Покровитель - Кунц Дин Рей - Страница 16

На следующее утро, когда она спустилась в кухню и застала семью Тигель за завтраком, она сказала:

– Эй, Майк, я только что обнаружила следы пребывания марсиан, оставленные в унитазе.

– И что же это? – спросил Майк. Лаура улыбнулась и сказала:

– Экзотические новости.

Через два дня Лаура вернулась в приют Маклярой.

ГЛАВА 6

Гостиная и небольшой кабинет в доме Вилли Шинера были меблированы так, как будто здесь жил обычный человек. Стефан не был уверен в том, что он ожидал увидеть. Признаки сумасшествия, может быть, но не этот уютный, обыкновенный дом.

Одна из спален была пуста, другая была несколько необычна. Единственной кроватью был узкий матрас на полу. Наволочки подушек и простыни были для детской спальни, разукрашенные цветастыми фигурками мультипликационных кроликов. Ночной шкаф и тумбочка были детских размеров, светло-голубого цвета, с нарисованными животными на стенках и ящиках: жирафами, кроликами и белками. Шинер был владельцем коллекции Маленьких Золотых Книг, как и других детских книжек с картинками зверей и игрушек для шести-семилетнего возраста.

Сначала Стефан подумал, что эта комната была сделана для соблазна соседских детишек, так как Шинер был невменяем до такой степени, что не мог не мучить свои жертвы даже дома, где риск был так велик. Но в доме не оказалось другой постели, а шкафы и полки были забиты мужской одеждой. На стенах висела дюжина фотографий одного и того же рыжеголового мальчишки, некоторые из них изображали новорожденного, другие – мальчика семи или восьми лет, и несомненно это было лицо молодого Шинера. Неожиданно Стефан понял весь смысл этой декорации. Лежа в постели, Шинер, очевидно, возвращался в мечту детства, а все эти предметы лишь способствовали еженощным возвращениям.

Стоя посередине этой странной комнаты, Стефан чувствовал отвращение и печаль. Ему казалось, что Шинер мучил детей не только ради сексуального удовлетворения, но для того, чтобы поглотить их молодость, чтобы стать таким же молодым, как они; казалось, что он не столько хотел пасть морально, сколько восстановить свою детскую невинность. Он был одинаково трогателен и презренен в своем неадекватном вызове к взрослой жизни, но несомненно опасен для своих жертв.

Стефан вздрогнул.

ГЛАВА 7

Ее кровать в комнате близняшек Акерсон была теперь занята другой девочкой. Лауру поместили в маленькой комнате на двоих в северном крыле третьего этажа возле лестницы. Ее соседкой стала девятилетняя Элойз Фишер, у которой была толстая коса и веснушчатое лицо, ее поведение было слишком серьезным для ребенка.

– Я собираюсь стать бухгалтером, когда вырасту, – сказала она Лауре.– Я люблю цифры. Их можно прибавлять по-разному и всегда получать один и тот же ответ. От цифр не бывает никаких сюрпризов; они не похожи на людей.

Родители Элойз были уличены в торговле наркотиками и посажены в тюрьму, а она была помещена в приют Маклярой до решения суда о попечительстве.

Как только Лаура распаковала свои вещи, она поспешила в комнату близняшек Акерсон. Ворвавшись в комнату, она закричала:

– Я свободна, я свободна!

Тамми и новая девочка удивленно посмотрели на нее, а Рут и Тельма бросились ее обнимать, что было похоже на возвращение в настоящую семью.

– Твоя приемная семья невзлюбила тебя? – спросила Рут.

Тельма сказала:

– Ага! Ты воспользовалась планом Акерсонов.– Нет, я убила их всех, пока они спали.

– Тоже дело, – согласилась Тельма.

Новой девочке, Ребекке Богнер, было около одиннадцати лет. Очевидно, она не нашла общего языка с Акерсонами. Слушая Лауру и близняшек, Ребекка говорила: «Вы странные», «Очень странно», «Господи, какие странности» – с таким выражением преимущества и презрения, что отравляла всю атмосферу не хуже химического оружия.

