Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Ловец теней - Неволина Екатерина Александровна - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

Под пристальным, внимательным взглядом не по-старчески ярких глаз высокий бородач как будто даже уменьшился ростом.

— Ваша светлость, не губите душу свою, — начал он жалобно, но осекся, видя, как глаза господина наливаются гневом. — Все сделаю, все исполню. — Он истово перекрестился.

— Знай, — спокойно продолжал граф, — я делаю не для себя, но для державы Российской, она нуждается в моих знаниях, в моем опыте. Чтобы не погибло дело великого государя нашего Петра, ведь немало таких, кто спит и видит, чтобы вернуть все, как было. Отменить его порядки, закрыть школы, вернуть Россию на старый путь. Поклянись, что сделаешь, как я велю.

После клятвы граф улыбнулся.

— Я намерен войти в новую жизнь в надлежащем виде, а ну-ка неси мой лучший камзол и парадную шпагу.

Когда истукан был соответствующим образом наряжен, граф придирчиво его осмотрел.

— Вот погляди, достойный образ мой! На шее — орден апостола Андрея Первозванного за заслуги перед отечеством, Петром Великим мне дарованный, шпага на боку, ведь я немало воевал за него, да! Фигура сия — искуснейший плод научных знаний и умений, ведь я весьма учен.

Он еще раз оглядел истукана и, взяв с одного из столов толстую тетрадь, вложил ее в металлическую руку, словно добавил последний штрих.

— А вот величайшее творение мое! Календарь, вместилище знаний тайных, что несведущие люди колдовством называют.

Михаил знал, что хозяин иной раз любит поговорить, и ему нравилось слушать его ученые речи, стараясь почерпнуть из них капельку мудрости и для себя, но сейчас его прошибал холодный пот при мысли о том, что граф собирается сделать. «Великий грех! Как быть, погубить душу свою или предать графа?» Он сиротой был взят в дом его светлости и не видел от хозяина ничего, кроме добра. Старался верно служить ему, экономно управлял поместьем, но способен ли он на такое неслыханное дело, попирающее не только человеческие, но и божеские законы?

Занятый каждый своими мыслями, ни граф, ни слуга не заметили, как почти невидимая в темноте женская фигура остановилась у входа в лабораторию, внимательно прислушиваясь к словам графа.

Оставшись один, старик достал из шкафчика исчерченные непонятными узорами свечи, зажег их и установил по углам причудливой звезды, начерченной на полу. Воздев руки вверх, он начал читать заклинание, медленно и тщательно выговаривая слова.

При первых звуках заклинания дом застонал, заворочался, маски на стенах изменили свое выражение — грусть сменилась яростью, радость — издевательским хохотом. Воздух вокруг дома сгустился, как будто отгораживая его от остального мира, изо всех углов, из темных коридоров послышались странные голоса, пугающие и притягательные одновременно. Под странными углами изогнулись лестницы, ведущие, казалось, в никуда. А в центре звезды оказалась странная фигура. Она напоминала сгусток мрака, клубок непроглядно темного дыма.

Граф близоруко прищурился, и ему показалось, что в глубине странного создания он видит всполохи яростного пламени, слышит истошный вой тысяч сгорающих заживо людей. От фигуры отделились дымные щупальца, потянулись к краям звезды и отдернулись, как будто обожженные. Наваждение пропало.

— Нечистый дух! — сказал граф твердо. — Я призвал тебя сюда, чтобы ты исполнил мое желание. Иначе ты навсегда останешься здесь и будешь жестоко страдать.

Откуда-то из бесконечного далека до него донесся шипящий, полный ненависти голос:

— Я слуш-ш-шаю твою волю.

— Я желаю, — начал граф. Он тщательно и подробно изложил, чего хочет, оговорил условия, чтобы разгневанный демон не смог, освободившись, напакостить ему или его близким. — А теперь, — закончил он, — перенеси мою душу в сие прекрасное вместилище, и он простер руку в направлении истукана.

Беззвучный удар сотряс комнату. Со звоном лопнули реторты. Ветер, неизвестно откуда взявшийся под землей, рванул пламя свечей, сбросил со стола бумаги. Граф, покачнувшись, упал навзничь, а тетрадь выпала из металлической руки истукана и зашелестела страницами.

— Ты! Обманул! Меня! — разнесся по комнате полный отчаянья голос. — Я велел тебе переместить меня в статую.

