Месть древнего бога - Ольшевская Светлана - Страница 24

– А, явился все же, глазастый! Что вы сделали с Эрнвахом, отвечай! Вы не могли его убить, его убить нельзя. Где он?

В качестве ответа Боря замахнулся копьем. Но в этот момент гладкая поверхность озера колыхнулась и пошла кругами. Потом еще и еще, все сильнее, как будто под водой ворочалось нечто гигантское. Толпа за Бориной спиной с криками бросилась прочь, жрецы тоже куда-то делись, только пара светильников на подставках разгоняли мрак. Боря пристально смотрел вперед, его беспокоила судьба девушки, но огонь светильников не позволял видеть так далеко.

Сильная волна окатила Борю с ног до головы. Он отскочил в сторону и крепко сжал рукоятку копья. Внезапно что-то острое врезалось в его ладонь…

Боря проснулся. Руке и в самом деле было больно, как оказалось, он слишком крепко сжал в кулаке свой синий камешек, и острые края впились в ладонь. Странно, а ведь он не помнил, что перед сном взял камешек в руку…

Мальчик сел и огляделся, приводя в порядок мысли. Степа, Леша и Саша крепко спали, за окнами еще светило солнце. Боря посмотрел на свой мобильник – почти шесть часов вечера. Спать хотелось сильно, но он решил больше не расслабляться. До темноты еще есть время, и вместе можно что-нибудь придумать, в крайнем случае, уйти из этого дома куда подальше, да хоть в деревню…

– Степа, Леша, вставайте! Саша, подъем!

Сначала Боря просто звал и тормошил их, потом стал в отчаянии пинать ногами, – никакой реакции. Хоть бы один пошевелился или пробормотал сквозь сон что-нибудь, как в прошлый раз, – ничего подобного. Словно мертвые, подумал Боря и тут же мысленно отругал себя за такое сравнение. Нет, не надо такого на ночь глядя! И вовсе они не… они всего лишь спят слишком крепко, а так – живые-живехонькие, ведь если прислушаться, слышно тихое дыхание всех троих. Но почему же не просыпаются? Вот незадача!

Отчаявшись разбудить парней, Боря бесцеремонно ворвался в комнату к девушкам. Ах, как бы ему хотелось сейчас услышать строгий окрик, получить по шее, быть выдворенным пинками. Но нет. Девчонки спали одетые, даже не разулись перед тем, как упасть на матрасы.

– Натка!!! – уже во весь голос заорал Боря и изо всех сил затряс сестру. Безрезультатно! И с остальными было то же самое. Вне себя, мальчик выскочил из комнаты и бросился к двери профессора. Она почему-то оказалась заперта изнутри, и несколько минут он бессмысленно колотил в нее и кричал во весь голос. Но оттуда не донеслось ни звука. Или профессор тоже спал, или его там не было, или… Об этом третьем «или» Боря сразу же запретил себе думать. Иван Евгеньевич спит, как и все, только и всего, и никаких глупых мыслей! Если бы он ушел, то не смог бы запереть дверь изнутри. Правда, уйти можно и через окно, но какой смысл? И потом, это профессор, а не двоечник-третьеклашка, чтобы в окна лазить!

Можно было бы попытаться взломать дверь, благо инструменты имелись, но какой прок? Если профессор спит, то вряд ли он от этого проснется, если ушел, то причин для взлома тем более нет, а если… Никаких если! Взламывать дверь Боря не будет, и точка.

Хорошо, но что ему теперь делать? Сидеть и ждать, пока все проснутся? Или пока стемнеет? А что из этого произойдет раньше? То-то и оно.

Боря вышел из дома, подошел к профессорскому окну, попытался открыть. Нет, не открывается, заперто изнутри, и за плотной шторой ничего не видно. Значит, он там, вторая версия отпадает, остаются первая и…

Мальчик вернулся в дом. Да что же это такое – солнце светит, вся группа в доме, а ему страшно, будто маленькому ребенку, который заблудился ночью в лесу! Где-то в глубине дома скрипнула половица. Боря вздрогнул, первой мыслью было выскочить пулей наружу. Пересилив себя, он отважно вошел сначала в свою комнату, потом к девушкам, затем еще раз постучался к профессору – ничего не изменилось.

Позвать бы кого-нибудь на помощь, но кого? В деревне только старики и старухи, они вряд ли помогут, а сектантам на глаза попадаться опасно. Стоп, а что, если обратиться к матери Василины? Если кто-нибудь что-то и знает, то только она, и вообще, ничего другого просто не остается. Как раз успеет к закату вернуться.

