Большая книга ужасов - Некрасова Мария Евгеньевна - Страница 18

— Тебя из школы выгнали?

— Меня зовут Вера, — ответила соседка, окончательно сбив Рыжего с толку. — А ты Вовка Рыжий, я знаю.

Вовка Рыжий отодвинул табуретку, сел и подумал, что девчонка, наверное, не в себе, и надо ее поскорее выпроваживать, пока мать не заметила, какие у него гости. А то зайдет сейчас, увидит, как эта Вера сидит на подоконнике и отвечает невпопад, слушай потом лекцию о вреде наркотиков. Рыжий попробовал исподтишка заглянуть Вере в зрачки, но та сидела отвернувшись, а в отражении в оконном стекле было не видно. Надо выпроваживать. А как? Спрашивать в лоб: «Зачем пришла?» — наверное, грубо, но очень хочется. Помаявшись, Вовка придумал формулировку:

— Что случилось, Вера?

— У меня бабушка умерла. Только что. — Сказала, как по башке врезала. Пришла тут, уселась на подоконник и на: «Меня зовут Вера, у меня только что умерла бабушка» — и делай с этим, Вовка, что хочешь! Ну хотя бы не наркоманка и не безумная. Имеет право человек, у которого умерла бабушка, немного посидеть на подоконнике? И не странно, что она пришла к соседям, может, больше рядом никого нет…

— Сочувствую. — А что еще было отвечать?! В самом деле, не предлагать же чаю?! Рыжий встал, шагнул к Вере, но она жестом дала понять, что подходить не нужно. Он растерялся. Он понятия не имел, как вести себя в таких случаях. Наверное, все же нельзя молчать.

— Родители как?

— Еще не знают.

— А дед?

— Я его даже не помню.

— Так ты что же с ней… Одна?

Вера кивнула, и Вовке стало не по себе. Честно говоря, он бы предпочел, чтобы соседская бабушка умерла где-нибудь в другом месте и в другое время. И что, в конце концов, требуется от него?

— Погоди, я мать позову…

— Не надо! — Вера вскочила, как будто испугалась, и зашептала: — Мне нужна твоя помощь. Тебя отпустят ко мне прямо сейчас?

Она смотрела так, что ни отказываться, ни расспрашивать было нельзя. Мало ли какая помощь может понадобиться человеку? А ведь она пришла к нему, Вовке Рыжему. Ни к Лехе, ни к матери, ни к какому-нибудь своему знакомому, а к нему. Как он может подвести? Как он может расспрашивать вместо того, чтобы мчаться на помощь? К тому же Вовку здорово задело это: «Тебя отпустят?» Да что он, маленький, что ли?!

— Легко! — Рыжий встал, небрежно кивнул Вере на дверь и вышел первым. Уже из прихожей он крикнул в сторону комнат:

— Я провожу, мам! — И быстро выскочил на лестницу, чуть не забыв выпустить Веру.

Когда дверь захлопнулась, до Вовки дошло, куда его позвали. Домой, где только что умерла бабушка, и наверняка она еще там. И думать-то об этом было неуютно, а как идти?

— Твоя бабушка, она еще там?

— Ну да, — ответила Вера неожиданно бодро. Куда-то делась ее скорбная задумчивость, едва закрылась дверь Вовкиной квартиры. — Надо врачей дождаться, я одна боюсь.

— Давай Леху возьмем до кучи, чтоб тебе совсем не страшно было?

Вера как будто растерялась на секунду и, не отвечая, рванула вниз по лестнице:

— Пошли скорее, а то врача пропустим! — Она подтолкнула Вовку, и он без разговоров сбежал на второй этаж. Вера догнала, толкнула незапертую дверь, втащила Рыжего в прихожую, как будто они от кого-то убегали.

— Все… — чуть слышно проговорила она, щелкая замком. Может, Вовке и послышалось, но все равно стало как-то неуютно. Наверное, это из-за бабушки. На Веру он почти не смотрел, все больше по сторонам, гадая, в какой из двух комнат бабушка и куда лучше не ходить. По ноздрям ездил кисловатый запах старушечьей квартиры, он действовал на нервы. Вера стояла за спиной тихо, как будто играла в жмурки. В комнате болтал телевизор, на кухне капала вода. Цветочки на обоях засалились, подстерлись и напоминали теперь то ли яйца, то ли космические корабли.

— Проходи в комнату. — Вера показала на ту, откуда неслось бормотание телевизора.

Рыжий вошел, и к запаху старушечьей квартиры добавился горький запах лекарств или трав. Те же засаленные обои. На подоконнике стопка книг и недопитая чашка. Новости по телику. Цветастый ковер, какие бывают только в квартирах у бабушек.

