Полночь - Кунц Дин Рей - Страница 42

— После газетного сообщения об исчезновении Армса, — продолжал Гарри, — я ждал опровержения, но его не было. Тогда-то я и начал понимать, что странные события в похоронном бюро Каллана не просто странные, а связаны с какими-то темными делами. И полицейские тоже приложили к ним руку.

— Паула Паркинс тоже была разорвана на куски, — вспомнил Сэм.

Гарри кивнул.

— Предположительно, своими собственными доберманами.

— Доберманами? — переспросила Тесса.

Во время их разговора в прачечной Сэм рассказал ей, что смерть ее сестры была лишь одним звеном в цепи загадочных самоубийств и смертей в результате несчастных случаев, но в детали он не вдавался. Теперь он коротко поведал ей историю смерти Паркинс.

— Конечно, ее собаки тут ни при чем, — согласилась Тесса. — Она погибла, когда на нее напали те, кто убил Армса и моих соседей по этажу в «Ков-Лодже».

Гарри Талбот впервые слышал о трагедии в мотеле. Сэму пришлось рассказать ему об этом и о том, как они с Тессой встретились в прачечной.

На лице Гарри застыло странное выражение. Обращаясь к Тессе, он сказал:

— Э-э… а вы не разглядели, как выглядели эти существа? Может быть, хоть краем глаза?

— Я видела только ступню одного из них через щель под дверью.

Гарри начал фразу, оборвал ее и замолчал, погрузившись в какие-то свои размышления.

Он что-то знает, подумал Сэм. Он знает что-то, чего не знаем мы.

По какой-то причине Гарри не был готов поделиться тем, что он знал, поэтому он вновь обратился к чтению вслух записей из своей тетради.

— Через два дня после смерти Паулы Паркинс в морг привезли еще одно тело, это было в половине десятого вечера.

— Одиннадцатого сентября? — спросил Сэм.

— Да.

— Свидетельств о смерти с такой датой нет.

— В газетах тоже ничего не было.

— Продолжайте.

Гарри перешел к следующему случаю:

— Пятнадцатого сентября…

— Это были Стив Хейнц и Лаура Далко. Предположительно, он убил ее, затем застрелился сам, — перебил Сэм. — По всей вероятности, мы должны были поверить, что произошла ссора между любовниками.

— Еще одна поспешная кремация, — отметил Гарри, — а двумя Днями позже два новых трупа были доставлены в морг после часа ночи, когда я уже собирался ложиться спать.

— Никаких официальных данных об этих людях, — сказал Сэм.

— Возможно, опять случайные приезжие, свернувшие с автострады, чтобы поужинать? — предположила Тесса. — Или кто-нибудь из жителей округа, проезжавших по загородному шоссе?

— Они вполне могли быть местными жителями, — заметил Гарри. — Я имею в виду тех, кто не живет постоянно в городе, у кого нет своего жилья. Такие люди приезжают, уезжают, и если вы сочините, что кто-то из них внезапно уехал на заработки, то их соседи вам запросто поверят.

Либо эти соседи уже принадлежат к «обращенным» и сами участвуют в сокрытии преступлений, подумал Сэм.

— Затем ночь двадцать третьего сентября, — читал Гарри по своей тетради. — Должно быть, это было тело вашей сестры, Тесса.

— Да.

— К тому времени я уже понял, что необходимо сообщить кому-нибудь об увиденном мной. Кому-нибудь из властей. Но кому? Я не доверял местным властям, так как видел полицейских, доставлявших трупы, о которых не было потом никаких упоминаний в газетах. Сказать шерифу нашего округа? Но он скорее поверит Уоткинсу, чем мне, разве не так? Черт возьми, люди думают, что у инвалидов все немножко не в порядке — не в порядке с головой, я имею в виду, — они почему-то путают физические недостатки с недостатками умственными, путают не всегда осознанно, допускают, во всяком случае, такую мысль. Отсюда предубеждение, отсюда высокая вероятность того, что мне не поверят. И кроме того, согласитесь, сам рассказ звучал бы дико — какие-то мертвые тела, тайные кремации… — Гарри помолчал, нахмурился. — И то, что я — ветеран, имею награды, это тоже для них не причина, чтобы мне верить. Война давно кончилась, для многих это уже история. На самом деле… они наверняка повернули бы дело так, что оказалось бы — во всем виновата война. Они называют это «вьетнамский синдром», послевоенный стресс. У бедного старого Гарри шарики за ролики зашли — разве не видно? — от этой ужасной войны — вот что они сказали бы.

