Зимняя луна (Ад в наследство) - Кунц Дин Рей - Страница 37

- Не о чем?

- Я получил факс из гослаборатории - результаты тестов с образцами ткани этих енотов: они не были инфицированы.

- Но они точно умерли, - зло сказал Эдуардо.

- Не от бешенства. И не от чумы. Ни от чего такого, что можно назвать инфекцией или что передается через их укусы и блох.

- Вы сделали вскрытие?

- Да, сэр.

- Так что, их скука убила, что ли?

Поттер помолчал.

- Единственное, что я смог найти, - воспаление и сильное разбухание мозга.

- Хотя, как вы говорите, это не было инфекцией?

- Не было. Ни ран, ни нарывов или гноя, просто воспаление и чрезвычайное увеличение. Чрезвычайное.

- Может быть, гослаборатория сможет протестировать мозговую ткань?

- Мозговая ткань входила в тот набор, что я послал им в первый же раз.

- Понятно.

- Я никогда не видел ничего подобного, - сообщил Поттер.

Эдуардо ничего не сказал.

- Очень странно, - продолжал ветеринар. - Их больше не было?

- Мертвых енотов? Нет. Только три.

- Я собираюсь провести некоторые токсикологические исследования, посмотреть, не имеем ли мы здесь дело с ядом.

- У меня нет никаких ядов.

- Это может быть промышленный токсин.

- Может быть? Да здесь, черт возьми, нет никакой промышленности!

- Ну... тогда природный.

Эдуардо сказал:

- Когда вы их вскрыли...

- Да?

- ...то открыли череп и увидели воспалившиеся и распухшие мозги...

- Очень сильное давление, даже после смерти, кровь и спинномозговая жидкость била струей, когда я распилил череп.

- Живой образ.

- Извините. Но поэтому у них были выпучены глаза.

- Так вы просто взяли образцы мозговой ткани или...

- Да?

- ...действительно вскрывали мозг?

- Я действительно провел церебротомию двум из них.

- Вскрыли целиком им мозги?

- Да.

- И ничего не нашли?

- Только то, о чем я уже вам сказал.

- И ничего... необычного?

Озадаченность в молчании Поттера была почти слышимой. Затем он спросил:

- А что вы думали, я должен был найти, мистер Фернандес?

Эдуардо не отвечал.

- Мистер Фернандес?

- Что с их позвоночником? - спросил Эдуардо. - Вы осматривали их позвоночник, по всей длине?

- Да, осматривал.

- Вы нашли что-нибудь... присоединенное?

- Присоединенное? - повторил Поттер.

- Да.

- Что вы имеете в виду?

- Ну, могло выглядеть... могло выглядеть как опухоль.

- Выглядеть как опухоль?

- Скажем так - опухоль... что-то в этом роде?

- Нет. Ничего похожего. Вообще ничего.

Эдуардо отнял трубку телефона от своего рта на время, достаточно долгое, чтобы глотнуть немного пива.

Когда он снова поднес ее к уху, то услышал слова Тревиса Поттера:

- Знаете что-то, что не сказали мне?

- Ничего такого, о чем бы я знал, - солгал Эдуардо.

Ветеринар на время умолк. Может быть, он сам посасывал пиво. Затем:

- Если вы наткнетесь еще на таких животных, то позвоните?

- Да.

- Не только енотов.

- Хорошо.

- Вообще любых животных.

- Конечно.

- Не трогайте их, - сказал Поттер.

- Не буду.

- Я хотел бы увидеть их "in situ", прямо там, где они найдутся.

- Как скажете.

- Что ж...

- До свидания, доктор.

Эдуардо повесил трубку и пошел к раковине. Он поглядел за окно на лес вверху склона заднего двора, к западу от дома. Подумал: как же долго ему придется ждать? У него была смертельная болезнь ожидания.

- Ну, - сказал он тихо спрятавшемуся в лесу наблюдателю.

Он был готов. Готов к аду, или небесам, или вечному ничто, ко всему, что ни явится.

Он не боялся умереть.

Его пугало только, как умрет. Что ему придется выдержать. Что с ним сделается в последние минуты или часы его жизни. Что он может увидеть.

Утром двадцать первого июня, когда Эдуардо завтракал и слушал мировые новости по радио, то поглядел вверх и увидел на окне северной стены кухни белку. Она сидела на оконной раме и глядела через стекло на него. Очень спокойно. Пристально. Как еноты.

