Виноградник Ярраби - Иден Дороти - Страница 74

Все восхищались украшениями, закусками, домом, мебелью и висевшим над камином портретом, на котором она была изображена с маленьким ребенком. (Сколько мечтательной наивности было тогда в ее лице!) Дом оживился как никогда. Это был один из тех случаев, которые имел в виду Гилберт, когда настаивал, что гостиную следует сделать достаточно большой, чтобы в ней можно было танцевать.

Ночь прошла замечательно, если бы не одно обстоятельство, которое она не собиралась обсуждать с Сарой.

«Кит, — писала она, — впервые был одет во взрослый костюм и выглядел в нем необыкновенно красиво. Он очень высок для своего возраста и уже знает, как очаровывать людей. Он очень мило танцевал со своей матерью. Оказалось, что все па мальчику давно уже прекрасно известны. Алису Келли он прямо-таки покорил. Она не сводила с него влюбленных глаз, но, как я уже сказала, предмет поклонения особого внимания ей не уделял».

Да и как могло быть иначе? Дело в том, что Юджиния, танцуя в саду с молодым человеком, на которого так сильно подействовала пыльца акации, заметила, как среди кустарника промелькнуло что-то белое.

Рододендроны Пибоди, долго не приживавшиеся на новом месте, наконец разрослись вовсю и образовали теперь густую зеленую изгородь, которая охватывала дальний конец сада, и здесь имелись не только темные тенистые дорожки для прогулок, но, как видно, и неплохое укрытие для влюбленных.

Молодой адъютант, также заметивший в полутьме какое-то движение, хотел тактично повернуть назад. Но у Юджинии внезапно возникло подозрение, которое было слишком сильным, чтобы от него отмахнуться. Она все время пыталась приглядывать за Китом, надеясь, что он получает удовольствие от своего первого бала, и опасаясь, как бы отец не стал подбивать его выпить слишком много вина. Когда дело касалось вина, Гилберт проявлял очень много энтузиазма, но очень мало здравого смысла.

Однако ей не удалось понаблюдать за Китом, так как обязанности хозяйки поглощали все время.

Юджиния вдруг сообразила, что в течение последнего часа вообще не видела сына, и была почти уверена, что он имеет самое непосредственное отношение к мельканию белого платья в кустарнике.

— Кит, это ты? — окликнула она. На мгновение за темной завесой кустов все стихло. Затем очень медленно оттуда вылез Кит, таща за руку крохотную девчушку в белом платье. Рози!

— Не беспокойся, мама, — непринужденно сказал он. — Мы пришли сюда покормить опоссумов, забравшихся на дерево.

Мальчик действительно держал в руках какой-то корм, завернутый в льняную салфетку. Юджиния, всеми силами стремившаяся унять тревогу, вспомнила, что, когда Кит был маленьким, он любил кормить ночных животных, сползавших в ночной темноте с деревьев. Но она не могла не заметить, как по-хозяйски держится за него Рози. Может быть, девочка думала, что в темном саду, освещенном только одной луной, Юджиния не увидит их сплетенных рук и ей не придет в голову, что они целовались. Она перехватила хорошо знакомое ей непокорное движение Кита, упрямо вздернувшего подбородок: верный знак, что он будет отрицать любое обвинение в неподобающем поведении.

Да и как она могла сейчас его обвинить? Придется отложить это дело до утра.

Но Рози! Эта маленькая лисичка с продолговатыми узкими глазками!

Юджиния знала, что миссис Джарвис сшила ей к балу новое платье. Вряд ли было бы справедливо, если бы Аделаида и Люси были роскошно разодеты и украшены всевозможными бантиками и поясами, в то время как у Рози не было бы простого красивого платьица. Но, естественно, предполагалось, что девочка будет держаться на заднем плане. Она могла наблюдать с лестницы за прибытием гостей — точно так же, как это делали Аделаида и Люси. Она могла даже немного задержаться, чтобы посмотреть на танцующих, после того как младшие девочки уйдут спать.

Но заманить Кита в сад! Это непростительно. Она его молочная сестра. То, что она так к нему прижимается, в высшей степени неприлично. Детская привязанность — это одно, но тут дело становилось слишком серьезным. Надо будет придумать, как быть дальше с Рози Джарвис.

