Виноградник Ярраби - Иден Дороти - Страница 81

Сэр Чарльз Фицрой оказался большим любителем выпить. Он заявил, что намерен всячески содействовать распространению славы вин Ярраби. Это привело Гилберта в замечательное расположение духа. Когда отъехавшие экипажи исчезли в тучах пыли, он повернулся, сгреб Юджинию в объятия и на глазах у всех принялся крепко целовать.

— Вы организовали все великолепно, дорогая. Лучше вас никто бы с этим не справился. Леди Мери пришла от вас в восхищение, а сэр Чарльз готов был, что называется, есть из ваших рук. Знаете, вы выглядите точно так, как я это себе представлял.

— Я выгляжу так же, как всегда, — с некоторым недоумением возразила Юджиния.

— Я хочу сказать, что, когда я женился на вас, то знал, что вы именно так будете выглядеть сегодня. И Ярраби тоже. И наши дети.

— Значит, вы хотели, чтобы все было именно так?

— Да. Почему вы хмуритесь, глядя на меня?

— Не знаю. Мне кажется, мы слишком часто расходимся с вами во взглядах.

— Это придает браку пряность и остроту. Нельзя допустить, чтобы он стал пресным. Я думаю, нам следует снова пригласить ирландского художника и заказать ему семейный портрет. Мэссинхэмы в пожилом возрасте в окружении своих детей. Я уверен, что он — забыл, как его фамилия, — будет рад заработать немного денег.

— Вряд ли они ему пригодятся, поскольку он умер.

— Умер! Когда?

На щеках Юджинии внезапно выступил гневный румянец.

— Почему вас это так удивляет? Ведь это вы предсказали, что он сопьется до смерти. Как же он может оказаться в живых спустя десять с лишним лет.

— Неужели прошло столько времени? Бог ты мой, как годы летят! Ну ладно, не выходите из себя, дорогая. Я ничего плохого не имел в виду.

Юджиния приподняла юбки, чтобы вернуться в дом. Внезапно она почувствовала себя очень усталой. Уик-энд, сколь приятным он ни был, потребовал немалого напряжения.

— Вот видите, что я имела в виду, говоря, что мы никогда не сходимся во взглядах, — сказала она, остановившись на минутку. — Но ваше замечание насчет пожилого возраста справедливо. У вас появилась седина, вам это известно? Я заметила вчера вечером во время обеда. А каким образом вы повредили себе руку?

— Руку? О, эта ссадина? Я ударился, а она не проходит. Это чепуха.

— Надо сделать примочку, попросите кого-нибудь из служанок. А сейчас мне надо пойти поговорить с Аделаидой.

— Мне не нравится ваш тон, — крикнул ей вдогонку Гилберт, — Что такое натворила Адди?

— Вы что, не заметили, что она зачесала наверх волосы? Уверяю вас, это было сделано без моего разрешения. На протяжении всего уик-энда она вела себя самым вызывающим образом.

— Ну а юному Джорджу она понравилась. Разве вас это не радует?

— Отплясывала так, что нижние юбки задирались на голову. И, как только скрывалась с моих глаз, ездила на лошади, сидя по-мужски, а не как положено.

Громкий смех Гилберта преследовал Юджинию все время, пока она поднималась по лестнице.

— В ней много огня. Не надо слишком уж стараться его остудить.

Остудить? Да каким образом можно было это сделать? Дело в том, что сразу же по возвращении Аделаиды в школу последовали новые неприятности. Мисс Эстер Чизем специально приехала в Ярраби повидаться с Юджинией.

Выяснилось, что три девочки в дортуаре Аделаиды были найдены в состоянии опьянения.

— Мы страшно разволновались, миссис Мэссинхэм. Мы просто не понимали, что с ними такое, и вызвали врача. А он без всяких предисловий спросил, что они выпили. Представьте себе, миссис Мэссинхэм. Скандал в нашей школе!

— И что же они такое выпили? — спросила Юджиния как можно более спокойным тоном.

— Вино, конечно. По всей видимости, кто-то из живущих в Ярраби — я не могу убедить Аделаиду назвать его имя — по ее просьбе спрятал бутылку под кустом у ворот. Потом трех девочек, о которых идет речь, уговорили ночью выпить это вино из кружек, имевшихся в дортуаре. Какое действие окажет спиртной напиток на юных девушек, не привыкших к нему, предсказать было нетрудно.