Все это Гарри говорил спокойно, без надрыва. Но слова, произнесенные им, были словно поверхность воды, под которой скрываются глубины, — для Гарри это были глубины боли, одиночества, отчужденности.

Когда он снова заговорил, стало заметно, как он волнуется, несколько раз голос его срывался:

— И еще я должен признаться, что одной из причин моего молчания был… страх. Я не понимал, черт побери, что происходит. Я не знал, какие ставки в этой игре. Они вполне могли заставить меня замолчать, просто сунули бы в печь крематория в одну из ночей. Вы думаете, если я потерял на войне ноги-руки, то мне уже нечего терять?! Но это не так, совсем не так. Для меня жизнь, возможно, даже дороже, чем для целых и невредимых, вот как. Мое неподвижное тело сковало меня, я провел последние двадцать лет вне круговорота жизни и имел достаточно времени для того, чтобы полной мерой познать мир, его красоту и сложность. В конце концов мои увечья привели меня к тому, что я стал гораздо больше ценить жизнь, любить ее. Поэтому я боялся, что они придут ко мне и убьют меня, я не решался рассказать об увиденном. Боже праведный, если бы я заговорил раньше, если бы я раньше связался с ФБР, возможно, удалось бы спасти жизни многих людей. Возможно… удалось бы спасти вашу сестру.

— Не терзайте себя, — сразу же сказала Тесса. — Если бы вы поступили по-другому, вас бы, несомненно, уже превратили в пепел в крематории Каллана, а затем развеяли бы по ветру. Судьба моей сестры была предрешена, вы ничего не могли изменить.

Гарри кивнул, затем выключил фонарик, комната погрузилась в темноту, он явно еще не дочитал свои записи в тетради. Сэм догадался, что благородный душевный порыв Тессы вызвал у Гарри слезы, и он не захотел, чтобы их увидели.

— Двадцать пятого, — продолжал Гарри, не заглядывая в тетрадь, — в четверть одиннадцатого в крематорий было доставлено еще одно тело. Странно было то, что на этот раз оно было привезено не на катафалке, не на полицейской машине и не на машине «скорой помощи». Труп привез Ломен Уоткинс…

— Это начальник местной полиции, — объяснил Сэм Тессе.

— …но он приехал на своей личной машине и был одет в гражданскую одежду, — продолжал Гарри. — Они выгрузили тело. Оно было завернуто в одеяло. Жалюзи в ту ночь также были подняты, и я мог все ясно видеть в телескоп. Я не узнал, кто это был, зато состояние, в котором находилось тело, было мне уже знакомо — то же самое я видел, когда привезли Армса.

— Он был разорван в клочья? — спросил Сэм.

— Да. Затем в город приехала бригада из ФБР по поводу дела Бустаманте — Санчеса. Когда я прочитал об этом в газете, я воистину испытал облегчение, так как надеялся, что все тайное станет явным и мы наконец-то получим объяснение случившемуся. Но вскоре в крематорий Каллана привезли еще два мертвых тела. Это было ночью четвертого октября…

— Наша бригада в тот момент была в городе, — удивился Сэм. — Это была как раз середина срока их командировки. За все время их пребывания в городе не выписывалось ни одного свидетельства о смерти. Так вы говорите, что это произошло у них под носом?

— Ну да. Мне даже не надо уточнять по тетради, я помню эти события совершенно отчетливо. Трупы привезли на прицепном фургоне, принадлежавшем Ризу Дорну. Это местный полицейский, но в ту ночь он был без формы. Они забросили трупы в крематорий, сквозь жалюзи я видел, как они засовывают в печь оба тела. Они страшно спешили. Затем седьмого октября вновь была суматоха возле похоронного бюро, но ночью был густой туман, и я не могу ручаться, что это было связано с новыми жертвами. И наконец… нынешняя ночь. Труп ребенка. Маленького ребенка.

— Плюс еще двое убитых этой ночью в «Ков-Лодже», — добавила Тесса. — Всего получается двадцать две жертвы, а не двенадцать, из-за которых приехал Сэм. Этот город превратился в настоящую бойню.