Жених и его невеста - Марченко Владимир Борисович - Страница 13

— Евсееч, мне нужно сказать тебе очень важное, — начал Игорь, но тут вошел мужчина с порванным сапогом.

— Говори, — подбодрил его дядя Степан.

— Можно я скажу вечером?

Придя к Ольге, Игорь увидел её играющей на завалинке. Она лечила куклу, приготовив лекарство из стебельков одуванчика. Он хотел отдать плитку, но раздумал. «Ведь она разделит её, будет заставлять его есть. Одна не станет. Это точно». Он решил положить шоколадку в шкафчик. Тётя Катя будет брать посуду и найдёт её. В дом Ольга не пустит, скажет, что пол чистый, а у него грязные ботинки. Он подошел к луже и старательно начал приводить обувь в порядок.

— Я что-то пить захотел, — сказал Игорь, направляясь к крыльцу. — Ботинки у меня совсем чистые. Я разуюсь.

— У нас нет воды, — сказала Ольга. — Пить мне тоже захотелось.

— Принеси ведро, — сказал Игорь, — Пойду черпать воду.

Колодец рядом с домиком Глинских — через один дом, в котором живёт Ваня Каутер. Игорю нравится начинать новое дело. Он ещё ни разу не доставал воду из колодцев. Дотянувшись до деревянной бадьи, начал опускать его в квадратную темноту, перебирая руками толстый шест. Неожиданно палка вырвалась, и бадья выскочила из колодца. Подошла Ольга с ведром. Игорь обрадовался — вдвоём-то справятся с шестом. Он не видел, как девочка поставила ведро на край сруба, наклонился, пытаясь понять, далеко ли находится вода. На станции прогудел паровоз, мальчик повернул голову и выпрямился, чтобы посмотреть, не другого дяди паровоз даёт отправление гудком. Нечаянно задел ведро локтем, и оно полетело вниз. Дети долго смотрели в колодец и заметили, что ведро не утонуло, набравшись немного воды, плавает. Игорь подумал и решил, что его можно достать, если опустить вниз бельевую верёвку с крючком. Верёвка была дома, а крючок можно согнуть из длинного гвоздя. Свой план предложил Ольге. Она согласилась.

Гвоздь не желал сгибаться как нужно. Тогда Игорь решил привязать кусок проволоки к шнуру и загнуть конец крючком, который обязательно подцепит дужку ведра. Сделав несколько попыток, Игорь смог подцепить ведро. Вдвоём принялись тянуть ведро из колодца. Подошел Ваня и стал помогать. Когда Ольга должна была взяться за дужку, крючок разогнулся, и ведро вновь улетело в колодец, стукаясь о лёд, который ещё не растаял. Они долго высматривали ведро, но его не было видно.

— Утонуло, — сказал Ваня.

— Совсем, — печально произнесла Ольга.

— Скажем тёте Кате, что это я уронил ведро, — храбрясь, предложил Игорь.

— Не ты, а ветром сдуло, — сказала Ольга. — я видела. Поднялся ветер, оно и упало. Мама не станет нас ругать.

— Зачем врать? Если это сделал я.

— Попрошу дедушку, он достанет ведро. Он уже доставал зимой, — ободрил Игоря Ваня. — Тётя Катя не узнает. Он быстро достаёт.

Игорь вспомнил об украденной шоколадке, о разбитой чайной чашке, осколки которой бросил в печь, и ему стало грустно. Нужно идти к Евсеечу и всё ему рассказать. Пусть изругает, пусть мама поставит в угол, пусть все узнают, что он утопил ведро, виноват в том, что тётя Лариса из-за него почти, что сломала одну ногу. Накануне потерялся корабль, который дал Ольге пускать по ручью. Кораблик сделал Евсееч. Он был как настоящий. Игорь им дорожил, пускал только на верёвочке, а Ольга уронила её в воду и достать не смогла.

— Я принесу тебе воды, — сказал Игорь, направляясь, домой. Он уже смотал шнур.

— Лучше попью у вас, — сказала Ольга, заворачивая куклу.

Ольга сделала маленький глоток и сказала, что пить ей расхотелось. Она сняла пальтишко и предложила ему поиграть в какую-нибудь игру, но Игорь отклонил предложение, сославшись на то, что ему очень нужно сказать Евсеечу о потерянном кораблике.

— Пойдём вместе, и я скажу правду.

— Ты не ходи. Испугаешься и будешь плохо спать, — отговаривал Игорь.

— Ты не испугиваешься? И я не буду. Я же с ним давно познакомилась. Он тогда мне валенки подделал, а то ты плохо заштопал. Нитки сразу порвались.

— Я — другое дело.