— Отнюдь! — второй собеседник хихикнул. — Недавно, когда я совершенно случайно пробегал мимо, я слышал, как ты назвал эту тетрадь вместилищем. Так что de jure [5]я выполнил твою волю и теперь свободен. Наслаждайся своей вечностью. — И темная фигура исчезла из центра звезды.

Наутро Михаил, бледный как смерть, прокрался в лабораторию. Вздрогнул, увидев лежащее тело, но все же подошел к статуе, быстро перекрестился, семь раз повернул ключ и выжидательно уставился на ее расписное лицо.

Прошел час и другой. Луч солнца проскользнул через потайное отверстие и осветил лежащую на полу тетрадь, чьи страницы покрывали причудливые фигуры.

— Ах ваша светлость, да смилуется Господь над вашей душой, — вздохнул слуга и, подойдя к лежащему на полу телу, закрыл мертвецу глаза.

Поздно ночью он вывез железную статую за пределы усадьбы и похоронил ее на кладбище церкви села Пречистое. Предстояли важные дела, следовало немедленно известить власти о кончине его светлости, графа и генерал-фельдмаршала, ученейшего Якова Вилимовича Брюса.

Глава 1

Господа игроки

В маленькой церквушке было темно и пусто. Одетая в черное старуха дремала над свечным ящиком и даже тихонько всхрапывала при этом, не потревоженная единственной в этот час посетительницей храма.

Молодая девушка с забранными под тонкий шарф темными волосами стояла у иконы, держа толстую свечу, и шептала что-то — может, молилась, может, исповедовалась.

Ян наблюдал за ней, укрывшись в полумраке притвора [6]. Он видел, как девушка приблизилась к распятию, под которым располагалось место для возжигания поминальных свечей, поставила свою свечу и перекрестилась. Ян не слышал ее слов, но точно знал, о ком молится темноволосая. Девушка склонила голову и повернулась к выходу, а Ян поспешно выскользнул в полуоткрытую дверь. Еще не хватало, чтобы Александра заметила, что он за ней следит.

Его щеки мягко, словно девичья ладонь, коснулся ветер.

Ян поднял голову к бледно-серому небу, расчерченному еще голыми, не оправившимися после зимы, ветвями деревьев, и подумал о той, за кого молилась Александра.

Он не мог молиться, у него были свои, особые, методы, а потому Ян зажмурился, раскинул руки, приноравливаясь к ветру и чувствуя, как и сам какой-то частью сознания становится одной из ветреных тугих струй — свободным, не знающим препятствий.

«Лиза», — позвал он и снова почувствовал ласковое прикосновение к щеке.

Лиза уже не стояла за спиной сестры мрачной тенью и не была в том мире, где палит солнце и вечный штиль, откуда, казалось бы, нет выхода, но где ему, Яну, довелось побывать однажды… Лиза простила свою сестру. Это было настоящим чудом, и взамен она получила великий дар — свободу. Ян необычайно остро ощущал, что это именно так. «Забавно, — подумал он, — прощая, мы больше делаем для себя, чем для кого бы то ни было…»

Ян медленно опустил руки и открыл глаза.

Прямо перед ним стояла Саша.

Ее красивое, немного бледное лицо, как всегда, казалось застывшим, а ведь что Ян только не делал, чтобы хоть немного расшевелить ее, чтобы растопить этот арктический вечный лед. Неужели тщетно? Неужели Александра так и не изменилась?

— Ты следил за мной? — спросила она, глядя в лицо парню.

Он едва заметно вздохнул.

— Присматривал. Назовем это «присматривал». Легче вовремя приглядеть за тобой, чем потом извлекать из какого-нибудь особенно неприятного места, — сказал Ян. Он мгновенно взял себя в руки и, как и прежде, казался насмешливым.

Саша рассеянно заправила за ухо потревоженную ветром прядку волос.

— Я… — она замялась.

При ее многолетней привычке молчать, не рассказывать о своих проблемах, а лучше и вовсе не думать о них, говорить откровенно было очень тяжело, почти неподъемно. Ян прекрасно это понимал. Понимал, потому что и сам был в точности таким. Вот ведь встретились два одиночества — дурацкая присказка, хуже и не придумаешь.

вернуться

5

De jure — по закону, употребляется также в значении буквально, дословно ( лат.).

вернуться

6

Притвор — помещение, через которое осуществляется вход в церковь.