Большая книга ужасов - Некрасова Мария Евгеньевна - Страница 15

Сашке скоро надоело молчать, и он попытался завести разговор о природе и ни о чем.

— А вечером вместе в город пойдем. В кино. Я Старика полдня уламывал, он не хотел меня никуда водить. А сегодня пойдем, здорово, правда?

Макс не отвечал, но Сашку это не смущало:

— Слушай, а как ты меня нашел, а? Ведь никто уже не искал, все про меня забыли? Ты знал, да? Знал, что я здесь?

Макс пожал плечами и уселся на земляной пол. Какая теперь разница: знал, не знал, когда вот они оба здесь, и даже родители про них забыли…

Он вспомнил мать, как она говорила телевизору: «Кто-то обязательно ищет». И вот Сашка правду говорит: ведь Макс его искал, когда не искал уже никто. Значит, и его — Макса… Обязательно… Не родители, значит, кто-то из ребят…

Нет, глупость. Кому они нужны! Но Макс же Сашку нашел! Поздно нашел, когда найти уже отчаялся. Старик просто взял и приволок Макса туда, где Сашка уже был. Разве же это «нашел»?

А если, допустим, все-таки кто-то ищет? Выходит, Старик сейчас охотится за ним! Макса же в могилу приволок. И неспроста! Для компании ему хватило бы одного Сашки. Кажется, тут другое… На что там Старик жаловался? «К поварихе вон каждый день по двадцать сопляков приходит, а меня за десять лет только двое и навестили». Может, сейчас, после жизни, он решил наверстать упущенное? За Сашкой — Макс, за Максом — кто-нибудь еще. Ниточка за иголочкой, глядишь — через пару месяцев в могиле станет шумно и весело…

Глупость? А если нет? А если Макса все-таки кто-то ищет?.. То может быть, сейчас, в эту минуту Старик лупит его в снегу, уничтожая без следа и памяти. Чтобы в могилу поехал как миленький, зная, что никому больше не нужен.

Макс потянул Сашку за рукав, выскочил с ним наружу и потащил бегом к шоссе, в сторону лагеря. Санек поупирался немного, потом решил, что лучше не спорить с сумасшедшими и смиренно побежал следом. Наверное, он уже думал, как Старик: никуда им не деться. Иначе бы хоть поныл насчет того, что им влетит, например… Макс бежал и на ходу пытался ему втолковать:

— Я тебя искал, когда никто не искал. Значит, и меня кто-то ищет. Потому что так не бывает… А потом Старик притащил меня в могилу. И, наверное, сейчас он охотится за тем…

— Брось! Зачем ему трое! — Сашка пыхтел в затылок и явно не понимал, в чем тут прикол. Макс объяснил:

— Затем, чтобы мы не сбежали. И вообще, веселее будет. Наверное.

Сашка еще пытался что-то возражать насчет того, что раз их нет, то никуда им не деться… Макс уже не слушал и не объяснял. Он слишком хорошо помнил, как быстро забыл про Сашку, когда Старику понадобилось, чтобы он про него забыл. Только бы успеть!

Мимо проезжали машины, и, понятно, никто не хотел подвозить ребят. Жаль. Макс уже совсем выдохся, и Сашка сзади ныл: «Передохнём!» Они пошли шагом, а до лагеря было еще очень далеко.

Сашка едва отдышался, как сразу начал канючить:

— И куда ты меня тащишь? И зачем ты меня тащишь? Я валенки не выколотил до конца, Старик рассердится!

Макс терпеливо объяснял, что, если они поторопятся, никаких валенок больше выколачивать не придется. Вообще все кончится, и будет, как раньше. Но Сашка, видно, совсем прогнил в этой могиле. Слушать не желал, а только ныл:

— Что ты выдумываешь? Вон Старик уже обратно едет…

Навстречу ребятам со стороны лагеря действительно шла стариковская «копейка». За рулем сидел сам Старик, а на пассажирском сиденье… Макс не поверил своим глазам! На пассажирском сиденье ехал Владик — вожатый. Значит, это он искал Макса!

Макс почему-то вспомнил, как сам ехал в этой «копейке», раздавленный и вымотанный. Ему было уже все равно, куда везут, а про Сашку он вообще вспомнил только у могилы. Меньше всего Макс мог предполагать, что его будет искать Владик. Не родители, не друзья… Хотя какая разница! Главное, что уже сейчас может быть поздно!

Сашка съехал на пятой точке с обочины и убежал куда-то в лес. А Макс кинулся машине наперерез, как будто и правда хотел поймать ее руками.

