Большая книга ужасов - Нестерина Елена Вячеславовна - Страница 8

Не сговариваясь, Вовка, Андрюшка и Мишка бросились на злобных покойниц. Мишка и Андрюшка даже вдвоем на мумию прыгнули и повисли у нее на руке — надеясь, что мертвая иссохшая рука возьмет и оторвется. Разорвутся жилы и сухожилия, выскочат старые кости из суставов…

Но она оказалась еще крепче — точно сухой канат из застывшей навек резины. Едва заметный взмах рукой — и оба мальчишки полетели в кусты, прочь от разозлившейся мумии.

Как мячик отлетел от сизой тухлячки и Вовка. Девочка из второго отряда, которую покойница продолжала тянуть за руку, громко плакала, просила, умоляла ее отпустить, звала своего друга — но тот, увлекаемый иссохшей мумией, уже пропал во мраке. Это было просто невыносимо.

Снова, не сговариваясь, трое мальчишек вскочили с земли, бросились к ближайшей покойнице и в один голос закричали:

— Отпустите ее! Возьмите лучше меня!

— Или меня!

— Меня возьмите!

— А их не трогайте! У них любовь!

Бледная покойница остановилась, распухшее пятнистое лицо ее пошло буграми. Она открыла рот и… захохотала.

— В могилу захотели? — громко спросила она, отсмеявшись. — Ха-ха! Вы не наши! Не для нас предназначены. Хотите, я вам просто помереть помогу? Помрете — и сами в могилы ляжете. Ну, давайте задушу-у-у-у…

И она протянула в сторону ребят свою руку с непомерно большой, белой распухшей кистью с длинными синюшными ногтями. Толстые пальцы шевелились, синие ногти мелькали у самых глаз Андрюшки, стоявшего ближе всех к покойнице…

Он отпрянул, попятились и все остальные. Разбухшая покойница перехватила руку девочки поудобнее и, не разбирая дороги, ломанулась прямо через высокие кусты шиповника. Ей-то, мертвой, было все равно, а вот бедной ее пленнице пришлось ой как худо.

— Ну что ж это творится!!! — в бессильной ярости воскликнул Вовка. Он не привык к таким ситуациям, когда ничего нельзя было сделать. Вот просто ничего, как сейчас. Когда, главное, непонятно ничего!

— Петрушкина! — снова заладил Мишаня и, потирая ушибленный бок, продолжил свой бег к корпусу. — Вы со мной?

— С тобой!

Глава VII

Дискотека веселых покойников

Корпус было тоже не узнать. Людей в нем не было, но разгром стоял жуткий. Валялись распоротые подушки, перья из них то и дело взлетали в воздух и медленно оседали на пол. Откуда-то раздавались рычание, писк, еще какие-то звуки… Мишка бросился в девчачью палату.

Вовка и Андрей вслед за ним. Шлепнув по выключателю, Мишка зажег в палате свет.

Петрушкина, знатно разрисованная зубной пастой, преспокойно спала, раскинув по подушке свои толстые каштановые косы в белых точечках узоров. Спала себе и не знала, что к ней, низко склонив голову и будто принюхиваясь, подбирается настоящий покойник, вставший из гроба!..

Вспыхнувший яркий свет ничуть не спугнул его. Покойник с выпирающим из прогнившего насквозь пиджака позвоночником даже не заметил этого и продолжал подбираться к спящей. Он вел себя как разведчик, как какой-то исследователь — словно выясняя, подходит ему Петрушкина или нет…

— А ну стоять! — изо всех сил крикнул ему Мишка. — Пошел вон отсюда!

А Вовка схватил стул, что валялся на полу, поднял его над головой (так, что задетая им люстра часто-часто закачалась, взбалтывая свет в комнате) и изо всех сил обрушил на спину живого мертвеца. Хрустнули кости, покойник крякнул и присел — но и все! Стул разлетелся на несколько частей, а мертвецу хоть бы хны!

Но проснулась Петрушкина. Она открыла глаза, увидела покойника, склонившегося над ней. И-и-и…

Нет, не завизжала. Она прижала руки к щекам, тут же их отдернула, почувствовав на своем лице что-то не то. Осмотрела внимательно ладони, вновь ощупала щеки, лоб, ногтями содрала с него целый пласт зубной пасты, которая успела засохнуть. Сдвинула брови, нахмурилась. Белый шматок засохшей пасты с голубоватой загогулькой посередине, точно посыпавшаяся штукатурка, отвалился с ее лба и упал на одеяло. На лбу показалась розовая чистая кожа.

