Зимняя луна (Ад в наследство) - Кунц Дин Рей - Страница 19

Надгробия Томми и Маргариты не содержали юмористических эпитафий, просто - "любимый сын" и "любимая жена". Эдуардо скучал по ним.

Сильнейшим ударом была смерть сына, который убит, исполняя свой долг, меньше года назад. По крайней мере Эдуардо и Маргарита прожили долгую жизнь вместе. Ужасно, когда человек переживает своего ребенка.

Эдуардо хотел, чтобы они были с ним снова. Это было очень частым желанием, и понимание того факта, что оно никогда не сбудется, обычно приводило его в меланхолическое настроение, от которого потом весьма трудно избавиться. Лучше всего в те моменты, когда он желал увидеть сына и жену, погружаться в ностальгический туман, переживая заново самые приятные дни их прошедшей жизни.

На этот раз, однако, знакомое желание сразу же пропало из его головы, как только его неожиданно охватил ужас. Холодный ветер, казалось, просвистел по всему позвоночнику, как будто тот был пустой трубой.

Обернувшись, он был готов к тому, чтобы встретиться глазами с кем-то, кто глядел на него сзади. Но за спиной была пустота.

Небо стало полностью голубым, последние облака ускользнули за северный горизонт, и воздух был теплей, чем когда-либо с осени. Но, тем не менее, холодок настаивал. Эдуардо раскатал рукава, застегнул манжеты. Когда же снова поглядел на надгробия, то воображение внезапно заполнилось неприятными образами Томми и Маргариты, какие они, должно быть, сейчас в своих гробах: гниющие, изъеденные червями, пустые глазницы, ссохшиеся в желтозубой ухмылке губы. Он непроизвольно задрожал, и его охватила абсолютная уверенность, что земля перед гранитными глыбами вот-вот зашевелится и осядет. Их руки сейчас вынырнут из осыпающейся почвы и начнут яростно отгребать ее в сторону: появятся их лица, их безглазые лица...

Он отшатнулся от могил, и отступил на несколько шагов, но не побежал - был слишком стар, чтобы верить в оживающих мертвецов или в призраков.

Прошлогодняя трава и оттаявшая под весенним солнцем земля не шевелились. А через некоторое время он перестал ожидать, что зашевелится.

Снова взяв себя в руки, старик прошел мимо низких каменных колонн вон с кладбища. Всю дорогу к дому ему хотелось резко обернуться и поглядеть, что у него за спиной. Но этого он не сделал.

Вошел в дом с черного хода и запер за собой дверь. Обычно он никогда не запирал дверей. Хотя настало время ленча, аппетита не было. Вместо того чтобы готовить еду, он открыл бутылку "Короны". Три пивные банки на день - его обычная норма, а не минимальное потребление. Бывали дни, когда не пил вовсе, хотя не в последнее время. С недавних пор, забывая про свою норму, он осушал более трех за день. А в некоторые дни - значительно больше.

Чуть позже полудня, когда Эдуардо сидел в кресле гостиной, пытаясь прочесть Томаса Вулфа и потягивая третью банку пива, то вдруг понял, яростно стараясь избавиться от этого ощущения, которое все равно оставалось: переживание на кладбище было предупреждением. Предчувствием. Но предчувствием чего?

Когда апрель миновал без повторения феномена в нижнем лесу, Эдуардо сделался более - а не менее - напряженным. Каждое из предыдущих событий происходило, когда луна была в одной и той же фазе - в четверти. Небесные условия начали ему казаться все более и более влиятельными, когда апрельская луна прибыла и стала убывать без нарушений графика. Лунный цикл не должен был иметь ни малейшего отношения к таинственным событиям - но, тем не менее, по обычному календарю их можно было вычислить без труда.

В ночь на первое мая, которая могла похвалиться тоненькой загогулиной новой луны, он заснул полностью одетым. Пистолет в кобуре из мягкой кожи лежал на ночном столике. Рядом был дискмен с наушниками и уже вставленным альбомом "Вормхарта". Двенадцатизарядный ремингтоновский дробовик лежал под кроватью, готовый к бою. Оставалось только протянуть к нему руку. Видеокамера была снабжена новыми батареями и чистой кассетой: Эдуардо приготовился действовать быстро.