— И я — другое дело. Ты скажи, что вам наворожила бабушка Усачиха?

— Сказала, что всё будет хорошо, война обойдёт нас, только немного заденет. — Игорь вспомнил свою тайну и посмотрел на Ольгу. — Пошли. Только нужно немного нарвать цветов для Евсееча и других солдат.

Как ни пугал Ольгу Игорь, всё напрасно. Она не боялась лица сапожника. Ей хотелось сделать ему что-то хорошее, ну пол подмести, цветы подарить. Пол Ольга подметает лучше Игоря. Он это знает.

— Это вы далеко собрались? — спросил Евсеич, отворачиваясь к верстаку, чтобы дети не видели его безбрового коричневого от ожогов лица.

— Это мы к вам собрались, — ответила Ольга, стараясь обойти сапожника и вручить ему букет.

— Я вам цветы принесла, — чтобы как подарок был. — Вы нам подарили санки, кораблик. Я его упустила в ручье. Вы всем ребятишкам подшиваете валенки. У нас ничего нет, а только эти цветы. Мы с Игорем рвали.

Евсееч взял цветы и долго молча стоял, глядя в окно. Ольга подметала. Набрала в рот воды из кружки и так ловко брызнула, что Игорь позавидовал — у него никогда так не получается. «Когда уйдёт, когда они останутся вдвоём, и он расскажет о краже», — думал Игорь, выгребая золу из железной печки в маленькое ведёрко.

— Евсееч, я сейчас ведро утопил в колодце. Ольга пить захотела, а я задел локтем.

— Добудем, — как-то весело сказал дядя Степан. — Не горюй.

— Знаете, я ещё чашку разбил дома, и осколки в печь спрятал.

— Признаешься, и мама поймёт, что ты посуду мыл и нечаянно уронил.

— Она два раза падала.

— Дядя Евсееч, ведро ветром сдуло в колодец, правда, — сказала Ольга. — Игорь не виноват нисколечко.

Ольга взялась протирать стёкла окна, убирать паутины из углов. Игорь вдруг решился на отчаянный поступок. Он достал из кармана сломавшуюся шоколадку, пожил на верстак перед сапожником и упавшим голосом проговорил:

— Я украл… у вас… Я больше никогда не стану брать чужие шоколадки.

— Воровать не хорошо. А почему ты не съел её?

— Потому что… — Игорь посмотрел на Ольгу и слёзы вдруг сами потекли из его глаз. Он не мог рассказать, что она очень больна, а чтобы она выздоровела, ей нужен шоколад. Хотел сказать, что у Ольги уже никогда не будет отца, но при ней не мог раскрыть свою тайну.

— Ты бы мог поделить плитку на двоих, — сказал, улыбаясь, сапожник.

— Мог. — Согласился Игорь. — Но тогда ей достанется меньше. Ей нужно всю. Я хотел, чтобы тётя Катя нашла шоколадку и отдала ей. Поэтому и ведро уронилось.

Ему стало легко и радостно. Ольга посмотрела на шоколадку и обрадовано разулыбалась. Евсеич всё понял, но не знает, что Ольга может заболеть и умереть, потому что в её крови нет этого проклятого гемоглобина. У Игоря его полно, а неё — нет.

— Вы были в больнице? …У вас хватает гемоглобина?

— Откуда тебе слово это известно? — наващивая дратву, удивился сапожник.

— А у меня совсем его мало, — вдруг проговорила девочка, отжимая тряпку. — Сказала тётя Маша.

— Вот какой коверкот, — вновь удивился Степан Евсеевич. — Так ты и решил, что…

Евсееч, качнул головой и отвернулся к окну, словно там увидел очень интересное. Игорь тоже посмотрел. Здание вокзала закрывал товарняк, но крышу было видно, и надпись чёрными буквами. Вася научил его читать по слогам. Ему нравилось постигать смысл написанного, хотя иногда слова не могли прочитаться. Тогда Игорь мучительно перебирал слога или звал Ольгу. Она читала быстро и понятно. Евсееч всё читал, и не мог понять, что же означают буквы.

Испорченный праздник

Игорю почему-то вспомнился тот день.

В магазине и в вагонлавке давали селёдку и сахар песок. Люди радовались. Над сельсоветом, школой и вокзалом волновались новые флаги. А самый высокий флаг был над элеватором.

— Хорошо, когда Победа. Никто не ругает, никто в угол не ставит, — говорил Игорь, макая хлеб в сахар.

— Надо, чтобы день Победы был каждый день, — радостно говорила Оля, слизывая сахар со стола. Мамы им насыпали в блюдца по две больших ложки, дали по булке с колбасой. Колбасу они оставили на потом, а булки макали в сахар и ели с тёплой водой.