Отродье ночи (Шорохи) - Кунц Дин Рей - Страница 35

— Ну как? — тут же спросил Фрэнк.

— Да, мне сообщили его имя — Ортис. Как я и говорил. Джимми Ортис. Он продает ПСП. Конечно, не мне судить других, но насколько мне известно, те, кто занимается ПСП, последние подонки. Вы знаете, ПСП — это яд, который очень быстро разрушает мозги. У нас пока мало информации об Ортисе, поэтому досье еще не передано полиции.

— Адрес? — спросил Тони.

Такер протянул небольшой листок бумаги, исписанный красивым почерком.

— Это недалеко от бульвара Сансет, в двух кварталах от Ла-Сьенеги.

— Мы найдем, — сказал Тони.

— Судя по вашему рассказу, — добавил Такер, — и нашей информации, этого парня вряд ли удастся уговорить и переубедить.

— Мы попробуем, — пообещал Фрэнк.

Такер провел их до входной двери и вышел вместе с ними. Отсюда открывался прекрасный вид на расстилавшийся внизу город.

— Великолепно, не правда ли? — воскликнул Такер.

— Обыкновенный вид, — ответил Фрэнк.

— Какой большой, чудесный город, — все больше воодушевлялся Такер, словно это он — творец мегаполиса. Его лицо просияло от удовольствия, Такер счастливо размахивал руками. — Никто не понимает, что Лос-Анджелес — это все... движение, свобода. Простор! Свобода тела и духа. В Лос-Анджелесе — тысячи возможностей! Ты сам распоряжаешься судьбой и лепишь из нее все, что хочешь. Это невероятно. Я люблю тебя, город! Господи, как я тебя люблю!

Тони был настолько поражен искренностью чувств этого человека, что признался в своей мечте.

— У меня мечта — стать художником, жить свободно. Я пишу картины.

— Зачем тогда работаешь в полиции?

— Это постоянное жалованье.

— К черту постоянное жалованье! Хватайся за эту возможность! Человек, ты живешь на самом краю западного мира. Бросайся в него с головой. От страха захватывает дух, но так далеко до дна и нет никаких препятствий в полете. Никогда не разобьешься. Это особенное падение. Вверх!

Тони и Фрэнк завернули за угол дома, прошли мимо живой изгороди с зеленовато-желтыми мясистыми колючками. Автомобиль стоял в тени большой пальмы.

Открывая дверцу, Тони услышал возглас Такера:

— Прыгай! Прыгай и лети!

— Вот это человек! — озадаченно пробормотал Фрэнк.

— Да-а, — задумчиво ответил Тони.

Через 15 минут они прибыли по указанному адресу.

Гараж находился под домом, за железными, автоматически открывающимися воротами. Поэтому пока было неясно, находится ли там разыскиваемый «ягуар».

Это было длинное здание, в левом и правом крыле сдавались комнаты. За огромными стеклами были видны широкие лестницы с просторными площадками. Перед домом находился огромный бассейн, обсаженный густым кустарником. Рядом бил фонтан и на мокрых камнях сидели две девушки в бикини и волосатый молодой человек.

Они пили мартини и весело смеялись, когда холодные капли освежали разгоряченное солнцем тело и кто-нибудь, не выдержав, вздрагивал.

Фрэнк подошел к ним и спросил, не знают ли они, где живет Джимми Ортис.

Одна девушка спросила:

— Такой маленький паренек с усиками?

— С детским лицом, — подсказал Фрэнк.

— Да, это он, — отвечала девушка.

— Он носится на «ягуаре», — добавила другая.

— Точно, он, — сказал Тони.

— Кажется, он живет в четвертом корпусе, на втором этаже.

— Он дома? — спросил Фрэнк.

Девушки пожали плечами.

Фрэнк и Тони поднялись на второй этаж. Вдоль него шла открытая галерея, вся уставленная кадками с плющом.

Дверь была приоткрыта.

Тони и Фрэнк переглянулись. Что их ждет там? Почему дверь приоткрыта? Бобби Вальдес узнал об их приходе? Они прижались к стене по обе стороны от двери. Замерли в ожидании. Доносился приглушенный смех у фонтана. Фрэнк задумчиво нахмурился. Тони показал пальцем на звонок. Фрэнк медленно поднес руку и нажал на кнопку. Изнутри донесся мягкий звон. Бом-бим-бом. Они замерли, уставившись на дверь. Воздух вдруг застыл и тяжело налег на плечи, сковал движения. Тони судорожно глотнул, и словно тягучий сироп наполнил его легкие.