— Аделаида находилась в таком же состоянии?

Мисс Чизем вздернула подбородок, выразив этим, насколько могла, свое презрение.

— Конечно нет, миссис Мэссинхэм.

— Если вы хотите сказать, что вино — привычный для моей дочери напиток, могу вас заверить, вы ошибаетесь. Какие меры вы намерены принять?

Вид у мисс Чизем был неуверенный. Она уже произвела выстрел из самого большого орудия, и это потребовало всего ее мужества.

— Я надеялась, вы предложите что-нибудь, миссис Мэссинхэм.

— Это ваша школа. Естественно, Аделаида обязана подчиняться правилам. Вы хотите ее исключить?

— Да что вы, нет! Это совсем не выход. — Мисс Чизем была в ужасе. — Это вызвало бы такие пересуды! Мы просто не можем себе этого позволить. Необходимо сохранить все в тайне. Аделаида будет наказана тем, что ее на время лишат каких бы то ни было льгот. Но я хотела бы получить от вас заверения, что подобное никогда больше не повторится.

Иными словами, лицо, доставившее вино, заслуживает столь же серьезного осуждения.

Кит, устало подумала Юджиния.

— Я понимаю, мисс Чизем. Вы можете спокойно предоставить мне разрешить эту часть прискорбного инцидента.

— Ваша дочь очень смышленая, очень развитая девочка, миссис Мэссинхэм.

— Да, вы совершенно правы, — согласилась Юджиния.

Кит поклялся, что не имеет к этому делу решительно никакого отношения.

— Честное слово, мама. Да и вообще, я уже неделю как не был в Парраматте.

Гилберт, уголки рта которого неудержимо подрагивали, подтвердил, что это правда. Кита там не было.

— Тогда кто же был?

— Я. Я с Джемми отвозил ящики вина в прибрежные города. Но если бы Адди захотела бутылку вина, я дал бы ей и сделал бы это совершенно спокойно, не пряча ее под кустом. И у куста-то подходящее название — бутылочник. — Тут Гилберт не совладал с душившим его смехом. Закинув голову, он хохотал, пока по щекам не покатились слезы. — Вот озорница, а! Прости меня, Джинни, но это чертовски смешно!

— Значит, это сделал Джемми, — сказала Юджиния.

— Джемми?

— Ведь не вы и не Кит. Кто же еще мог это сделать?

— Ну конечно, старина Джемми, — весело воскликнул Гилберт. — Они с Адди всегда были друзьями.

— Друзьями? — переспросила Юджиния. — Надеюсь, это не так.

— Вы знаете, что Адди еще малышкой всегда ходила за Джемми по пятам. А сейчас она беседует с ним о виноделии. Ее это дело интересует. И даже больше, чем меня.

— В таком случае почему она не обсуждает эти проблемы с отцом, если ей так уж необходимо их с кем-нибудь обсудить? Во всяком случае, это предмет, не подходящий для юной девушки. Гилберт, Джемми придется уволить.

Гилберт перестал усмехаться:

— Вряд ли это возможно, дорогая.

— Разве это не тот проступок, за который виновный заслуживает увольнения? Если бы мисс Чизем не боялась так сильно меня или вас, Аделаиду бы исключили.

— Но ведь ее не исключат. Не будет уволен и Джемми. Совершенно откровенно, помимо всяких иных соображений, я просто не могу без него обойтись.

— Значит, он останется совершенно безнаказанным? — недоверчиво спросила Юджиния.

Гилберт внимательно смотрел на жену, прищурив глаза. На губах его появилась циничная улыбка.

— Если бы он еще отбывал свой срок, я мог бы выдать ему дюжину плетей. Это вас удовлетворило бы?

— Гилберт! Как вы можете?

Заметив давно забытый огонек в глазах Гилберта, Юджиния отчетливо вспомнила сцену, которая, как она думала, давно стерлась из памяти.

— Если бы вы предложили Джемми сделать выбор между поркой и увольнением, могу предсказать, что он скорее выбрал бы порку. У него есть все данные для того, чтобы стать выдающимся виноделом. Я отказываюсь лишаться его из-за проказы школьницы. Но я с ним поговорю. Это я обещаю.

— Всего лишь поговорите? И только?

— Да, — коротко ответил Гилберт. — И только.

Глава XXIX