По-моему, без того тошно. Вы еще поругайтесь…

Я хотел добавить: «На этом кладбище, где и так невесть что постоянно творится», – но предпочел не обострять ситуацию. На мой взгляд, самое лучшее для нас было как можно скорей выйти за ворота. Что мы и сделали.

Через все поле мы пронеслись почти бегом и вскоре уже очутились в моей квартире. Жанна даже не стала заводить домой Пирса. Я бросился к телефону и набрал Толянов номер. Трубку не подняли. Я отодвинул от себя аппарат:

– То ли Толян уже давно у бабушки пироги жрет, то ли еще где-то находится…

– Вот «где-то» мне бы лично не хотелось, – замахал на меня руками Кот.

– Ну, а если он просто куда-то пошел? – не столь однозначно расценивал ситуацию я.

– А мать его тогда куда делась? – спросила Жанна.

– Мать поехала к бабушке, – ответил я. – Она ведь хотела.

– Так это она с Волобуем хотела, – уточнил Макси-Кот. – Потому что у нее тяжелые сумки. Может, она ждала, ждала его, не дождалась и пошла искать.

– В таком случае или он вернется, или она, – сказала Жанна. – И даже если они поехали к бабушке, все равно в результате домой придут. Позвоним чуть позже и выясним.

– Если к бабушке, это может затянуться надолго, – с большим знанием дела изрек Макси-Кот. – Всякий там чаек, пироги, ля-ля, тополя…

– Дались вам эти пироги! – воскликнула Жанна.

– Какая же бабушка без пирогов? – удивился Макси-Кот.

– Это, может, у вас с Фомой бабушки с пирогами, а у Волобуевых, по-моему, бабка какая-то старая и дряхлая. Из дома носа не высовывает, и они с матерью ей все время продукты возят.

– Откуда ты знаешь? – уставились мы с Максом на Жанну.

– Сама не помню, – откликнулась она. – Наверное, Волобуй рассказывал. Но я как-то его биографией не сильно интересуюсь.

– По мне, никогда бы не знать ни его биографии, ни его самого, – проворчал Макси-Кот. – Ломай теперь голову, где его носит.

– То-то и оно, – сердито произнесла Жанна.

– В общем, так, – совсем другим тоном произнес Макси-Кот, и на его лице появилось какое-то хищное выражение. – Бабушка Волобуя, конечно, вольна печь ему пироги или не печь, но я лично жрать хочу.

– Ой! – Жанна вскочила с дивана в большой комнате, где мы сейчас расположились. – У меня ведь там мама больная. Ребята, ешьте, а я потом к вам зайду. Пирсик, за мной!

И они унеслись к себе. Пока я запирал за ними дверь, Макс переместился на кухню и вовсю гремел там сковородками. Я был не против. Если кто-то берется за вас разогреть обед, никогда не надо ему мешать.

– Фома, кетчуп есть? – все же потребовал моего вмешательства Кот.

– Сейчас найду, – полез я во встроенный шкаф.

– Обязательно надо к котлетам, – требовательно заявил мой друг. – Я без кетчупа их есть не люблю.

Соус нашелся довольно быстро, и еще через пару минут мы с Котом уселись за стол. Только разложив еду по тарелкам, мы заметили, что венок, накрытый кухонным полотенцем, по-прежнему лежит на столе. Весь напружинившись, я инстинктивно покосился в окно, но не увидел там ничего, кроме вполне идиллической картины ясного весеннего дня.

– Ты прямо с ним собираешься есть, Фома? – взглядом указал на венок Макс.

– Сейчас унесу.

Однако я не торопился брать эту штуку в руки. Если он меня цапнет и выпьет хоть каплю моей крови, все может начаться вновь. А лично с меня встреч с «горькими буревестниками» на сегодня было достаточно. О чем я без обиняков и сообщил Макси-Коту, когда ему вздумалось меня торопить. Мол, не теряй времени, а то котлеты с картошкой остынут и сделаются невкусными.