Тишина. Фрэнк позвонил еще раз. Через минуту, когда ответа так и не последовало, Тони просунул руку под пиджак и вынул из наплечной кобуры револьвер. Ноги задрожали и свело живот в ожидании опасности. Фрэнк тоже вытащил револьвер и одним ударом распахнул дверь. В фойе никого. Тони, согнувшись, заглянул в комнату. Та часть комнаты, которую он успел заметить, была погружена в темноту и молчание. Задернутые гардины не пропускали солнечного света.

Тони крикнул:

— Полиция!

Его голос отразился в галерее.

С дерева вспорхнула птица.

— Выходи, руки за голову, Бобби!

На улице просигналил автомобиль. Где-то зазвонил телефон: его трель глухо доносилась из-за стены.

— Бобби! — крикнул Фрэнк. — Слышишь, что тебе говорят? Полиция. Все кончено. Выходи. Выходи! Немедленно!

Во дворе стих смех у фонтана. Тони показалось, что он слышит шарканье ног во всем доме: как будто любопытные жильцы робко крадутся к окнам.

Фрэнк медленно повторил:

— Мы не хотим стрелять, Бобби!

— Послушай! — продолжал Тони. — Не заставляй нас применять силу. Выходи.

В ответ — молчание.

— Если бы он был здесь, — сказал Фрэнк, — то не выдержал бы и послал нас куда подальше.

— Что же делать?

— Мне кажется, мы вляпались.

— Может быть, вызвать спецподразделение?

— Он, скорее всего, не вооружен, — сказал Фрэнк.

— Ты шутишь.

— Раньше он никогда не попадался с оружием. Только с женщинами. Бобби смелый.

— Он убийца.

— Женщин. Он опасен только для женщин.

Тони закричал:

— Бобби, последний твой шанс! Черт побери, выходи!

Тишина. Сердце бешено колотилось в груди.

— Пора кончать, — прошептал Фрэнк.

— Если мне не изменяет память, в прошлый раз первым шел ты, — сказал Тони.

— Да.

— Сейчас моя очередь, — сказал Тони.

— Я знаю, ты ждал этого.

— Да.

— Всем сердцем.

— Которое сейчас скачет в горле.

— Иди, он твой, тигр.

— Прикрой меня.

— Коридор слишком узок, когда ты войдешь, я сразу потеряю тебя из виду.

— Я согнусь в три погибели.

— Давай, как утка. Мне нужно видеть над тобой.

Живот похолодел. Тони сделал два глубоких вдоха, пытаясь успокоиться, но от этого легче не стало: сердце забилось еще чаще и сильнее, чем прежде. Пригнувшись, Тони проник в фойе, выставив вперед руку с револьвером. Он торопливо прошел по скользкому кафельному полу и замер у порога комнаты, вглядываясь в темноту и каждое мгновение ожидая получить пулю в лоб.

Комната была освещена узкими полосками света, проникавшими сквозь неплотно задернутые гардины. Тони рассмотрел неподвижные тени: стулья, столы. Комната, кажется, была набита громоздкой и дорогой мебелью. Полоса света падала на красную бархатную обивку софы и освещала геральдическую лилию ажурной конструкции на боковой панели.

— Бобби!

Нет ответа.

Где-то тикали часы.

— Мы не будем стрелять, Бобби!

Тишина. Тони замер. Он слышал, как дышит Фрэнк. Медленно, осторожно Тони выпрямился. Он нашарил на стене выключатель и повернул его. На потолке вспыхнула люстра, на абажуре были изображены сценки корриды. В комнате никого не было.

Сзади подошел Фрэнк и молча указал на закрытый шкаф в фойе. Тони отступил в глубину комнаты. Фрэнк, держа револьвер у живота, резко распахнул дверцы шкафа. Внутри валялись пустые коробки из-под обуви и висели два пиджака.

Стараясь не подходить близко друг к другу, чтобы не представлять для Бобби легкой мишени, они пересекли комнату. У стены располагался застекленный шкафчик со странно большими железными петлями: внутри желтели грязные рюмки. Посередине находился громадный восьмиугольный стол с бронзовой инкрустацией. Софа и стулья были обтянуты ярко-красным плюшем и украшены золотой бахромой с черными кистями. На окнах висели оранжевые парчовые гардины. Ноги утопали в ядовито-зеленом ковре.

Тони и Фрэнк прошли на кухню. Здесь царил хаос. Холодильник был раскрыт настежь. Консервы, кастрюли, коробки — все было сметено с полок и валялось на полу. Кто-то в ярости топтал их: осколки стеклянной посуды хрустели под ногами Тони и Фрэнка. На желтом кафеле, как розовая амеба, расплылась и застыла лужа вишневого сока. Повсюду поблескивали кроваво-красные вишенки. Печь была залита шоколадом и усеяна кукурузными хлопьями. На столе лежали соленые огурцы, сухие спагетти. На беленой стене горчицей было выведено слово: