Река Вуду - Крайс (Крейс) Роберт - Страница 47

«Сперва рыжий парень, теперь этот».

— Конечно.

— Делай то, что я говорю, и все будет в порядке. Рамон рядом.

— Я мистер Сотрудничество.

— Тогда все будет тип-топ. — Казалось, он всю жизнь прожил в Бруклине.

Он попросил меня стоять так, словно происходящее доставляет мне удовольствие, что я и сделал. «Рэй-Бан» и Гаитянин принялись смеяться и похлопывать меня по плечам, а их пальцы легко касались моего тела. Тут к нам присоединился третий парень. Он уронил свое мороженое, наклонился и быстро ощупал мои лодыжки. Как и рыжий Томми, они свое дело знали. Наконец латиноамериканец выкинул мороженое и улыбнулся:

— Хорошо, ты в порядке. Пойдем встретимся с нашим человеком.

Мы обошли фонтан. Там на маленькой скамейке возле кустов азалии сидел Рамон дель Рейо. Наступил период буйного цветения, и в ярком солнечном свете розовые цветы испускали розовое сияние. Рамон встал при нашем приближении и протянул мне руку. Он был с меня ростом, но походил на университетского преподавателя: маленькие круглые очки, аккуратная прическа. Во рту сигарета, тонкая хлопковая рубашка потемнела от пота.

— Меня зовут Рамон дель Рейо, мистер Коул. Давайте прогуляемся.

Он зашагал вперед, я — за ним, остальные двинулись следом: одни совсем рядом, другие чуть поодаль, но все внимательно поглядывали по сторонам. Я видел, как работала президентская охрана в общественных местах, но эти парии действовали не хуже. Можно было подумать, что идет холодная война. Возможно, так оно и было. Дель Рейо сказал:

— Села Хенрид — мой друг, поэтому я и согласился с вами поговорить, но хочу, чтобы вы знали: тут неподалеку человек с семимиллиметровым «магнумом». Он прекрасно владеет этой штукой. Надеюсь, вы меня понимаете? Он может с пятисот метров подстрелить бегущего оленя.

— И как далеко он сейчас от нас? — поинтересовался я.

— Менее двухсот. — Дель Рейо задумчиво посмотрел на меня: — Если со мной что-нибудь случится, вы тут же умрете.

— Ничего не случится, мистер дель Рейо.

Он кивнул.

— Пожалуйста, посмотрите на свою грудь.

Он ткнул пальцем мне в грудь, и я опустил глаза. Там, прямо в центре, плавало красное пятно, круглое и яркое даже в солнечном свете. Я поднял глаза, но стрелка так и не увидел. Пятно мигнуло и исчезло.

— Лазерный прицел, — сказал я.

— Я хотел, чтобы вы знали. — Он небрежно махнул рукой. — Пожалуйста, называйте меня Рамон.

— Кто такой Дональдо Прима?

Рамон глубоко затянулся сигаретой, и дым стал медленно выходить из уголков его рта и ноздрей.

— Собачье дерьмо.

— Серьезно, Рамон. Расскажите, что вы на самом деле о нем знаете.

Рамон дель Рейо мягко улыбнулся и стряхнул большим пальцем пепел с сигареты. Двое патрульных копов прошли мимо, улыбаясь девушкам из Университета штата Миссисипи. Полицейские были одеты в шорты, рубашки с короткими рукавами и эполетами, а также носки до колен, словно собрались на сафари — совсем как туристы.

— Он мечтает стать крупным гангстером, понимаете? Эль койот.Человек, к которому обращаются люди, когда хотят попасть в нашу страну, — сказал дель Рейо.

— Вроде вас.

Рамон дель Рейо вдруг перестал улыбаться и посмотрел на меня так, словно я студент, который его сильно разочаровал.

— Дональдо Прима — контрабандист. Автомобили, кокаин, сельскохозяйственное оборудование, ну и люди — ведь их тоже можно покупать и продавать. Его принцип — никогда не отказываться от выгодных предложений. Я политический активист. Я все делаю бесплатно, поскольку моя задача состоит в том, чтобы помочь иммигрантам попасть в нашу страну.

— Извините.

Он пожал плечами, показывая, что все забыто.

— Это отвратительный бизнес. У Примы возникли проблемы.

— Какого рода проблемы?