Проспал судорожно, но ночь прошла без инцидентов.

По правде говоря, он не слишком ожидал неприятностей до раннего утра четвертого мая.

Конечно, странный спектакль мог вообще больше не повториться. Он очень надеялся, что не станет его зрителем снова. Но, однако, сердце чувствовало то, чего не мог принять целиком его мозг: значительные события уже начались, они только набирают силу, и больше он не может позволить себе играть в них роль лишь осужденного в кандалах, не может оставить себе лишь один выбор - между виселицей и гильотиной.

Когда выключил свет, ждать пришлось не столь долго, как предполагал. Может быть, из-за того, что ему не удалось хорошо выспаться предыдущей ночью, второго мая он отправился в кровать рано вечером - и был разбужен после полуночи, в первые минуты третьего, всеми этими зловещими и ритмическими пульсациями.

Звук был не громче, чем в прошлый раз, но волна давления, которая сопровождала каждое биение, была раза в полтора мощнее, чем что-либо, что он переживал до сих пор. Дом трясся весь, до фундамента, кресло-качалка в углу стремительно валилось По дуге взад-вперед, как сверхактивный призрак, который впал в сверхчеловеческую ярость, а одна из картин свалилась со стены и с грохотом обрушилась на пол.

К тому времени, когда Эдуардо включил свет, откинул одеяло и встал с кровати, он незаметно погрузился в состояние полутранса, схожее с тем, которое захватило его в прошлом месяце. Если он поддастся этому целиком, то опять ослепнет и скоро обнаружит, что покинул дом, даже не осознавая, как сделал первый шаг от кровати.

Он схватил дискмен, натянул наушники на голову и нажал кнопку включения. Музыка "Вормхарта" хлынула в уши.

Было подозрение, что неземной дрожащий звук действует гипнотически на особой частоте. Если так, то месмерические звуки, приводящие в этот транс, нужно блокировать подходящим хаотическим шумом.

Старик повышал громкость воя "Вормхарта" до тех пор, пока не перестал слышать и басовую дрожь, и наложенное на нее электрическое колебание. Уверился, что теперь его барабанные перепонки под угрозой скорого разрыва; но, тем не менее, с группой "металла", трудившейся в полную силу в его голове, был способен перебороть транс, прежде чем тот сумеет его поработить.

Он все еще чувствовал волны давления, проходящие через него и видел их воздействие на предметы вокруг. Однако, как и подозревал, только звук сам по себе вызывал в нем реакцию кролика перед удавом; заглушая его, он был в безопасности.

Прикрепив дискмен к поясу, чтобы не держать его в руках, Эдуардо пристегнул к бедру кобуру с пистолетом. Потом извлек дробовик из-под кровати, повесил его на ремень через плечо, ухватил видеокамеру и поспешил вниз, наружу.

Ночь была холодной.

Четвертушка луны сверкала, как серебряная турецкая сабля.

Свет, исходящий от группы деревьев и от земли на краю нижнего леса, был уже кроваво-красным, безо всякой янтарности.

Встав на переднем крыльце, Эдуардо заснял жуткое свечение с расстояния. Он делал различные панорамные кадры, чтобы показать в перспективе и весь ландшафт.

Затем в азарте сбежал по ступенькам и поспешил через коричневую лужайку на поле. Он боялся, что феномен продлится меньше, чем в прошлом месяце, точно так же, как второе происшествие было короче, но интенсивней первого.

Он дважды задерживался посреди луга на несколько секунд, чтобы заснять все с иного расстояния. Настороженно остановившись в десяти ярдах от центра сверхъестественного сияния, забеспокоился, а возьмет ли камера что-нибудь или пленка окажется засвеченной из-за невыносимой яркости?

Огонь без тепла яростно пылал, вырываясь из какого-то совсем иного места, или времени, или измерения.

Волна давления ударила Эдуардо. Теперь уже она была не похожа на штормовой прибой. Гораздо жестче и больнее. Качнула так мощно, что ему потребовалось определенное усилие, чтобы сохранить равновесие.