Чужой принц - Мазаева Ирина - Страница 15

Лелька выпила чаю, посмотрела по телевизору мультики и поняла, что она не просто мается от безделья, а… Ждет звонка от Ритки. В ее понимании, даже если она и подмигнула подружкиному парню, то это все – полная ерунда. Ведь она же уже раскаялась! А вот Ритка обманом увела обоих парней с собой в парк на аттракционы – это огромное Риткино ПРЕДАТЕЛЬСТВО. Разве тут можно сравнивать?! Иными словами, Лелька все еще злилась на подругу. И злилась очень сильно.

Во всяком случае, первой ей звонить не хотелось. «Пусть Риточка сама попросит прощения за вчерашнее предательство, тогда я и раскаюсь в ответ», – думала Лелька. А пока она размышляла подобным образом, время шло.

Время шло. Лелька не звонила Ритке, Ритка не звонила Лельке. Не происходило ровным счетом ничего. Ближе к двенадцати позвонил Хобот:

– Завтра первое занятие секции. В десять утра открывается школьный спортивный лагерь. Так что готовь спортивную форму. Шиш вчера звонил физруку, чтобы он задним числом включил вас в списки. Есть отказавшиеся, а потому и места для вас нашлись. Нас обедами даже кормить будут! Так что до завтра! – сообщил он и, не успела Лелька и глазом моргнуть, отключился.

«Физрук!» – тут же екнуло сердце у Лельки. Она вспомнила все…

Прийти завтра в десять в школу значило увидеть физрука. Ходить в спортивный лагерь – видеть его каждый день. Лелька представила себе, как встретится с Андреем Вячеславовичем, как посмотрит ему в глаза… Ей казалось, что она непременно покраснеет. После того, что между ними было в субботу.

– Ну что, что было вчера?! – снова вслух спросила Лелька сама себя. – Его собака меня напугала, я грохнулась в воду, он меня вытащил из воды – и все! Это нормально. Любой парень должен был сделать именно так. Не оставлять же ему было меня барахтаться в воде? Ну пронес он меня немного на руках – и что с того? Я на самом деле идти не могла. Не кидать же ему меня было на пляже… Не пойду ни в какой лагерь!

Это была одна сторона медали. Вторая – Шиш и Хобот. Они-то тоже в лагерь собирались. И Лелька очень-очень хотела увидеть их завтра в десять утра в школе и видеться затем с ними каждый день. И удостовериться наконец окончательно, что Шиш, как ни крути, все-таки нравится ей гораздо больше, чем Хобот.

Лелька представила себе Шиша, Хобота, и ей захотелось бежать в школу прямо сейчас.

– Пойду в лагерь! – вслух решила она.

И тут у медали обнаружилась, если так можно выразиться, третья сторона: Ритка. Завтра в десять в школу придет еще и Ритка. Которой тоже надо будет посмотреть в глаза и видеть ее потом каждый день. И которая, между прочим, имеет свои планы на парней. На одного из них точно. А может быть, после вчерашней прогулки, и на обоих.

Лелька глубоко и протяжно вздохнула: она никак не могла понять, искать ей в шкафу спортивную форму или нет. Ей очень-очень хотелось поговорить с кем-нибудь по поводу происшествия с физруком. Рука потянулась к стационарному телефону, а палец начал набирать цифры Риткиного номера… Лелька быстро взяла себя в руки и позвонила подружке с танцев.

– Что вчера было, Танька… – начала Лелька и запнулась: Ритке не надо было объяснять, что за Андрей Вячеславович, что за пляж, что за пирс, а подружке с танцев – все с самого начала.

Лелька вздохнула и стала объяснять подробности. Через полчаса дошла до того, как на нее кинулась собака Андрея Вячеславовича, как она упала в воду, нахлебалась там, где воды по колено, а потом физрук тащил ее, с размазанной тушью и в облепившем попу и ноги платье, а все собрались вокруг и ее обозвали «нетрезвой молодежью».

– Ух ты! – донесся из трубки не-Риткин голос. – Ты вашего нового физрука кадришь?!

– Я кадрю?! – Лелька даже задохнулась от возмущения. – Знаешь, как мне плохо было вчера?! – и тут же поняла, что подружка из танцевального НЕ В КУРСЕ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ ВЧЕРА.

Лелька снова глубоко вздохнула и уже не так азартно рассказала, как вчера они с Риткой собирались пойти с парнями гулять, а подруга ее предала и ушла гулять с ними одна.

– Да я утопиться была готова, так мне вчера было плохо! – закончила тираду Лелька. – А ты думаешь, что я специально кадрю физкультурника!

