Тик-так - Кунц Дин Рей - Страница 15

Тогда он повторил операцию со второй драпировкой, но с тем же результатом. И за ней тоже не пряталось маленькое злобное чудовище с глазами змеи.

У второго окна внимание Томми на мгновение привлекло обесцвеченное выражение его собственного бледного лица, отразившегося в залитом дождевой водой стекле, и он со стыдом отвел взгляд. В своих собственных глазах он увидел страх, отнюдь не сочетавшийся с уверенностью и мужеством, с которыми Томми так недавно себя поздравил. Правда, он не чувствовал себя напуганным настолько, насколько это можно было предположить по отражению его перекошенного лица, однако вполне вероятно, что он просто временно подавил свой ужас в надежде, что все происходящее в конце концов окажется просто не слишком удачной шуткой. На данный момент Томми решил об этом не думать, боясь, что если он даст волю чувствам, отразившимся в его глазах, то страх и нерешительность снова парализуют его волю.

Тщательная разведка, произведенная со всеми предосторожностями, показала, что за левой занавеской второго окна никто не прячется.

Ему оставалось проверить только одну занавеску. Красно-золотая, тяжелая, она свисала с лагунного стержня безупречными прямыми складками.

Томми потряс ее, но безрезультатно. Да Томми и сам чувствовал, что она ничем не отличалась от предыдущих трех драпировок.

Расправив материал и отведя его подальше от стены, Томми наклонился вперед, заглядывая в промежуток между занавеской и окном. Стоило ему посмотреть вверх, как он увидел прямо над собой мерзкую тварь, которая вовсе не держалась за драпировку или за подкладку, а висела вниз головой, зацепившись за латунный карниз черным блестящим хвостом, торчащим из лохмотьев хлопчатобумажной ткани. Передние конечности бывшей куклы больше не напоминали варежки; из обтрепанных белых рукавов торчали пятнистые, черно-желтые кисти, которые существо плотно прижимало к своей хлопчатобумажной груди, но Томми сумел разглядеть, что на каждой руке твари было по пяти пальцев - четыре прямых и один противостоящий, как у человека. На этом сходство и заканчивалось. Пальцы чудовища были костлявыми, чешуйчатыми и заканчивались маленькими, но довольно острыми и сильно изогнутыми когтями.

В течение нескольких не правдоподобно длинных секунд, когда казалось, что само время остановилось, Томми и тварь в упор разглядывали друг друга. Ярко-зеленые глаза чудовища смотрели на него сквозь дыры в белом тряпичном колпаке, который все еще оставался на голове невиданной твари, и Томми подумал, что этот странный головной убор очень напоминает тот, что носил Человек-слон в старом фильме Дэвида Линча. Но самое сильное впечатление на него произвел черный раздвоенный язычок, торчавший между двумя рядами мелких черных зубов, которые, несомненно, и перегрызли те пять крестообразных стежков, что обозначали рот куклы.

Ослепительная вспышка молнии помешала этому взаимному разглядыванию длиться дольше. Время, которое текло медленно, словно сползающий с континентального шельфа ледник, неожиданно рванулось вперед со скоростью цунами.

Тварь зашипела.

Ее хвост дрогнул и отделился от карниза.

Растопырив лапы, чудовище полетело прямо в лицо Томми.

Он инстинктивно пригнулся и отпрянул в сторону.

Раскат грома сотряс дом, и Томми в панике нажал на спусковой крючок.

Как и следовало ожидать, пуля прошила занавеску и, не причинив никакого вреда твари, засела в потолке.

Маленький ящер, свирепо шипя, приземлился прямо на голову Томми. Его крошечные когти проникли сквозь его густые волосы и впились в кожу головы.

Взвыв от боли и страха, Томми попытался сбросить тварь свободной рукой, но она держалась крепко.

Тогда он нащупал загривок маленького чудовища и, безжалостно сдавив ему шею, с трудом оторвал его от себя.

Тварь в его руке яростно извивалась и корчилась. Она оказалась гораздо сильнее и изворотливее любой крысы. Ее рывки были такими резкими и такими мощными, что Томми едва удерживал врага на безопасном расстоянии от своего лица.