Аргументы мои подействовали на Кота весьма отрезвляюще. У него, кажется, даже аппетит поубавился. Но тут я со всеми предосторожностями опустил венок в пластиковый пакет, стараясь не прижимать к себе, отволок свою ношу в комнату и спрятал ее в уже привычное место под столом.

Мы с Котом как следует поели. Затем я вновь набрал номер Волобуя. Ни ответа, ни привета.

– Похоже, все-таки у бабушки, – не слишком уверенным тоном произнес я.

– Неужели он так и не хватился своих пропавших зубов? – захихикал вдруг Макси-Кот. – Ты прикинь, что с ним будет, когда это выяснится. Ведь ему теперь нечем расплачиваться за твою монету.

Представив себе вытаращенную физиономию Толяна, которая и в нормальном-то состоянии не была обезображена излишками интеллекта, я тоже расхохотался.

– В общем, Фома, понимаешь: очередной бизнес-крах, – продолжал веселиться Макси-Кот. – Уверен: как только Толян заметит пропажу, мигом кинется искать на стройку. Хоть от бабушки, хоть от дедушки, хоть из Соединенных Штатов Америки, если бы его туда увезли.

На меня напал просто истерический смех. И на Макса тоже. То ли мы переели, то ли перенервничали. А может, все вместе. Во всяком случае, мы впали именно в такое состояние, про которое говорят: палец им покажи, обхохочутся.

– Толян у бабки без зубов, – сквозь какой-то булькающий смех пробормотал Макси-Кот.

– Кто без зубов, Толян или бабка? – корчился я на диване.

– Черт их знает, Фома, может, оба, – зашелся от нового приступа хохота Макс.

Тут мой взгляд случайно упал на кучу песка, оставленную таинственным ночным пришельцем, и веселье как отрезало.

– Макс, – уже серьезно произнес я, – что нам делать на ночь с венком?

– А? С чем? – не сразу переключился Кот.

– Да с венком, с венком? – заорал я. – Может, ты хочешь с ним еще одну ночь в одной комнате провести, а я нет!

До Макса наконец доперло. Только что веселая его физиономия вмиг помрачнела, и он растерянно промямлил:

– Да я, Фома, знаешь, тоже не очень хочу.

– Вот и давай сообразим, куда его спрятать, – продолжал я. – Если дождемся возвращения предков, будет поздно.

– Куда же мы с тобой его денем? – принялся мыслить вслух Макс. – Слушай, а, может, в эту комнату?

– И куда ты предлагаешь его здесь пристроить? – не понял я.

– Да хоть под диван, – спокойно ответил Кот.

– Ага. И мать мигом его найдет. Ей в любой момент может вздуматься пропылесосить квартиру.

– Ну, не сегодня же вечером после работы, – удивился Макс.

– Это ты так думаешь, а моей родительнице если вдруг покажется пыльно, она ночью способна пропылесосить.

– Да-а, – почесал затылок Макси-Кот. – Тогда давай думать, какие у вас в квартире есть места, куда твои предки реже всего заглядывают.

Я крепко задумался. Выходил прямо заколдованный круг. Туда, куда редко лазила мать, часто лазил предок. Например, во встроенные шкафы, где у него лежали разные инструменты или всякие полировочные пасты для машины. Наконец я допер. Антресоль! Мать туда суется только во время генеральных уборок. Значит, до ближайших выходных не полезет. А дальше посмотрим.

– Порядок, – с гордостью произнес я вслух. – Несем на антресоль.

Тут вернулась Жанна.

– Поели?

– Не только, – откликнулись мы с Котом.

– Что, Волобую дозвонились? – спросила она.

– Это как раз нет, – покачал головой Макси-Кот. – Зато выработали некоторые меры безопасности на сегодняшнюю ночь.

И мы поделились с нею своими планами.

– Так и впрямь будет лучше, – согласилась она.

В общем, мы залезли на антресоли, где обнаружилась огромная кастрюля, покрытая темно-зеленой эмалью в белую крапинку, которая жила с нами еще в коммунальной квартире на Садовой-Каретной и, кажется, принадлежала моей прабабушке. Я даже не знал, что мы перевезли ее сюда с собой. Наверное, для мамы это какая-нибудь память детства.