– Да я шучу! – легко отозвалась подруга с танцев. – Но помнится мне, ты сама как-то говорила, какой красивый этот ваш Андрей Вячеславович. И что у вас половина девчонок с девятого по одиннадцатый в него влюблена. И все учителя. Даже, как ее, Моська ваша как встретится с ним в столовой, так чуть ли приседать не начинает от удовольствия: «Здравствуйте, Андрей Вячеславович, возьмите вон тот салатик, Андрей Вячеславович».

– Я говорила?!

– Да.

И Лелька вспомнила, что, когда физрук только появился в их школе, она же первая расстраивалась, что физкультуру он будет вести не у девочек, а у мальчиков.

– Я не понимаю, почему ты с таким ужасом рассказываешь про вчерашнее, – между тем продолжала телефонная трубка. – Если ваш физрук правда уж такой молодой и красивый, так у нас в школе любая бы умерла от счастья, если бы попала в такое приключение, как ты вчера. Его собака тебя напугала, ты упала в воду, стала тонуть, а он тебя спас и на руках отнес домой. Это же так романтично! Колись, Федорова, ты все-таки специально сверзилась с пирса?

У Лельки в голове был сумбур. Едва услышав про завтрашнее открытие спортивного лагеря, она тут же внутренне содрогнулась и решила даже близко летом к школе не подходить, чтобы не встретиться с физкультурником. Потому что вчерашнее падение в воду и утопание на мелкоте ей казалось позором. Равно как и тот факт, что Андрею Вячеславовичу пришлось тащить ее куда-то на руках, мокрую и страшную. Ничего романтического она в этом не видела. А в мечтах своих представляла себе чудесное спасение от опасности совсем по-другому, и на месте прекрасного принца в ее фантазиях был уж точно не физрук. Но…

Но чем больше говорила подружка с танцев, восхищаясь и завидуя, тем больше ей казалось, что она в чем-то права. И, как ни крути, все-таки романтическая составляющая в произошедшем явно была.

Лелька вспомнила смущенно-героическое выражение лица Андрея Вячеславовича. Его непослушные темные волосы, карие глаза, которые он виновато отводил в сторону, пока нес ее. Хитрые-хитрые глаза…

Положа руку на сердце, физкультурник был очень даже ничего. Высокий, стройный, с крепкими накачанными мышцами, всегда загорелый, как с юга, бодрый. И выглядел он очень молодо. Лелька понимала, что если он выпускник вуза, то ему должно быть никак не меньше 23 лет. Но дать ему можно было только двадцать. Особенно когда он улыбался…

– Ты что молчишь? – спросила телефонная трубка. – Ты что, правда, специально с пирса грохнулась?

– Да ты что! – покраснела Лелька. – У меня и мыслей не было ничего специально устраивать. Да я и не видела его, пока он меня в воде не подхватил. И вообще, вода знаешь какая ледяная? Я вчера весь вечер в обнимку с грелкой сидела – воды-то горячей нет, чтобы в ванну забраться! – чай с медом пила и прислушивалась к себе: расчихаюсь – не расчихаюсь. И… И платье я едва не убила, падая, – подолом за какой-то сучок зацепилась и надорвала. Но вроде бы зашить можно.

– Он тебе нравится? – подружка с танцев, казалось, ее не слышала.

– Да не нравится он мне! – вспылила Лелька.

– Ой, ладно тебе!

– Да мне вообще другой нравится! – окончательно вышла из себя Лелька. – Почему ты меня не слушаешь?

– Я тебя уже полтора часа выслушиваю! И только про твои проблемы. Думаешь, у меня в жизни ничего не происходит?!

Лельке стало стыдно. И обидно. И еще она подумала, что Ритка бы поняла ее с полуслова, и ей не нужно было бы так много всего объяснять.

– Прости, надо было кому-то выговориться, – буркнула в трубку Лелька.

– Да ладно, – легко откликнулась подружка с танцев. – А я вчера такого парня встретила! Мы с Катькой – помнишь, я тебе рассказывала? – шли…

Лелька пребывала в совершенно растрепанных чувствах и слушать подружку с танцев не могла при всем желании. Ведь благодаря этой самой подружке вчерашнее происшествие на пляже не казалось ей уж таким уж позором, и она готова была завтра к десяти утра явиться в школу в спортивный лагерь и увидеться с физруком, но… Но теперь она мучалась из-за другой проблемы: нравится ей Андрей Вячеславович или нет? Если нет, то почему стоит ей вспомнить, как он нес ее на руках, как ей тут же становится дурно? Если да, то как же тогда Шиш и Хобот? Или они оба – были ее ошибкой?!