— Раньше он работал на человека по имени Фрэнк Эскобар. Вы знаете Эскобара?

— Я про это вообще ничего не знаю, Рамон, — покачал я головой. — Вот почему и обратился к вам.

— Эскобар — преступник, контролирующий львиную долю того, что контрабандой попадает в порт Нового Орлеана. Большой эль койот.Он тоже отвратителен. Он из сальвадорских военных. Из «команды разоблачения». [41]

«Здорово».

— Псих.

— Да, — сдержанно улыбнулся дель Рейо. — Убийца. Эскобар зарабатывает большие деньги, переправляя украденные в Америке автомобили в Центральную Америку, когда корабль плывет на юг, и получает дополнительную прибыль, доставляя обратно наркотики и беженцев, когда корабль возвращается на север. Понимаете?

— Но какую прибыль можно извлечь, переправляя бедняков через границу?

— Сюда хотят перебраться не только бедняки, мистер Коул. Те готовы ползти под колючей проволокой в Браунсвилле, а потом работать сборщиками овощей. Люди из высшего общества, а также те, кому удалось получить образование, также стремятся попасть к нам, жить здесь прежней жизнью и работать по специальности. А это намного сложнее, чем просто проползти под колючей проволокой.

— Они покупают документы.

— Si. Да. Койот говорит им, что они покупают гражданство. Понимаете? Они получают свидетельство о рождении, водительские права, карточку социального страхования, свои собственные имена и даже даты рождения. Именно за это они и платят — и платят немало. Кроме того, они могут легализовать свои инженерные или медицинские дипломы.

— И они получают то, за что заплатили?

— Практически никогда.

Мы дошли до конца набережной. Река под нами несла свои коричневые воды через город — широкая, плоская и удивительно живая. На берегу было полно причалов, кранов и складов. Рамон посмотрел на Гаитянина и понизил голос:

— Через четыре месяца после его появления здесь семеро членов его семьи купили у Фрэнка Эскобара право на въезд в страну. Их посадили на баржу в заливе. Пятьдесят четыре человека загнали в крошечное пространство десять на восемь футов, без пищи и воды, и баржа отправилась в долгое плавание. То была очень старая баржа, к тому же в планы Эскобара не входило успешное завершение путешествия. Он уже получил свои деньги, люди полностью с ним расплатились. Моряки с одного из танкеров сообщили о брошенной барже, и береговая охрана ее проверила. Все пятьдесят четыре человека — мужчины, женщины, дети — были мертвы. В барже стояла нечеловеческая жара — ни вентиляции, ни воды. А люк был задраен намертво. Понимаете?

Угольно-черная кожа Гаитянина покрылась потом.

— Его отец был дантистом. Он тоже хотел стать дантистом, но мы видим, кем он стал, — Рамон немного помолчал и, посмотрев на меня, продолжил: — Вот как действуют такие люди, как Эскобар и Прима. Понимаете? Они получают деньги, а потом… Человеческая жизнь ничего для них не значит. Именно по этой причине я вынужден заботиться о своей безопасности. Я пытаюсь остановить мерзавцев и прекратить убийства.

Мы довольно долго молчали.

— Так что же вам известно о Приме?

— Слышал, что он начал заниматься бизнесом самостоятельно, по более низким ценам, чем Эскобар.

— Ага, — сказал я.

Дель Рейо кивнул.

— Эскобару не понравится, если Прима станет с ним конкурировать, — заметил я.

Рамон затянулся.

— Si. Между ними уже возникли трения. Впрочем, между такими людьми всегда возникают трения. — Дым сигареты попал ему в глаза, и он прищурился. — Вы говорите, что ничего не знаете о койотах, однако задаете вопросы о Дональдо Приме. Вы утверждаете, что он плохой человек. Откуда вам это известно?

— Я видел, как вчера вечером в одиннадцать тридцать его люди вынесли тело мертвого ребенка с баржи. Какой-то старик стал возмущаться, и Прима выстрелил ему в голову.

Рамон дель Рейо не шевелился.

— Вы видели это собственными глазами?

Я кивнул.

— И у вас есть доказательства?

— Могу я положить руку в карман?

— Да.

Я показал ему фотографию, которую мы нашли у старика. Он взял ее, глубоко вздохнул, бросил сигарету и раздавил каблуком.