Кроме того, он каким-то образом запутался в занавеске и никак не мог освободиться. Он даже не мог поднять оружия, потому что мушка пистолета, хоть и была совсем маленькой, зацепилась за подкладку драпировки, и Томми отчаянно дергал свой "хеклер и кох", пытаясь высвободить его из складок плотной тяжелой ткани. - Тварь гортанно, с клекотом зарычала, оскалила зубы, стараясь укусить Томми за руку, и отчаянно заработала когтями, чтобы снова вонзить их в его плоть.

Подкладка с треском подалась, и Томми выдернул пистолет из складок портьеры.

Холодный и гладкий хвост твари обвился вокруг его запястья, и Томми едва не вырвало от отвращения. Издав какой-то нечленораздельный звук, он взмахнул рукой и швырнул мерзкое существо через всю комнату с силой, которая сделала бы честь любой бейсбольной звезде.

Он услышал пронзительный визг твари, который неожиданно оборвался на самой высокой ноте, когда отвратительное существо врезалось в противоположную стену. Томми от души надеялся, что сломал врагу позвоночник, но он не увидел, как тварь ударилась о стену, так как от сильного рывка латунный карниз вырвался из кронштейнов и обрушился на голову Томми вместе с тяжелыми портьерами.

Проклиная все на свете, Томми сорвал с головы плотное покрывало с витыми шнурами, чувствуя себя Гулливером, силящимся вырваться из плена лилипутов. Маленькое чудовище валялось на ковре возле самого плинтуса, неподалеку от входной двери. На мгновение Томми показалось, что оно мертво или, по крайней мере, оглушено ударом, но тварь неожиданно зашевелилась и подняла голову.

Выставив пистолет перед собой, Томми шагнул к своему врагу, собираясь добить его, но зацепился за упавшие на пол занавески и, потеряв равновесие, растянулся во весь рост.

Падая, он больно ударился подбородком, и в первые секунды все окружающее двоилось у него перед глазами. Придя в себя, Томми обнаружил, что лежит, прижимаясь щекой к ковру. В этом положении он, несомненно, видел мир примерно таким, каким он представлялся и твари, хотя Томми продолжало казаться, что комната как-то подозрительно накренилась. В следующее мгновение Томми увидел своего врага, который успел подняться на задние лапы.

Тварь стояла на нижних конечностях довольно уверенно, хотя, возможно, дополнительную устойчивость ей придавал волочившийся сзади шестидюймовый хвост. Во многих местах ее тело все еще скрывалось под обрывками белой ткани, из которой была сшита странная кукла.

Гроза за окнами бушевала во всю силу; ослепительные молнии сверкали одна задругой, а гром гремел почти беспрерывно. Ураганный ветер свирепо завывал за окнами, и свет в кабинете то заметно тускнел, то снова ярко вспыхивал, но, к счастью, пока не гас.

Тварь ринулась на Томми. Изорванная белая ткань трепетала и развевалась за ее спиной.

Томми лежал, вытянув перед собой правую руку, в которой все еще был зажат пистолет. Подняв его дюйма на четыре от земли, он взвел ударник нажатием на рычаг и выстрелил два раза подряд.

Должно быть, одна из пуль все же попала в тварь, поскольку она отлетела обратно к стене.

Учитывая небольшие размеры маленького ящера, пуля сорокового калибра должна была быть для него тем же, чем мог бы стать для обычного человека крупнокалиберный артиллерийский снаряд на поле битвы. Тварь должно было убить на месте, превратить в лохмотья, как разорвало бы на куски человека, в грудь которому случайно угодил выстрел из гаубицы. Ее должно было размазать, разметать, раздробить, разорвать на клочки...

Но мерзкое существо, казалось, вовсе не пострадало. Правда, сначала оно лежало на полу, разбросав в стороны свои странно изящные конечности, тело его сотрясали резкие судороги, гибкий хвост колотил по ковру словно в агонии, от обожженных тряпок поднимался едкий дымок, но она была совершенно целой!

Томми слегка приподнял голову, чтобы лучше видеть. На ковре возле двери он не заметил ни единой капли крови! Ни одной - нигде!

Тварь перестала корчиться и перекатилась на спину. Потом она села и с присвистом выдохнула воздух, и Томми вдруг показалось, что этот вздох был вызван не болью или сожалением, а удовлетворением. Можно было подумать, что выстрел в грудь с расстояния в несколько футов является для нее любопытным и удивительным переживанием - не больше.