Вот теперь-то нахмуренная Катя Петрушкина и завизжала.

— И-и-и, ты меня пастой мазать вздумал! Ах ты, скотина такая! Ну-ка катись отсюда, а то как сейчас по хохоталке-то наверну! Пошел отсюда, придурок! Пошел, пошел!

С этими словами она резко вскочила, схватила тощую подушку и принялась лупить ею покойника по физиономии. Она лупила и орала, хмурясь и широко открывая рот, засохшая паста летела с ее лица во все стороны. А когда Катя увидела за спиной ожившего мертвеца остолбеневших Вовку, Андрюшку и Мишаню, то разъярилась еще больше — и швырнула подушку в них. Соскочила с кровати и, сверкнув оранжевой пижамой с рисунком «кошечки-собачки», помчалась куда-то вон из палаты. Послышался звук включенной на всю катушку воды в умывальнике — это Петрушкина смывала зубную пасту, возвращая себе прежнюю красоту.

Покойник быстро пришел в себя (если так можно сказать про покойника), развернулся, вытянув вперед руки с полусгнившими пальцами. Шагнул вперед.

Вовка, Мишаня и Андрей загородили ему дорогу. Но восставший из могилы мертвец и не собирался ловить Петрушкину. Сделав шаг в сторону, он направился туда, где, дрожа и плача, сидели, обнявшись и вжавшись в угол, кроткие двойняшки Таня и Маня Бердянские. Слезки текли по личикам девочек, смывая с них зубную пасту: с одного личика белую, с другого — голубоватую… Девочки плакали, а ходячий покойник приближался…

В ужасе смотрели мальчишки на все это. Кого схватит сейчас покойник, кого потащит в могилу? Или ему нужны обе девочки? Зачем? Два раза жив не будешь, два раза не помрешь…

Мертвые кости пальцев потянулись к Мане. Нет — к Тане… Или… Это было неважно. К той девочке с бело-голубыми разводами на лице, которая находилась чуть ближе к ходячему покойнику.

Вовка сдернул с кровати Петрушкиной простынку. Андрюшка понял, что он собирается сделать, подхватил в руки два ее края. Мишка схватил одеяло.

Раз! — подняли мальчишки простыню в воздух. Два! — и вот она уже накрыла ожившего покойника. Тот забарахтался там, задергал руками, путаясь в простыне.

Три! — для полной картины Мишка обрушил на труп петрушкинское одеяло.

Ходячий покойник — охотник за детьми — не удержался на своих мертвых ногах и повалился на пол. Андрюшка, Вовка и Мишаня не растерялись и принялись кидать на него все подряд: подушки, одеяла, стулья.

— Кровать! — догадался Вовка.

И вот уже они подняли легкую кровать с панцирной сеткой и поставили ее на скрытого под кучей вещей покойника.

В этот момент в палату влетела разъяренная Петрушкина.

— Так, теперь я с вами буду разбираться, — уперев руки в бока, грозно заявила она. — Мазать меня, значит, приперлись. Да еще с каким-то ряженым уродом. Совсем, что ли…

Но договорить она не успела. Мальчишки вытолкнули ее в коридор и, подхватив за руки предобморочных сестер Бердянских, вылетели вслед за ней.

С рычанием покойник поднимался с пола. Вот уже отлетела в сторону железная кровать, с грохотом обрушилась на спинку соседней койки — силища у покойничка была немереная. Теперь он сбрасывал с себя остальное барахло…

А Вовка, Андрей, Мишаня и спасенные девчонки выбежали из корпуса.

— Петрушкина, беги отсюда как можно дальше! — видя, что недовольная красотка Петрушкина вновь собирается возмущаться таким бесцеремонным с ней обращением, скомандовал Вовка. — Это сейчас в палате не человек был, а настоящий оживший покойник из могилы. Понимаешь? Точно такой же ходячий тухляк твою Никифорову живой в могилу закопал!

— Врешь! — остолбенела Петрушкина.

— Нет! — в один голос закричали трое мальчишек.

— Мы сами видели!

— Покойник из могилы вылез, а ее туда вместо себя забросил!

— Землей ее засыпал!

— И тебя сейчас поймают и в могилу запихают!

— А вас?.. — Катя поняла, что мальчишки не шутят.

— Нас не хотят! — развел руками Вовка. — Но вот вас…

— И нас? — слабенько подала голос Таня (или Маня) Бердянская.