…Но поймал животом, что было тоже неплохо. Только по ребрам больно получил. Чтобы не свалиться, вцепился в щетки «дворников». Они предательски похрустывали, но держали.

Старик за рулем увидел, наконец, Макса, и ярости его не было предела. Он вильнул рулем в сторону (Макс чудом удержался за зеркало), в другую (хорошо, что у машины два зеркала), и Макс понял, что угадал!

В другое время Старик бы остановился, велел парню не шалить и загнал бы на заднее сиденье. А тут испугался, значит, Макс на верном пути. Это придавало цепкости.

Удерживаясь, как обезьяна, одной рукой и одной ногой за зеркала, Макс постучал Владику в окошко:

— Только открой, только не раскисай, иначе будет поздно!

Владик смотрел сквозь него, как сквозь пустое место, и думал о своем. Макс даже знал, о чем конкретно, и это ему категорически не понравилось:

— Открой окно, балда! — Старик лихо выкрутил руль, и Макс опять чуть не сорвался. Владик, наконец, обратил на него свои ясные очи, и это уже было победой. Макс постучал в окно особо выразительно, чтобы если не разбить, то хоть дать понять: ему очень надо, чтобы Владик открыл.

Медленно, как будто раздумывая над каждым движением, Владик выкрутил ручку. Рука Макса соскользнула, и окно открылось: отлично!

Отлично-то отлично, а что теперь? Макс выгнулся как мог и прокричал в открытое окно:

— Ты меня нашел! Смотри, вот он я! Там еще Сашка в лесу где-то бегает… — Владик вопросительно поднял глаза: ага! — Все, — продолжал Макс. — Мы можем идти… Ты меня нашел, значит, я есть. И ты есть. Я же тебя вижу. Тебе не нужно ехать в могилу, мы есть, мы можем идти в лагерь. Ты меня нашел, тебе больше не нужен Старик. Давай, останови машину и пойдем.

Владик ожил и вопросительно забегал глазами вокруг. Лицо у него было такое: «Где я и что здесь делаю?» Это Максу и требовалось:

— Вынь ключи! И пошли в лагерь. Я уже притомился тут висеть.

Нога соскользнула, и в ребра ударила мерзлая земля. Снегом Максу досталось по лицу и асфальтом по всему остальному. Отплевываясь, он поднял голову и увидел бегущего навстречу Владика. Далеко впереди маячила красная Сашкина куртка, этот нытик, наконец, понял, в какую сторону бежать.

Машина так и стояла: заглохшая с распахнутыми дверями. По дороге медленно пешком в сторону кладбища уходил Старик. Он был блеклый, как выцветшая картинка, и с каждым шагом продолжал бледнеть. Макс его даже увидел не сразу. А когда увидел, почему-то крикнул:

— Эй, а машина?!

Старик пожал плечами и кивнул на место, где секунду назад стояла его «копейка». Ее уже не было.

Подскочил Владик, схватил Макса за плечо и так и встал, поглядывая то на уходящего Старика, то на место, где была машина. Наконец, спросил:

— Ты его знаешь?

— Не с лучшей стороны.

Владик кивнул, значит, понял. Подбежал Сашка и стал трясти Владика за плечи:

— Ты меня видишь? Видишь меня, спрашиваю? — Владик отбрыкивался, но Сашке нужен был развернутый ответ.

А Макс так и смотрел на спину уходящего Старика. Она была уже почти прозрачной, как мутная вода в стакане, и через несколько шагов пропала совсем.

Эпилог

В лагере всех встречали радостными воплями и расспросами на два дня: «Где пропадали?», «А не врете ли?», «А разве такое возможно?» Владик слушал рассказы ребят вместе со всеми, но сам помалкивал. Макс думал, что он стесняется: взрослого парня отлупил какой-то Старик. И как! Чуть в могилу не загнал. Владик вообще стал какой-то тихий: никого не ругал и до конца смены разрешил всем не ходить на зарядку.

Родители Макса приехали в тот же день. Шутка ли: только вчера его забрали домой, а сегодня обратно сбежал, в лагерь. Пришлось кому-то получить втык, но после того, что было, это, согласитесь, так себе проблема.

Землянка из леса пропала. Совсем. Ребята бегали, наверное, тысячу раз и так и не нашли ничего похожего. Старика-покойника тоже не было видно. Ни в лагере, ни в лесу. Хотя малышня продолжает болтать, что по ночам в окна корпусов кто-то заглядывает.