Призрачные огни - Кунц Дин Рей - Страница 39

Пик почувствовал, что краснеет.

— Я не предлагал вам нарушить ваши медицинские принципы.

— И хорошо. — Патрицианское лицо Уэрфелла и его манеры не поощряли попыток спорить. — Тогда вы подождете, пока она сама проснется.

Расстроенный Пик проговорил, все еще пытаясь вспомнить, где он мог видеть доктора Уэрфелла:

— Но мы полагаем, что она может нам подсказать, где найти человека, которого мы обязательно должны найти.

— Что же, я уверен, она согласится вам помочь, когда проснется.

— А когда это может случиться, доктор?

— Ну, я думаю… часа через четыре, может, попозже.

— Почему так долго?

— Ночной дежурный дал ей очень слабое успокоительное, это ее не устроило, и, когда он отказался дать ей что-нибудь посильнее, она приняла свое собственное лекарство.

— Свое собственное?

— Мы слишком поздно поняли, что у нее в сумочке были таблетки бензедрина, завернутые в фольгу…

— Наркотики?

— Да. А в кармане — транквилизаторы и успокоительные. Ее таблетки оказались значительно сильнее наших, так что она в данный момент под их действием. Разумеется, мы изъяли все оставшиеся лекарства.

— Я подожду в ее палате, — заявил Пик.

— Нет, — отрезал Уэрфелл.

— Тогда я подожду у дверей палаты.

— Боюсь, не получится.

— Тогда я подожду здесь.

— Здесь вы будете мешать, — не согласился Уэрфелл. — Вы подождете в комнате для посетителей, и мы вас позовем, когда мисс Киль проснется.

— Я подожду здесь, — настаивал Пик, придав своему детскому лицу самое суровое, крутое и жесткое выражение, на которое только был способен.

— В комнате для посетителей, — возразил Уэрфелл зловеще. — И если вы не проследуете туда немедленно, я попрошу охранников больницы, чтобы они вас туда проводили.

Пик заколебался, в душе умоляя Господа дать ему больше настойчивости.

— Ладно, но, черт побери, позовите меня в ту же минуту, как она проснется.

Он в гневе развернулся и прошествовал прочь от доктора Уэрфелла искать комнату для посетителей, потому что постыдился спросить, где она находится. Оглянувшись на доктора, который теперь был занят разговором с другим врачом, он сообразил, что Уэрфелл как две капли воды похож на Дэшила Хэммета, автора детективных романов. Именно поэтому он и показался знакомым такому страстному поклоннику жанра, как Пик. Стоило ли удивляться, что он ведет себя с таким апломбом. Дэшил Хэммет, не больше и не меньше. Пику немного полегчало от сознания, что он уступил такому человеку.

Они проспали еще два часа, проснулись практически одновременно и снова занялись любовью на кровати в мотеле. Рейчел получила даже большее удовлетворение, чем в первый раз: все происходило медленнее, ласковее, в более изысканном и чувственном ритме. Ее гибкое, податливое, упругое тело доставляло ей самой глубокое удовлетворение, и она безмерно наслаждалась работой мышц, ритмичными мягкими движениями, ласковым касанием тел. То было не обычное наслаждение от любви, но более сильное и полное чувство: она ощущала себя молодой, здоровой, живой.

Обладая даром брать все от настоящего, она позволила своим рукам исследовать тело Бена, поражаясь его стройности, гранитной твердости мускулов его плеч и рук, крепости спины, наслаждаясь шелковистостью его кожи, ритмичным движением бедер, ощущая его всем своим телом, замирая от прикосновения его горячих рук, жгучего жара его губ на своих щеках, губах, шее, груди.

До Бена Рейчел не занималась любовью пятнадцать месяцев. И никогда раньше не приходилось ей испытывать такую любовь. Ей никогда не было так хорошо, никогда она не чувствовала такой волнующей нежности и такого полного удовлетворения. Казалось, что до сих пор она была как бы неживая, и вот наступил час ее возвращения к жизни.

Утомленные, они долго лежали в объятиях друг друга, но мягкий отсвет любви медленно уступал место странному беспокойству. Сначала Рейчел не могла понять, что ее тревожило, но потом узнала это редкое и особое ощущение приближающейся смерти, вызывающее дрожь, необоснованное, но инстинктивное чувство, от которого у нее тело покрылось мурашками.

