Видение - Кунц Дин Рей - Страница 23

— Изучи яхты, дома, весь залив, — сказал Макс. — Может быть, что-либо и вызовет вновь видение.

— Не думаю, — сказала она. — Оно ушло из моей головы навсегда, когда я проснулась сегодня утром оттого, что в меня стреляли.

— Ты должна попытаться.

— Я?!

— Конечно. Не из-за этого ли ты захотела сюда приехать?

— Если я не буду преследовать этого убийцу, он, несомненно, начнет преследовать меня.

Резкий порыв ветра задрал пальто Мэри. Она сделала большой глоток кофе.

Макс продолжил:

— Может, тебе станет легче, если ты еще раз расскажешь мне, как все это должно случиться?

Она ничего не ответила, он попытался помочь ей.

— Завтра вечером в семь часов. Недалеко от того места, где мы сейчас находимся.

— Через пару кварталов, — откликнулась она на его последние слова.

— Ты говорила, у него с собой будет огромный нож.

— Нож Лингарда.

— Короче, какой-то нож.

— Нож Лингарда, — повторила она.

— Ты сказала, что он нанесет им раны двоим.

— Да, двоим.

— Он убьет их?

— Может, одного из них.

— Но не другого?

— По крайней мере один выживет. А может, и оба.

— Кто эти люди?

— Я не знаю, как их зовут.

— А как они выглядят?

— Я не вижу их лиц.

— Это молодые женщины, как те, в Анахейме?

— Я правда не знаю.

— А что насчет ружья?

— Я видела его в видении.

— У него с собой был огромный нож и ружье?

— После того, как он зарежет тех двоих, — сказала она, — он возьмет ружье и поднимется на башню. Он попытается застрелить всех, кто будет там находиться.

— Всех?

— Всех, кого сможет. Там будет много народа.

В дальнем конце залива дюжина чаек кружилась над океаном, высоко поднимаясь над волнами. Их белые силуэты драматически выделялись на фоне свинцового штормового океана.

— Сколько человек он убьет? — спросил Макс.

— Видение закончилось раньше, чем я успела увидеть это.

— А что за башня?

— Не знаю.

— Посмотри, — сказал Макс. — Посмотри вокруг, на каждую из них. Попробуй почувствовать, какая это башня.

Справа от нее, в трехстах ярдах, дальше по набережной порта, и в пятистах ярдах от «Смеющегося дельфина», располагался католический собор Святой Троицы, примерно в квартале от моря. Однажды она заходила в этот собор. Это был типичный образец готики — внушительная крепость из тяжелого проверенного временем и непогодой гранита с красивыми витражами из темного стекла. Башня колокольни поднималась в небо футов на сто и имела открытую низко огороженную площадку как раз под ее заостренной крышей. Это было самое высокое здание на расстоянии двух миль в районе порта.

Крики морских чаек отвлекли ненадолго ее внимание. Они затеяли какую-то возню над строем яхт, явно чем-то взбудораженные. Их резкие крики напоминали скрежет металла по стеклу.

Она попыталась отключиться от птичьего гомона и сконцентрироваться на Троице. Но ничего не получилось. Никаких образов. Никакой нервной вибрации. Никаких, даже слабеньких, указаний на то, что убийца появится в Кингз Пойнте со стороны колокольни собора Святой Троицы.

Лютеранская церковь Святого Луки находилась между местом, где сидели Мэри и Макс, и собором Святой Троицы. Она была в двухстах ярдах севернее порта. Это было здание в испанском стиле с массивной дубовой дверью, с колокольней, почти вдвое ниже башни католического собора.

От Святого Луки тоже ничего.

Только неистовый ветер и крики расходившихся морских чаек.

Третья башня стояла в трехстах ярдах слева от нее, у самой воды. Она была всего с четырехэтажный дом и являлась частью сооруженного из дранки и покрытого кедровой дранкой павильона Кимбалла «Игры и закуски», в который входила еще и причудливая аркада.

В летнее время туристы с камерами забирались наверх и фотографировали порт. Сейчас же здесь все было тихо и пустынно. Павильон был закрыт на мертвый сезон.

— Это произойдет в башне Кимбалла? — спросил он.

— Не знаю, — ответила она. — Это может произойти в любой из них.

— Тебе следовало бы постараться еще.