Лаура и близняшки отправились в угол сада, где они могли обсудить пятинедельные новости без сопливых комментариев Ребекки. Стоял конец октября, и погода была еще теплая, хотя в первой половине утра было довольно прохладно. Они сели на скамейке на игровой площадке, которая была пуста, так как младшие дети готовились к обеду.

Не прошло и пяти минут, как в саду появился Вилли Шинер с электрическим приспособлением для подстригания кустов. Он принялся за работу в тридцати футах от них, но все его внимание было приковано к Лауре.

За обедом Угорь стоял на раздаточной линии, выдавая молоко и куски вишневого пирога. Самый большой кусок пирога он дал Лауре.

В понедельник она вошла в новую школу, где другие дети учились уже четыре недели и успели подружиться. Рут и Тельма были в том же классе, что и она, что делало ее вживание в коллектив проще, но Лаура вновь убедилась, как переменчива была жизнь сирот.

Во вторник, когда Лаура возвращалась из школы, миссис Боумайн остановила ее в коридоре.

– Лаура, ты можешь зайти в мой кабинет? Миссис Боумайн была в пурпурном цветастом платье, которое прекрасно контрастировало с розовыми и персиковыми цветами стен и штор в ее кабинете. Лаура сидела на розовом стуле, Миссис Боумайн стояла возле стола, намереваясь быстро закончить с Лаурой и приступить к другим делам. Миссис Боумайн всегда была суетливой и очень занятой.

– Элойз Фишер уезжает от нас сегодня, – сказала миссис Боумайн.

– Кто получил попечительство? – спросила Лаура.– Ей хотелось, чтобы это была бабушка.

– Бабушка и получила попечительство, – заверила миссис Боумайн.

Как повезло Элойз, Лаура надеялась, что будущий бухгалтер с косой и веснушками найдет в жизни еще что-то, чему можно верить, кроме холодных цифр.

– Теперь у тебя нет соседки, – коротко сказала миссис Боумайн, – у нас нет свободной кровати, поэтому ты не можешь…

– Могу я сделать предложение?

Миссис Боумайн нахмурилась и нетерпеливо посмотрела на свои часы. Лаура быстро сказала:

– Рут и Тельма мои лучшие подруги, с ними в комнате живут Тамми Хинсен и Ребекка Богнер. Но я не думаю, что Тамми и Ребекка нашли взаимопонимание с Рут и Тельмой, поэтому…

– Мы хотим научить вас жить с людьми, которые отличаются от вас. Общаясь только с одними девочками, ты не сформируешь своего характера. Как бы то ни было, дело вот в чем; я не могу заниматься переселением до завтрашнего дня, я сегодня занята. Поэтому я хочу знать, могу ли я положиться на тебя, что ты проведешь ночь одна.

– Положиться на меня? – спросила Лаура в недоумении.

– Скажи мне правду, девочка. Могу я оставить тебя одну на ночь?

Лаура не могла понять, каких неприятностей ждала социальная служащая от ребенка, оставленного одного на ночь. Может быть, она ожидала, что Лаура так забаррикадируется в комнате, что полиции придется взламывать дверь, травить ее слезоточивым газом и заключать в наручники.

Лаура была по-прежнему в недоумении.

– Конечно, все будет о'кэй. Я не ребенок. Со мной все будет в порядке.

– Ну что ж… Хорошо. Сегодня ночью ты переспишь одна, а завтра мы этим займемся.

Выйдя из цветастого кабинета миссис Боумайн и поднимаясь по лестнице на третий этаж, Лаура неожиданно подумала: «Белый Угорь, Шинер, будет знать о том, что она осталась одна на ночь». Он знал обо всем, что происходило в Маклярой, у него есть ключи, и он может вернуться ночью. Ее комната была рядом с лестницей, поэтому он может в считанные секунды проскользнуть в комнату и овладеть ею! Он оглушит ее или напичкает наркотиками, сунет в мешок и отнесет в подвал, и никто не будет знать, что с ней случилось.

Она развернулась на втором этаже и, прыгая через две ступеньки, бросилась обратно к кабинету миссис Боумайн, но, выскочив в коридор, чуть не столкнулась с Угрем. Он нес швабру и вез на тележке бак с водой, предназначенной для мытья полов.

Он усмехнулся ей. Может быть, это было только плодом ее воображения, но она была уверена – он знает, что она будет ночевать одна.