— У нас не прибрано… — Вера вошла следом.

Рыжий оглянулся на голос, увидел, что чуть не наступил в кучку осколков на полу и заодно где лежали эти осколки. Не веря в реальность происходящего, он медленно поднимал взгляд от ножек железной кровати до распахнутых глаз мертвой старухи.

Он не вскрикнул и даже не отскочил. Старуха смотрела прямо перед собой, и Рыжий, как прикованный, тоже не отводил взгляд от стеклянных неживых глаз.

— Это твоя бабушка? — зачем-то спросил он.

Вера не отвечала. Она стояла у стеллажей и звенела какой-то посудой, так ровно и мирно, как будто сейчас предложит чаю попить, прямо здесь, рядом с телом. «А ну и что! — думал Вовка с вызовом. — Вера ведь сказала, что у нее умерла бабушка. Иногда бабушки умирают, оставляя родственников дожидаться врача. Я же знал, куда шел!»

— Может, пойдем в другую комнату? — как можно безразличнее спросил он, отведя, наконец, глаза от мертвой старухи.

— Сейчас пойдем!.. — В голосе Веры слышалась какая-то шутливая угроза. — Не наступи на осколки.

— Угу. — Вовка шагнул назад. — Я уберу. Где у вас веник?

— Уберешь, — странно повторила Вера и громко звякнула какой-то посудиной.

В комнате тут же погас свет и глухо захлопнулась дверь. На тумбочке у старухиной кровати сама собой зажглась маленькая свеча-таблетка, щедро осветив лицо старухи и осколки на полу.

— Что?..

— Не дергайся, — оборвала Вера. — Если ты не будешь мешать, все кончится очень быстро.

Вовка, наконец, обернулся. Вера стояла посреди комнаты в окружении горящих свечей, как всякие колдуньи в кино. В руках она держала… В общем, когда-то этот нож и был столовым, но его заточили с обеих сторон, оплели ручку так, что вышел вполне приличный боевой. У ног Веры стоял пустой стул, явно предназначенный Рыжему.

— Ты? Ты что?!

— Сказала, не дергайся! Иди сюда. — Она так раздраженно это проговорила, как будто Рыжий помешал ей делать уроки. Вот ненормальная! Неужели и правда убить хочет? С чего? Помешалась от горя при виде умершей бабушки?

— Спокойно! — Вовка попятился к двери. — От того, что ты меня зарежешь, твоя бабушка не вернется. Дай-ка сюда ножик. — Он протянул руку к Вере, продолжая пятиться. Может, и глупо, но не глупее, чем подходить близко к этой ненормальной. Откуда она вообще взялась?

Старушку, которая на кровати, Вовка помнил. Она жила здесь всегда, и когда Вовка был маленьким, и даже когда Леха. Однажды под настроение братец рассказал, как выбил старухе окно мячом, и та за ним гонялась по двору с пучком крапивы. Была старуха. А вот Вера (Рыжий вспомнил только теперь, где ее видел) появилась недавно, может быть, три или четыре года назад. Все поначалу думали, что бабулька сдает ей комнату. То, что Вера якобы внучка, Вовка услышал только что. Хороша внучка! Ненормальная. Может, и бабушку она — того?..

Вера криво улыбнулась, как улыбаются глупой шутке, и молча кивнула на стул. Рыжий, наконец, нащупал дверную ручку, дернул раз, другой… Заперто? Там же нет замка? Забыв о всякой бдительности, он повернулся к Вере спиной и стал изучать проклятую дверную ручку. Старенькая, допотопная, без защелок, потайных замков и прочих наворотов. У них дома были такие, давно, когда мать еще не сменила двери. А эта дверь все равно не поддавалась.

— Ты прекратишь дергаться или нет?! — Вера уже злилась. — У меня мало времени, чтобы терять его с тобой. Сел сюда быстро! — Она указала на стул этак нетерпеливо, капризно, как будто речь шла о чем-то будничном.

— Ты что, хочешь меня зарезать?

— Нет, блин, стричь тебя буду! — Она раздраженно помахала ножом, кивнула на табуретку, и Рыжий понял, что угадал.

Страшно было не это. Ну девчонка, ну ненормальная, с ножом, ну зарезать хочет… Страшен был этот раздраженно-нетерпеливый тон, как будто человек делает важное дело, а ему мешают. Делает дело. И не боится наказания, и не сомневается в правильности своего поступка, и не намерен отступать. Делает, как обычно. Как привык. Как делал уже, наверное, тысячу раз, а тут ему кто-то вздумал помешать. Вот таким тоном Вера говорила «Не дергайся», когда Рыжий удирал от нее кругами по комнате.