Она закрыла глаза и попыталась сосредоточиться.

Зло и пронзительно попискивая, чайка метнулась вниз и, едва не коснувшись их лиц, пронеслась всего в восьми-десяти дюймах.

Мэри, ошеломленная, отскочила в сторону, опрокинув чашечку с кофе.

— Ты в порядке? — спросил Макс.

— Просто испугалась.

— Она задела тебя?

— Нет.

— Они не приближаются так близко, если только не потревожишь территорию их гнездования. Но здесь, поблизости, нет ничего похожего на место, где бы они могли откладывать яйца. И к тому же сейчас для этого совсем неподходящее время года.

Дюжина чаек, появившаяся в порту несколько минут назад, кружилась у них над головами. Они и не пытались слиться с потоком ветра, чтобы двигаться дальше, как это обычно делают чайки. В их полете не было ничего ленивого или грациозного. Напротив, они метались, хлопали крыльями, с резкими гортанными криками бросались в воду и, подобно молниям, выскакивали обратно и гнались друг за другом в очень небольшом, четко ограниченном пространстве. Казалось, их кто-то гонит, и удивительно, что они не сталкивались друг с другом. Хрипло перекликаясь, они устроили в воздухе какой-то безумный танец.

— Что могло так встревожить их? — спросил Макс.

— Я.

— Ты? Что ты сделала?

Она вся дрожала.

— Я попыталась использовать мое ясновидение, чтобы выяснить, какую башню выберет убийца.

— И?

— Чайки не случайно здесь — они пытаются помешать мне сделать это.

Ошеломленный, он проговорил:

— Мэри, этого не может быть. Это что, дрессированные чайки?

— Не дрессированные, а контролируемые.

— Контролируемые? Кем? Кто послал их?

Она посмотрела на птиц.

— Кто? — переспросил он. — Дух Лингарда?

— Может быть, — проговорила она.

Он коснулся ее плеча.

— Мэри...

— Ты же видел полтергейст, который преследовал меня, черт возьми!

Тоном, словно говорившим «давай-успокоимся-и-обсудим-все-разумно», тоном, который выводил ее из себя, он произнес:

— По каким бы то ни было причинам, полтергейсты могут поднимать и двигать неодушевленные предметы — но живых людей никогда!

— Послушай, — сказала она. — Ты ведь знаешь не все об этом явлении. Ты не знаешь...

Она оглянулась.

— Что? Что случилось?

— Птицы.

Чайки продолжали кружить над их головами, но они не издавали ни одного звука. Они были абсолютно молчаливы.

— Странно, — сказал Макс.

— Я пойду внутрь, — отозвалась Мэри.

Она была уже почти у двери, которая вела с веранды на второй этаж коктейль-бара, когда одна из чаек напала на нее сзади, ударив по спине. Мэри споткнулась и инстинктивно прикрыла лицо рукой. Крылья били ее по шее. Колотили по голове. Громыхали у нее в ушах. Но это были не те крылья, которые ассоциировались у нее с Бертоном Митчеллом. Те крылья были кожаные, как мембраны. А эти были с перьями. Но это вовсе не делало морских чаек менее грозными. Она представила, какой твердый крючковатый клюв у этих птиц, как они могут выклевать ей глаза, и закричала.

Макс что-то крикнул ей в ответ, но она не разобрала.

Она попыталась дотянуться до птицы, но, поняв, что та может долбануть ее по пальцам, отдернула руку.

Макс ударом руки сбросил с нее птицу. Она свалилась на пол веранды и какое-то время лежала неподвижно.

Он открыл дверь, втолкнул Мэри внутрь и, войдя вслед за ней, захлопнул дверь.

Бармен видел, как на нее набросилась птица. Он поспешил к краю стойки, вытирая полотенцем руки.

Рыжий мужчина с тяжелым взглядом, сидевший в баре, обернулся вполоборота, чтобы посмотреть, что произошло.

В одной из черных кабинок у окна сидела молодая пара — хорошенькая блондинка в зеленом платье и солидный брюнет: они смотрели на Мэри, не отрываясь от своих стаканов.

Раньше, чем бармен успел сделать хоть два шага, морская чайка атаковала другую дверь, которая вела в бар, прямо за спиной Макса. Два небольших стакана со звоном упали на пол и разбились.