Боря старательно зашторил окна в обеих комнатах, загородил их поверх штор кусками фанеры, плотно закрыл двери в комнаты и запер входную дверь изнутри. Затем взял молоток и несколько гвоздей, вылез в кухонное окно и забил его снаружи гвоздями, чтоб нельзя было открыть. Не слишком надежная, но хоть какая-то защита.

Дорогу Боря, к счастью, запомнил хорошо и одолел довольно быстро. Проходя мимо деревни сектантов, он знай оглядывался, опасаясь быть замеченным. Но дорога была безлюдной, ворота прикрыты, а недавнюю Борину надпись на белоснежной стене забелили. Правда, буквы, жирные и черные, словно тараканы на коммунальной кухне, здорово просвечивали сквозь побелку и казались еще чернее, чем были изначально. В другой раз Боря воспользовался бы случаем и еще что-нибудь там написал, но сегодня было не до того.

– За хлебушком опять пожаловал, юный археолог? – спросила Василина, приглашая Борю во двор.

– Да нет, сегодня не за хлебушком. Мне очень нужно поговорить с вашей мамой. Вы можете меня к ней проводить?

– Чего не могу, того не могу, – развела руками женщина. – Вчера отвезла маму в город на операцию.

– Вот беда! – вырвалось у Бори.

– А ну не кличь мне тут беду! Мама после операции, возможно, встанет на ноги!

– Извините… пусть поправляется ваша мама… Беда у меня случилась, со всей нашей группой!

Боря торопливо и сбивчиво рассказал в общих чертах о произошедшем, за исключением снов и того, о чем не мог говорить. Василина нахмурилась:

– В опасное вы дело влипли, ребята! Боюсь, твоим спутникам уже не помочь. Конечно, может быть, они просто сильно устали и крепко спят…

Боря решительно покачал головой.

– Тогда, дружок, не стоит тебе сегодня туда возвращаться. Если твои спутники просто спят, то хорошо. Если же нет… То ты им все равно ничем не поможешь. Переночуй у меня, а завтра вместе пойдем и посмотрим.

Первой мыслью Бори было согласиться, но он тут же с возмущением прогнал ее от себя. Василина хотела спасти хотя бы его, это, безусловно, похвально с ее стороны, но ему как быть? Ведь там осталась Натка! Как он после этого посмотрит в глаза матери, что ответит отцу? Что бросил ее и убежал? Да и потом, не совсем он беззащитен перед неведомым ужасом. Ведь есть же у него камешек, который до сих пор успешно отгонял эту нечисть. А может, как раз и получится оборонить дом и ребят? Может, они и проснутся к тому времени? А вдруг уже проснулись и ищут его по лесу да по зловещему городищу…

– Нет, спасибо, тетенька, но я должен вернуться. Там моя сестра…

С этими словами Боря развернулся и, не слушая никаких возражений, быстро пошагал в сторону леса. Солнце уже закатывалось.

«Натка, Натка, Натка!» – настойчиво билось в голове, отгоняя сон. Фишка медленно пошевелилась, еле справляясь с непослушным, будто каменным телом. Ее кто-то звал, или это показалось? Включила на мобильнике фонарик, обвела им темную комнату – у Ольги, спавшей на соседнем матрасе, на щеках виднелись влажные дорожки. Опять плакала во сне, но если кого и звала, то явно не Натку. И Марина с Таней крепко спали. Может, опять Боре кошмары снятся? Так уж было не раз у Бори с Наткой – если один из них сильно нервничал, то другой каким-то непостижимым образом чувствовал это на расстоянии.

Держась за стенку, Фишка доплелась до комнаты парней, но, к своему великому испугу, Бори там не обнаружила.

– Эй, ребята, а где Борька?

Никто и с места не сдвинулся. Фишка вышла в коридор, убедилась, что брата нигде нет, и вернулась к парням. Отодвинула фанеру от окна, распахнула шторы, приблизилась лицом к окну, чтобы выглянуть во двор… И вдруг с другой стороны прямо к стеклу прильнуло другое лицо, бледное и мерзко ухмыляющееся. На сей раз это была не старуха, а какая-то незнакомая женщина средних лет. Фишка, вскрикнув, отпрянула. Мелькнула слабая надежда – может, это из деревни? Женщина ухмыльнулась еще гаже, коротко мотнула головой и приставила к стеклу руки – грязные, со скрюченными пальцами и знакомым налетом.