Она вгляделась в ласковую улыбку Бена, в его такое любимое лицо, в его глаза — и ее охватила пугающая непоколебимая уверенность, что она потеряет его.

Она попыталась убедить себя, что ее неожиданное предчувствие — естественная реакция почти тридцатилетней женщины, которая после одного неудачного замужества чудом нашла подходящего человека. Что-то вроде синдрома «Я не заслуживаю такого счастья». Когда жизнь наконец преподносит тебе прекрасный букет цветов, ты обычно с подозрением вглядываешься в него — а не спряталась ли там пчела. Суеверный страх, что это ошибка, что тебе не могло так повезти, является стержнем человеческой натуры, так что вполне естественно, что она боится потерять Бена.

Рейчел пыталась себя уговорить, но сама знала, что ее внезапный страх был чем-то большим, чем суеверие, чем-то более мрачным. По спине побежал холодок, и ей показалось, что позвоночник у нее превратился в кусок льда. Прохладное дыхание, коснувшееся ее кожи, проникло глубже, достало до костей.

Отвернувшись от Бена, она опустила ноги на пол и встала, обнаженная и дрожащая.

— Рейчел, — позвал ее Бен.

— Пора двигаться, — с беспокойством сказала она, направляясь в ванную комнату сквозь солнечный свет и тени от пальмовых листьев, проникающие через единственное незанавешенное окно.

— Что случилось? — спросил он.

— Мы тут сейчас как подсадные утки. Или станем ими. Нам нужно двигаться. Все время следует быть настороже. Надо найти его раньше, чем он или кто-нибудь другой найдет нас.

Бен поднялся с кровати, загородил ей дорогу в ванную комнату и положил руки на плечи:

— Все будет в порядке.

— Не говори так.

— Но так и будет.

— Не искушай судьбу.

— Вдвоем мы сильны, — заверил он. — Сильнее не бывает.

— Не надо, — настаивала она, приложив ему палец к губам, заставляя замолчать. — Пожалуйста. Я не перенесу… если мне придется потерять тебя.

— Ты не потеряешь меня, — возразил он. Но, взглянув на него, она с ужасом почувствовала, что уже потеряла его, что смерть стоит за его спиной, что она неизбежна.

Синдром «Я не заслужила такого счастья»? Или настоящее предчувствие? Откуда ей было знать, что это.

Поиски доктора Либена результатов не приносили.

Мрачную вероятность неудачи Энсон Шарп ощущал как огромное и тяжкое нечто, навалившееся на стены подземной лаборатории в Риверсайде, сжимающее эту комнату без окон и медленно раздавливающее его. Он не мог смириться с неудачей. Он был прирожденным победителем, всегда только победителем, превосходящим всех остальных, только так он представлял себе себя, только так он мог позволить себе думать о себе — как о блестящем представителе высшего рода. Такое представление о самом себе являлось как бы индульгенцией, позволяющей ему делать все, что душа пожелает, абсолютно все, ибо он по своей натуре просто не мог мириться с разными моральными ограничениями, присущими обычному человеку.

И тем не менее разосланные по округам люди докладывали, что ходячий мертвец не появлялся там, где его рассчитывали найти, и с каждым часом Шарп все больше злился и нервничал. Должно быть, они не так хорошо знали Эрика Либена, как им казалось. Вполне вероятно, что, предвидя возможность такого поворота событий, ученый заранее присмотрел себе местечко, где можно залечь, и ему удалось уберечь эту тайну от Бюро по оборонной безопасности. Тогда безуспешная попытка обнаружить Либена будет рассматриваться как личная неудача Шарпа, потому что он теснее всех был связан с этой операцией в надежде присвоить себе все заслуги в случае ее удачного завершения.

Но тут появился шанс. Позвонил Джерри Пик и сообщил, что нашел Сару Киль, несовершеннолетнюю любовницу Эрика Либена, в больнице в Палм-Спрингс.

— Но эти чертовы медики, — пожаловался Пик характерным для него голосом честного нытика, — отказываются сотрудничать.