Он смотрел на нее некоторое время, затем снова сконцентрировался на своем завтраке. Каждый раз поднимая голову, видел, что белка по-прежнему на своем посту.

Вымыв посуду, он подошел к окну, пригибаясь, и оказался лицом к лицу с белкой. Только стекло было между ними. Зверя, казалось, не встревожило подобное бесцеремонно-близкое рассматривание.

Постучал ногтем по стеклу прямо перед мордой белки. Зверь не шелохнулся.

Поднялся, открыл щеколду, и начал приподнимать нижнюю часть фрамуги.

Белка соскочила с рамы и перебежала в боковой двор, где развернулась и снова уставилась на него.

Эдуардо закрыл и запер на задвижку окно и пошел наружу - сидеть на переднем крыльце. Две белки уже были здесь, в траве, ожидая его. Когда Эдуардо сел в кресло-качалку из орешника, одна из маленьких тварей осталась в траве, но другая взобралась на верхнюю ступеньку крыльца и продолжила наблюдение за ним с этого угла.

Той ночью, лежа в кровати в своей снова забаррикадированной комнате, пытаясь заснуть, он слышал, как белки носятся по крыше. Маленькие коготки царапали кровлю.

Когда он наконец засунул, ему приснились грызуны.

Следующий день, двадцать второго июня, белки оставались с ним. У окна. Во дворе. На крыльце. Когда он вышел прогуляться, они следовали за ним на расстоянии.

Двадцать третьего было то же самое, но утром двадцать четвертого он нашел мертвую белку на заднем крыльце. Сгустки крови на ушах. Высохшая кровь на ноздрях. Глаза, вывалившиеся из впадин. Он нашел двух других на дворе и четвертую на ступенях переднего крыльца, всех в таком же состоянии.

Они выжили под контролем больше, чем еноты.

Очевидно, что пришелец учился.

Эдуардо, решил позвонить доктору Поттеру. Но вместо этого, собрал четыре тельца и перенес их в центр восточного луга и бросил в траву, где любители падали могли их легко найти и пожрать.

Подумал еще о воображаемом ребенке на далеком ранчо, который мог видеть фары "чероки" две недели назад, когда он возвращался от ветеринара. Напомнил себе, что обязался этому ребенку - или другим детям, которые действительно существуют, - рассказать Поттеру всю историю. Он должен попытаться ввести власти в курс дела, даже если для того, чтобы ему кто-либо поверил, придется пережить бесполезные и унизительные обследования.

Может быть, это было от пива, которое все еще глотал с утра до вечера, но он больше не мог испытать чувство общности, которое пережил в ту ночь: всю свою жизнь провел, избегая людей, и не мог в один миг найти в себе желание слиться с ними.

Кроме того, все изменилось, когда он вернулся тогда домой и нашел свидетельства присутствия "гостя": крошащиеся шмотки земли, мертвых жуков, земляных червей, полоску голубой ткани на углу дверцы плиты. Он в ужасе ожидал следующих ходов в этой части игры, все еще отказываясь размышлять о ней, немедленно блокируя любую запрещенную мысль, которая возникала в его измученном мозгу. Когда, наконец, эта страшная схватка произойдет, он не сможет разделить ее с незнакомыми людьми. Ужас был слишком личным, предназначенным для него одного - ощущать и терпеть.

Он все еще записывал в дневник происходящее, и в желтом блокноте появился отчет от белках. Но ни желания, ни сил фиксировать свои наблюдения так же детально, как делал это вначале, у него не осталось: писал так сжато, как возможно, не отбрасывая ни одной имеющей отношение к делу информации. Считая всю свою жизнь ведение дневника обременительным, теперь он был неспособен прекратить это.

Пытался понять пришельца, записывая все это. Пришельца... и себя.

В последний день июня он решил съездить в Иглз Руст - купить всякой бакалеи и других продуктов. Теперь, когда он считал, что живет глубоко в тени неизвестного и фантастического, ему казалось, что каждое светское действие - готовка пищи, заправка постели каждое утро, покупки - какая-то бессмысленная, пустая трата времени и сил, абсурдные попытки приделать фасад нормальности к существованию, которое было искаженным и странным. Но жизнь продолжалась.