— Мама, только не накручивай себя! — заявил Кит на следующее утро, когда она позвала его в свою гостиную. — Я уже говорил тебе, что мы с Рози всего лишь кормили опоссумов.

— Тебя не было в бальном зале больше часа, — сказала Юджиния. — Аделаида случайно видела, как вы с Рози выходили.

— Ох уж эта маленькая ябеда! — яростно воскликнул Кит.

— Мы говорим не о ней, а о тебе и о Рози. Вы не могли больше часа кормить опоссумов. И вообще, ты знаешь, что твой отец запретил их приваживать. Это вредители. Они забираются в виноградник. Да и помимо всего прочего — что у тебя за манеры? Оставить так надолго своих гостей!

— Это были твои и папины гости, мама.

— Кит, пожалуйста, не препирайся со мной. Ты прятался в темноте с прислугой. Это в высшей степени дурной тон.

Светлая кожа Кита мгновенно побагровела. Рот угрюмо сжался.

— Рози не прислуга.

— Тогда кто же она, скажи на милость?

— Так могут рассуждать в Англии, но не в Австралии.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что это у меня дурные манеры?

— Нет, мама, манеры у тебя безупречные, но устаревшие. Рози — мой друг. Она не прислуга, она равноправный человек.

Юджиния выпрямилась еще больше:

— Я не претендую на установление законов в Австралии, но в своем собственном доме законы диктую я. Относительно будущности Рози я поговорю с ее матерью. А теперь можешь идти.

Кит не пробовал защищаться, хотя она на это надеялась, не стал утверждать, что Рози, мол, всего лишь его молочная сестра, а потому их встреча в темноте была совершенно безобидной. Вместо этого он обратился к отцу. Гилберт разыскал Юджинию у нее в гостиной.

— Юджиния, что это за разговоры о том, чтобы услать куда-то Рози?

— Так передал вам мои слова Кит?

— Да, что-то в этом роде. Мальчик расстроен. Он считает, вам захотелось за что-то наказать Рози. Она вас обидела?

— Да, — коротко ответила Юджиния.

— В таком случае выясните это с самой девочкой.

— Поскольку Кит находит меня такой жестокой, ему бы следовало рассказать вам всю историю. Он не рассказывал?

Гилберт осторожно заметил:

— О, кажется, что-то о том, как в ночь бала они потихоньку выбрались вдвоем из дома покормить опоссумов. Я ему сказал, что лучше было бы взять ружье и пострелять этих вредителей. Заодно он мог бы подбить и парочку кенгуру.

— В полночь, при лунном свете? Я думала, это время гораздо более подходит для влюбленных.

— Уж не хотите ли вы сказать, что Кит и Рози... Но, бог ты мой! Ведь они фактически брат и сестра. — Гилберт громко расхохотался, но потом вдруг замолк. На лице его промелькнула тревога. — Они же еще совсем дети! — добавил он.

— А вы считали себя ребенком в четырнадцать лет?

— Нет, но я...

— Что вы хотите сказать?

— Видите ли, мне пришлось уйти из дома и пробиваться в жизни самому. Я вынужден был рано повзрослеть. Со мной не нянчились, как с Китом. Послушайте, Юджиния, забудьте вы об этом происшествии. Мальчик, наверное, выпил лишнюю рюмку вина, а он его еще плохо переносит.

Юджиния встала, не пытаясь сдержать полыхающий в душе гнев. На этот раз она не станет заботиться о хороших манерах, по поводу которых ее поддразнивал Кит.

— Вы говорите, что Кит ребенок, и сами же признаетесь, что поощряли его выпить вина больше, чем следует. Каждый раз это ваше проклятое вино! Вы помогли отправиться на тот свет Колму О’Коннору и миссис Эшбертон. Не надо, не пытайтесь этого отрицать! Косвенным образом, но вы это сделали. А в случае с бедной старой миссис Эшбертон, быть может, и не таким уж косвенным. А теперь вы хохочете, узнав, что ваш сын возится в кустах со служанками, потому что выпил лишнего. Кит! Ему всего четырнадцать! Бога ради, Гилберт, научите его дисциплине и хоть какой-то разборчивости. Не дайте ему погубить себя из-за того, что, по вашему мнению, вы умеете производить хорошее вино, а значит, все обязаны его пить. Неужели вы не понимаете таких вещей?